Сломать архаику

Протесты в Беларуси воспринимаются массовым сознанием предельно бинарно.

И в конечном итоге прочно сводятся к вопросу "За или против Лукашенко". Что вполне объяснимо: мы существуем в трех информационных пространствах одновременно - реальном (то, что видим и ощущаем непосредственно), виртуальном (образы, интерпретируемые из внешних по отношению к нам источников информации) и символьном. Символ - это некий образ, упакованный в легко идентифицируемую оболочку. И отношение к символу всегда бинарно - да или нет. Свастика - символ нацизма и точка. Красное знамя - знамя победы. И точка. Естественно, что есть те, кто эти же символы видит ровно наоборот и наоборот же их воспринимает.

Символьное пространство - это пространство этики, а значит, по нему не может быть компромисса или согласия.

Символы хороши, если нужно быстро провести процедуру опознания "свой-чужой". Но вот для формирования объективной картины мира символьное пространство - это пространство "белого шума", "наводок". Оно мешает, затрудняет, а иногда и делает невозможным именно беспристрастную оценку происходящего. И это в определенном смысле проблема - любой прибор всегда оказывает воздействие на объект изучения. Человек-исследователь со своим восприятием символов тоже искажает объект исследования, превращаясь в пропагандиста. То есть - берём все, что совпадает с нашими представлениями о прекрасном и с корнем и кровью выдираем и игнорируем все, что им не соответствует. Добро пожаловать на "Воскресный вечер" или "Дойче Вохеншау" (что в сущности одно и то же), проще говоря.

В итоге сложная и весьма неоднозначная картина белорусских протестов быстро перешла к примитивной картине мира, центром которой стал Лукашенко как ее символ. А раз он - символ, то его восприятие упростилось до примитивной картинки выбора: либо кровавый диктатор, либо свет надежды в окружающем хаосе.

Проблема в том, что Лукашенко здесь вообще ни при чем. Да и его режим, говоря откровенно. В Беларуси происходит то, что сейчас в явной, неявной или опосредованной форме происходит практически везде. Идет столкновение модерна и архаики. Старая картина мира сломана, новой еще нет. Но новая формируется, а старая пытается удержаться на плаву. Исторически архаика обречена, и в этом смысле и белорусский режим, и путинский - это умирающие социальные субъекты. В новом мире им места нет.

Но закавыка в том, что модерн может быть разным. Диаметрально отличающиеся версии. По отношению к отмирающим социальным системам все эти версии будут модерном, но вот по отношению к социуму - тут вопрос менее однозначный. Киберпанк вроде "Бегущего по лезвию" - это, в общем-то, тоже модерн. И жить в таком удовольствия явно немного. Модерн может быть левым, правым, социальным или фашистским - это вопрос образа будущего, к которому мы идем. Это вопрос выбора. А вот архаика - у нее выбора нет. Она уже есть и другой не будет.

В том и дело, что жизнь - это всегда выбор. Выбор, который мы делаем каждый день. Он может быть очень локальным, а может быть и глобальным. Но выбор - это жизнь. Отсутствие выбора - всегда смерть. Физическая или социальная. Когда выгорят все звезды, Вселенная умрет. Но пока они горят - жизнь будет продолжаться.

Собственно, в этом и заключается понимание происходящих сегодня процессов. Люди пытаются сделать выбор. Он может быть хорошим или плохим. Но для начала им нужно сломать архаику, выйти из состояния клинической смерти, в которую их загнала мертвящая "стабильность". И они рано или поздно из него выйдут. Ваш выбор - ваша жизнь. Вы его делаете - или его сделают другие. Немного позже. Но делать его все равно придется. И его все равно сделают, но уже без вас.

Эль Мюрид, "Главред"