«Парней все время называли животными, а девушек — «домашними хомячками»

Девушка, пережившая Окрестина, рассказала об условиях содержания женщин в изоляторе.

9 августа Анастасия находилась на избирательном участке, пишет «Онлайнер». После того как девушка проголосовала, она осталась в помещении, чтобы дождаться своего мужа с работы.

— Было шесть часов вечера. Я инвалид, и директор медколледжа принесла мне стульчик, чтобы мне было не тяжело стоять. Так я оказалась рядом с наблюдателем. В это время к помещению подъехал ОМОН, начал задерживать наблюдателей. К ним, скорее всего, причислили и меня. Сначала нас просто покатали по району, а потом пересадили в милицейскую машину. В семь вечера нас отвезли на Окрестина.

По словам Анастасии, в автобусе сотрудник милиции постоянно обращался к девушкам с вопросами: «Почему вы сюда пошли? Чего вы борщи дома не варите?» С прямыми же оскорблениями они не сталкивались до самого центра изоляции правонарушителей.

— А вот на Окрестина все это мы слышали направо-налево. Парней все время называли животными, а девушек — «домашними хомячками». Когда проводили досмотр, сказали все с себя снять. У меня на пальце было помолвочное кольцо, оно не снималось. Меня предупредили, что, если я его не стяну, мне отрежут палец. И я разодрала кожу в кровь, пытаясь это сделать. После этого нас отправили на третий этаж в седьмую камеру.

Анастасия говорит, с этого момента началось самое тяжелое. Девушку поместили в камеру, где уже находилось 35 человек.

— К нашей двери и стене демонстративно подводили парней и начинали избивать. А нам при этом кричали: «Слушайте, сейчас мы будем бить ваших „змагароў“». Слышать эти избиения было очень страшно, они проходили какими-то волнами. Выйдут — накажут — и уведут, — рассказывает Анастасия. — Кто-то из парней кричал, кто-то сносил удары молча. Я хорошо помню, как они вывели одного мальчика. По ударам было ясно, что его бьют, а он молчит. Затем кто-то прокричал: «Добро пожаловать в толерантную страну, животное!» После этих слов что-то очень сильно ударилось в нашу стену — скорее всего, это его толкнули так сильно. Но для меня было самым страшным, когда я услышала, как какому-то мужчине прокричали: «Держись, сейчас будешь принимать в зад».

Анастасия рассказывает, что к самим девушкам в камерах силу не применяли. Только предупреждали, чтобы они не шумели и «не делали себе хуже».

— Говорили: «Будете сидеть тихо — не будет проблем». Мы старались молчать. А вот в соседней камере девочки отгребали постоянно: их не били, но сильно унижали. Когда нас куда-то вели по Окрестина, по пути постоянно оскорбляли: называли «кончеными», «шлюхами» и «тварями».

Сейчас Анастасии сложно вспомнить, что еще ей говорили надзиратели. Но две характеристики, которыми девушек укоряли постоянно, ей запомнились хорошо — «проплаченные» и «майданутые». Таким образом сотрудники ЦИПа «учили задержанных делать правильный выбор».

— На Окрестина нам не давали ни еды, ни воды — мы перебивались вонючей жидкостью из-под крана. Все были уже в таком состоянии, что пили из одних бутылок, передавали их по рукам, — добавляет девушка. — В четырехместной камере 36 людям не хватало воздуха. Мы поняли, что задыхаемся, когда все резко ослабели и сели на пол. Потемнело в глазах, мы начали засыпать. Понимаете, у нас даже элементарно не было туалетной бумаги. На просьбы дать нам кусочек за дверью отвечали: подтирайтесь своими вещами. Из-за этого многие девушки терпели и не ходили в туалет. Я тоже терпела до последнего, пока у меня не начались спазмы.

Кроме того, что девушки не могли получить от родственников передачи, им также не отдавали лекарства. Анастасия вспоминает, как одна из женщин с сахарным диабетом не принимала таблетки и рисковала своим здоровьем.

— Потом нас перевели в камеру на третий этаж, там сидело 23 человека. Мы увидели, что у девочек мокрый пол. Они рассказали, что просили подышать и дать им таблетки, а в ответ на них вылили ведро воды. Девушки не только задыхались, но еще и захлебывались от конденсата, — добавляет Анастасия. — Однажды какой-то парень все-таки сжалился и вывел нас подышать. В этот момент мой организм решил: все, хватит, — и потерял сознание. Я ударилась головой и осталась лежать на кафеле. Этот парень перенес меня на плед, но я все равно успела простыть. А когда открыла глаза, поняла, что из-за удара у меня ухудшилось зрение.

Через какое-то время девушки снова попросили подышать. Они не знали, что в ЦИПе произошла пересменка и прежний надзиратель уже ушел.

— Дверь открылась, на нас вылилось ведро холодной воды. В общем, поливали как свиней. У тебя был выбор: лежать на полу в луже и схватить воспаление либо стоять и спать по очереди. Мы выбрали второй вариант. К тому же все горизонтальные поверхности были заняты: мы располагались на тумбочках и внутри их. Так хотя бы можно было укрыться от света, который не выключали 24 часа в сутки. Туалет плохо работал — смыть все за стольким количеством людей было почти невозможно. Но даже несмотря на это весь пол возле него был занят.

Анастасия рассказывает, температура воздуха в камере всегда была настолько высокой, что девушкам приходилось раздеваться почти догола — все они сидели в бюстгальтерах.

— При этом нам повезло, что мы приехали самыми первыми. Вся жесть происходила с теми, кого доставляли в Окрестина 11 и 12 августа. Автозаки гоняли сюда без остановки — людей грузили и грузили, — добавляет девушка. — 12-го числа нас перевезли в жодинскую тюрьму. Условия там были идеальными, к нам относились с уважением. На стрессе у всех девочек началась менструация, так завхоз даже сходил нам за прокладками. К тому же нас покормили, ведь до этого момента мы не ели вообще ничего.

Анастасия рассказывает, перед тем, как ее выпустили, дали подписать протокол. В нем было написано, что девушку задержали в 22 вечера, хотя уже в 19 она находилась на Окрестина.

— Я подала заявление в Следственный комитет. Несмотря на то что меня не били дубинками, я пострадала из-за бездействия сотрудников. Они видели пытки, которые применялись, когда мы просто просили о глотке воздуха, и никак не пытались изменить ситуацию.