Светлана Коржич: Все эти дела пытаются замять

Мать погибшего в Печах солдата-срочника прокомментировала «суицид» участника протеста Никиты Кривцова.

25 августа в Молодечно похоронили Никиту Кривцова. 28-летний парень пропал 12 августа во время акций протеста в Минске. Спустя 10 дней его нашли повешенным в лесополосе столицы.

Следственный комитет считает, что Никита якобы покончил с собой. Родственники в эту версию не верят. Мать погибшего предполагает, что парень стал жертвой силовиков, которые превысили свои полномочия.

Силовики настаивают на версии суицида, родственники требуют уголовного дела за убийство. Эти обстоятельства напомнили нам о ещё одном резонансном деле почти трехлетней давности. Солдата-срочника Александра Коржича с майкой на голове и связанными ногами обнаружили повешенным на армейском ремне в подвале здания медицинской части в Печах. Смерть Коржича тоже признали суицидом, троих сержантов из его части судили и признали виновными по статьям, не связанным со статьями за убийство.

Еврорадио связалось со Светланой Коржич, матерью Александра, чтобы узнать, как изменилась её жизнь за три года после трагедии. Женщина до сих пор недовольна тем, как прошёл тот суд. Она до сих пор не верит, что её сын покончил жизнь самоубийством. В попытках обжаловать приговор Светлана дошла до Верховного суда, но доказать убийство своего сына у неё не вышло.

“Какое самоубийство? Человека зверски замучали! А они говорят: самоубийство! Так и сейчас показывают эти кадры: парень руки поднял, а в него стреляют. А потом говорят, что у него в руках взрывное устройство сработало [речь про Александра Тарайковского, который погиб на акции протеста в Минске 10 августа. — Еврорадио]. Типичная ситуация!” — рассказывает Светлана.

Женщина признается, что до беседы с нами про дело Кривцова не слышала. Но, узнав от нас подробности, проводит параллели между тем, что происходит в стране и в армии:

“Если никто не хочет в армии порядки наводить, то кто будет в стране это делать? Офицеры в армии порядки будут наводить? Им этого точно не надо. Если омоновцу и всем остальным дадут пенсию в 40 лет, то что — он будет смотреть на всех окружающих? Ему дали такой приказ — так он его и выполняет. Он будет и убивать, и грабить, и что хочешь”.

Светлана Коржич продолжает жить в Пинске.

“За голову сына получить 100 рублей… Как бы это ни было прискорбно, но, наверное, ни в одной стране мира такого нет. Это вот такая мне компенсация: 100 рублей в месяц. Это ужасно! Здоровье всё забрали — голова кругом идёт!

А мне ещё говорят, что я чего-то добилась. А чего я добилась? 100 рублей в месяц. Если бы у меня было и десять детей, то я бы, наверное, приняла бы все меры, чтобы ни один мой ребёнок туда [в армию] не попал. Потому что над тобой издеваются, бьют, унижают и ещё деньги вытягивают. Человек пришёл долг свой отдать родине, какие им ещё деньги? Вот и вся система. И тот, извините, бандит-сержант рассказывает, что это у них такая система”.

Как и до смерти сына, женщина продолжает продавать на рынке конфеты и мечтает про отпуск, в котором не была уже два года.

“Я же в пригороде [живу] — держу животных: козочку, курочек, уточек, вот ещё и поросёнка завела. Голодная, конечно, не буду. Но на этом рынке тоже не сильно что-то заработаешь. Там условий никаких. Честно говоря, я уже сама на тот рынок не хочу. Говорю, дайте мне уже какое-то помещение хоть за 300 рублей [зарплаты], но хоть чтобы я знала, что я их получу. А сейчас зарплата была к выдаче: 80 аванса и 116 получки. Нормально?”.

Хоть, по мнению Светланы Коржич, расследование смерти её сына и подняло в обществе вопрос дедовщины в армии, но проблему это не решило.

“Горе, которое ничем не исправишь. А таких бедолаг, как мой, ещё ого-го сколько. Все эти дела пытаются замять. Вот как дело Руслана Зайцева в Мозыре [солдат-срочник, которого в 2019 году нашли мёртвым в Мозырском пограничном отряде и чью смерть Пограничный комитет признал самоубийством. — Прим.]”, — резюмирует Светлана.