«Звук дубинок не забыть никогда»

Задержанный минчанин снял жуткое видео в автозаке.

Денис Германов был уверен: видео, которое ему удалось снять до своего задержания и в автозаке, на Окрестина найдут, удалят и камеру точно не вернут. Но когда после освобождения минчанин пришел в изолятор забирать вещи, среди них лежала камера, включил ее дома и увидел снятый на видео кусок своей жизни. Жуткий и страшный, пишет tut.by.

Денис Германов включает видео, закрывает руками лицо и плачет. Второй раз за время нашего разговора. Мы смотрим эти кадры молча.

— Этот звук, звук дубинок, не забыть никогда, — он прикуривает очередную сигарету и рассказывает, что вечером 10 августа его задержали на проспекте Победителей. Он стоял в цепочке солидарности, а когда подлетел ОМОН, поднял руки вверх, не сопротивлялся, не ругался матом, не хватал никого за форменное обмундирование.

В распоряжении редакции есть полная версия видео — на случай, если кто-то скажет: «Вы не знаете, что было до задержания». Денис показывает всю съемку и кадры из автокзака подтверждают слова других задержанных: их били и били сильно, так, что некоторые мужчины плакали.

— Ребята, (…) вы с ума посходили? (…) В чем проблема? Я не понимаю. За что? Я же не бросал ничего [слышен удар дубинок], — спрашивает мужчина, которого задерживают сотрудники ОМОН и забрасывают в автозак вместе с другими мужчинами

— На пол! Еб… м вниз, на х… На пол быстро! — кричат люди в черном.

— Мне тоже?

— Да, лицом вниз!

— Пожалуйста. (…) Руки за голову!

— Ребята, я с работы еду, — пытается объяснить один из задержанных.

— Лицом вниз, на х… Руки за голову! [слышен удар дубинок] З… ли уже, на х…

— Я серьезно с работы еду, ты понимаешь, с работы, — мужчина почти плачет.

— С… а [в автозак забрасывают новых задержанных] Вниз, на х… Руки за голову. [слышен удар дубинок]

— Что вы делаете? [удары дубинок не прекращаются]

— (…) Еб… м вниз, ни х…, — продолжают кричать люди в черном.

— За что так? Я же с работы ехал, — плачет мужчина.

— Еб… ло закрой, на х… [удары дубинок, кому-то из задержанных звонят, слышна мелодия] Что ты плачешь, на х… герой, на х… Я сказал тишина, на х… [что-то предают по рации, снова удар дубинок] На, б…, животное! Ща, б…, придут, постригут тебя, на х… (…) Еб…, х… ты, бл…, смотришь! [слышны всхлипы, удары дубинок, далее одна ненормативная лексика]. Тебе х… лежится? [в автозаке новые задержанные] Заходи, б…, сюда, на х… Ложимся вниз, бл…

— Ложусь вниз еб…, — спокойно кто-то отвечает. — (…) Короче все лежим, правильно?

— Еб… отверни свое. На землю на х!!! [удары дубинок]

— Бл…, больно. Сними. У меня нога сломана, — в этом момент мужчин укладывают в автозаке друг на друга и, видимо, сверху на травмированного задержанного бросают остальных. — (…) Скажи, что некуда, много набралось [ненормативная лексика].

— Все, хорош, тут полная. (…) Вниз головой повернись, б… Руки за спину, за голову. Если увижу… — на этом видео прерывается.

«На Окрестина люди выли просто, их били смертным боем»

Денис Германов и сам не понимает, почему к карману своей байки решил пристегнуть камеру, когда вечером 10 августа вышел на акцию на проспект Победителей. Камера небольшая, возможно, предполагает мужчина, ее не заметили в темноте, поэтому она продолжала работать. Когда автозак подъехал к изолятору на Окрестина, Денис понял: нужно что-то делать.

— Я отстегнул булавку, которой была пристегнута камера, а ее саму засунул в носок. Если бы камеру нашли, меня бы убили, — говорит 48-летний минчанин. — Потом нам сказали достать шнурки из обуви, сложить вещи в пакет, был полумрак. И тогда я зубами вырвал батарейку, сложил в пакет зажигалку, сигареты, ключи, камеру. Когда через четыре дня меня освободили, пришел забирать вещи в изолятор, а там камера.

Звуки от ударов дубинок Денис называет «дикими».

— На Окрестина люди выли просто, их били смертным боем, — отмечает мужчина.

По словам Дениса, его избили трижды: во время задержания, в автозаке и когда привезли в изолятор.

— По ночам нас не выводили (другие задержанные рассказывают о том, что по ночам в прогулочном дворике их бил ОМОН — Прим.), мы изначально договорились сидеть тихо, не ляпать в двери. Через три дня меня судили, дали 12 суток. И в тот же день, когда мест уже в изоляторе не хватало, нас вывели из камеры, четыре часа мы стояли на коленях, сидели на попе. Потом задержанных загрузили в четыре автозака, мы поехали. Куда? Не знали. Слухи были: или в Жодино, или в Слуцк. Приехали, а там собаки, стоят люди с автоматами в военной форме, я так понял, это внутренние войска. Глянул на плакат, а там что-то из серии: «Трезвость — новый образ жизни». Все, мы не в Жодино, это ЛТП в Слуцке. Но, клянусь, там не махнула ни одна палка. Нас сразу строем повели в горячий душ, это просто была фантастика, — у Дениса впервые на лице появляется улыбка. — Все было корректно, заходил военный врач. Мы не могли понять, что происходит, думали, это рай: мы увидели матрасы, нам дали белье, мыло, разрешили курить, покормили. Нас вызывали куда-то по фамилии и никто не мог понять, хорошо это или плохо. Осталось 69 человек, когда пришел прапорщик: «Пацаны, вы все едете домой. Вас там ждут волонтеры».

И Денис заплакал. Говорит, эти моменты были бесценными: их встречали едой, горячими напитками, дали сигареты и отвезли домой в Минск.

— Кричал: «Люди, спасибо, что вы есть!» Меня двое суток никто не мог найти, а потом нашли волонтеры, приехали домой и на дверь квартиры приклеили бумажку, что жив-здоров, нахожусь на Окрестина, — продолжает рассказывать Денис. — Еще перед судом милиционер пришел в камеру, открыл кормушку, спросил: буду согласен с решением или нет. Вариантов было два. Если не согласен — 50/50, что опять получишь дубинками, и максимальный срок — 25 суток ареста. Если согласен — от 10 до 15 суток. Понимаете, такое ощущение было, что мы убийцы. Кроме ступенек, как идти на четвертый этаж, больше ничего не видел, голову поднимать нельзя: «Ниже, ниже голову! Руки выше и бегом!». Рядом люди ходят в штатском, в милицейской форме, всем плевать. И бегом я забежал в суд, судья была в маске, глаз не поднимала. Я был согласен с тем, что был на акции, но сказал, что никого не оскорблял, не нападал, не делал ничего противозаконного, судья ответила: «Это неважно». У меня на руках до сих пор нет копии протокола, решения суда, только предупреждение, что следующий раз это уже уголовная статья. Я просил справку на работу, где я находился в эти дни. Еще за каждый день должен государству 13,5 рублей за еду, а нам дали буханку хлеба на 66 человек и воды.

После изолятора Денис обратился в больницу, в справке указан диагноз «подкожная гематома задне-медиальной поверхности правого бедра, передней поверхности левого бедра». Мужчина намерен обращаться в Следственный комитет с заявлением, он хочет привлечь к ответственности тех, кто его избил, а еще намерен обжаловать решение суда.