«Стоит надеяться только на самих белорусов». Социолог – о протестах и расколе общества

В Беларуси уже месяц продолжаются политические протесты. Что стало их триггером? Почему в стране произошел раскол? Об этом в интервью рассуждает социолог Елена Артеменко.

– Сегодняшние протесты стали самыми массовыми за всю историю Беларуси. Эксперты их уже называют уникальным явлением. Что стало триггером, если взглянуть на них с точки зрения социологии?

– Сегодня мы видим как увеличение числа людей, вовлеченных в политическую жизнь, так и усиление пропротестных настроений. Понятно, что люди высокообразованные и среднего класса всегда в меньшей степени поддерживали Лукашенко, меньше доверяли системе и результатам выборов, но именно сегодня они активизировались. Мало того, альтернативных кандидатов стали поддерживать все более широкие слои населения, люди стали сильнее вовлекаться в протесты.

А чтобы дать социологическое видение вопроса, я вынуждена объективировать происходящее. И мне бы не хотелось умалять солидарность и другие вещи, но если говорить про внешние факторы, которые на это повлияли, на мой взгляд, есть несколько вещей, которые обусловили такой подъем. Это пандемия, накопленная тревога и географическая ограниченность в перемещении. Многие люди, которые могли летом отдыхать за границей, проводить приятно время, попали в ситуацию замкнутого пространства и накапливающейся тревоги. Всему этому нужен был выплеск.

Еще один фактор, повлиявший на массовость протестов – это очень активная информационная кампания кандидатов. По моим наблюдениям, она гораздо обширнее, чем в предыдущие годы, в частности у Бабарико.

– Что вы можете сказать о лице протестующих?

– Протесты затронули широкие слои населения. Это и молодежь, и люди среднего возраста, а также 50-60 летние граждане страны. Кроме этого, сегодня мы наблюдаем, что политизировались и люди среднего класса, имеющие устойчивое материальное положение и работа которых мало зависит от государства. Обычно это инертная, пассивная группа, а сейчас она себя проявила. Среди них есть и программисты, которые ликвидны на международном рынке и не сильно зависят от стабильности внутри страны.

Есть такая идея в политической транзитологии, что у людей возникает запрос на демократию, на правовое государство, когда у них появляется собственный капитал, который нужно охранять.

– Изначально протесты начались из-за фальсификации выборов. После событий 9-11 августа люди уже объединились на иной почве – против жестокости силовиков…

– Так оно и есть. Поэтому во всех требованиях стачкомов и в петициях пункты про политзаключенных и наказание виновных присутствуют на эксплицитном уровне. Еще я могу сослаться на незаконченное исследование Оксаны Шелест из Центра европейской трансформации. Там проводят опрос участников воскресных маршей. Так вот согласно заявлениям протестующих, такие требования как: остановить насилие, освободить всех задержанных и наказать виновных в насилии – важная составляющая в данном движении.

Белорусы, узнав о побоях, унижениях, жестоком обращении с задержанными, получили серьезный психологический удар. Люди тяжело переживают все это.

– Сегодня мы с восхищением наблюдаем за массовым выходом людей на улицы. Видим, что белорусы помогают друг другу как могут: волонтерские проекты, помощь бизнеса, сбор денег для тех, кому они нужны и пр. Почему общество именно сегодня оказалось таким солидарным?

– Это скорее эффект психологический, чем социологический. Идентичность очень сильна только в противоположности. Есть «я» и есть «другие». Поскольку противостояние сейчас заметно усиливается, группа сплачивается внутри себя. Это все психологические вещи.

В том числе реакции людей на происходящее, солидарность, оказание помощи другим, на мой взгляд, это все попытки справиться с тревогой. Когда ты не контролируешь ситуацию, это попытка хоть что-то взять под контроль, хоть то-то сделать, и это как один из выходов в данной сложной ситуации.

Что мы видим? Люди замыкаются в каналах, которые им близки, которые соответствуют их точке зрения. Согласитесь, что информация, которую люди получают, сильно политизирована, она достаточно высокого уровня накала. Очень много контента визуального, аудио-визуального. Происходит мощное накручивание, в том числе, и в телеграмм-каналах, и с этим психологически трудно справляться.

– Если же взглянуть на солидарность с социологической точки зрения?

– С точки зрения социологии солидарность и готовность делать что-то не только в собственных интересах, а на благо общества, очень тесно связаны с условиями, в которых формировалось поколение. К такому выводу, например, пришли авторы «Европейского исследования ценностей».

Грубо говоря, если уровень безопасности в момент формирования поколения был высокий, то потом люди больше открыты ценностям гендерного равенства, поддержки экологии, к постматериалистическим ценностям, к которым относится и помощь ближнему. Если поколение формировалось в условиях, когда безопасность материальная и физическая подвергались сомнению, то люди больше склонны концентрироваться на собственной выгоде, и они не так проявляют альтруизм и солидарность. Мы видим это по странам Западной Европы, которые ушли дальше, чем мы в таких вопросах как благотворительность, гражданские инициативы и т.д.

Детство нынешних 30-летних белорусов, а это в основном те люди, которые сегодня проявляют солидарность, вовлечены в волонтерскую деятельность, пришлось на более- менее стабильное начало 2000-х годов. И это фактор в пользу того, что они более склонны к альтруизму, чем люди старших возрастных групп, которые росли в тревожные времена.

– В то же время, несмотря на огромную солидарность, мы наблюдаем грандиозный раскол в обществе…

– Да, но это естественный процесс. Чем больше сплочение в «своей» группе, тем больше отторжение другой. И чем выше эта сплоченность внутри, тем хуже становится отношение к внешним акторам.

– Тем не менее, это беспокоит. Какие пути решения здесь могут быть?

– Бороться с этим надо контролем за медиасферой в хорошем смысле этого слова. Так, в телеграмм-каналах (хотя я и понимаю почему) мы видим сплошной поток дегуманизации противоположной стороны. Но и то, что транслируется на госканалах, иначе как чернью назвать нельзя. Все это лишь усиливает раскол.

Поэтому очень важно повышать качество государственных СМИ для того, чтобы пробудить хоть какое-то доверие не у их аудитории. Это должна быть проверенная информация и высокое качество журналистики. Однако, видя как блокируются независимые медиаресурсы, трудно представить, что вообще какой-то иной голос сегодня может быть услышан.

Нужно понимать, что с точки зрения медиапотребления люди очень избирательны. Воздействие СМИ начинается с того момента, когда они выбирают канал коммуникации. Из-за когнитивного диссонанса они не используют другие каналы. И чем больше идет накал в обществе, тем еще более люди замыкаются в своих каналах коммуникации и меньше готовы слушать другие. Что может быть дальше, даже трудно спрогнозировать, поскольку накал не спадает, а растет. Да и никаких шагов со стороны властей, чтобы разрешить эту ситуацию, невидно. Стоит лишь надеться, что сами белорусы смогут разрешить эти конфликты.