«Стыдно не выходить на протест»

История одной фотографии, которая стала символом протеста.

8 сентября десятки минчан вышли в поддержку Марии Колесниковой, которую, по словам свидетелей, пытались силой вывезти из Беларуси. Акция стартовала на Комаровке, и людей начали задерживать уже там. Но жесткие задержания, в том числе девушек и женщин, произошли на проспекте Машерова, где участники попытались стать в сцепку перед бойцами в балаклавах. Фото противостояния широко разошлось в соцсетях. Tut.by спросил у женщин, запечатленных на этом снимке, было ли им страшно. Наши героини попросили не указывать их на этом фото и не публиковать фамилии.

В тот вечер на акцию в поддержку Марии Колесниковой вышли в основном женщины. Они призывали красить губы красной помадой, как это делала Мария. Кричали «Выпускай» и «Маша не ваша!». Там были студентки, врачи, сотрудники частных и государственных компаний, молодые и люди старше 50. Многие до этого были незнакомы, но, как могли, поддерживали и даже защищали друг друга.

«Я не могу сделать вид, что зверств не было»

Зое 55 лет. Говорит, что выходит на акции протеста не из-за результатов выборов — к ним она была готова и никаких иллюзий не питала. Ее возмутило насилие со стороны правоохранителей, кадры избитых людей.

— Когда я прочитала, как поступила Мария Колесникова, появилась гордость за ее поступок, великий и смелый поступок, я считаю, — говорит собеседница. — Она знала, на что себя обрекает, разрывая паспорт и возвращаясь в Беларусь. В то же время она не смогла бросить свой народ. Поэтому я не могла не пойти на акцию в поддержку Марии.

Зоя вспоминает, как с другими участницами акции пошла от Комаровки в сторону проспекта Машерова. Когда стало понятно, что людей могут выхватить, поодиночке задержать, женщины и мужчины взялись под руки.

— Напротив меня стояли два парня в зеленой форме. Это внутренние войска? Они хотели забрать мужчин, которые стояли за нашими плечами. Но мы сказали, что даже если они сами захотят выйти, мы их не выпустим, потому что мы здесь матери. Если где-то прижмут моего сына, найдется другая мать, которая за него вступится, как это пыталась сделать и я. И я пыталась это объяснить ребятам в форме, которые стояли напротив меня. Один из них мне сказал: «Это наша работа». Что значит ваша работа, уточняла я. Я сказала им: вы присягали не конкретному человеку, вы присягали народу, а мы и есть этот народ, вы нас защищать должны. Разговор у меня был спокойный. Я в каждом пытаюсь увидеть человека.

По словам Зои, бойцы в зеленой форме «не зверствовали, пока не прибежал человек, которого они называли «командир».

— Это был мужчина с животиком, в возрасте, в черной куртке, с закрытым лицом. Он прибежал и дал команду задерживать. Бойцы уговаривали нас: зайдите сами в автозак, чтобы мы вас не хватали. Правее от нас творилось страшное, я уже слышала крики: «Что вы делаете? Вы бьете девушку ногами!» Страшно было смотреть, как девчат тащили в автозак. «Командир» бегал туда-сюда, от одной группы захвата к другой. Он схватил женщину, которая стояла крайней, поволок по земле, и опять побежал к другой группе захвата. И вот пока этот «командир» отошел в сторону, нам позволили уйти. Ко мне подбежала женщина, лет 50, сказала, что мы вместе, и отвела меня в сторонку. Она кричала потом, что ей нужно вернуться, потому что там остались ее девочки. Она вернулась, и я не знаю в итоге, задержали ее или нет. Когда сегодня я об этом вспоминаю, меня мучает совесть, что я тоже не вернулась. Может быть, мне бы удалось вытащить кого-то из девушек. Мы, женщины в возрасте, старались стоять впереди, старались закрыть собой молоденьких девушек.

— Была ли у вас мысль после этого, что вы никогда не выйдете на акции протеста? — спрашиваем у Зои.

Она отвечает сразу, даже не задумываясь:

— Нет! Нет, такой мысли у меня даже не возникло. Вы знаете, а кто, если не я? Может, это звучит высокопарно, но если каждый спрячется в норку, кто будет менять страну? Я вышла на протест, потому что увидела, какое насилие и беспредел себе позволили силовые структуры. Я не могу закрыть на это глаза, я не могу это забыть и сделать вид, что зверств не было.

«У меня есть позиция, и я считаю, что должна ее выразить»

Алена в тот день тоже оказалась в сцепке напротив силовиков. Говорит, что на акцию у Комаровского рынка пришла с подругой, потому что была возмущена задержанием Марии Колесниковой.

— Сначала мы просто стояли взявшись под руки, ничего не происходило, — вспоминает она события 8 августа. — Кричали, песни пели. За нами стояли парни, человек пять. Им сказали: «Давайте выходите сами, не тяните время». Сказали, якобы девушек трогать не будут. И я даже пообещала одному из парней, что заберу его пакет. А потом подбежал человек в черной куртке, балаклаве, по телосложению полный, и крикнул: «Команда — пакуем всех!» Бойцы нам сказали, чтобы мы сами шли в автозаки. Но, конечно, никто не хотел идти. И они начали разбивать сцепку, вытаскивать по одному. Тогда некоторые сказали, что хорошо, пойдем сами. И я оказалась последней. Сказала: «У меня маленький ребенок, можно мне уйти?» Но командир же им сказал брать всех. В общем, я пошла в автозак, передо мной вели парня, я его пропустила. И так вышло, что мне просто не хватило места. Какой-то человек в балаклаве сказал: «Уходи отсюда». Больше всего меня напугал вот этот «командир». Потому что ребята в зеленой форме нормально с нами говорили, сначала от них вообще не было никакой агрессии, пока не появился тот мужчина. Я потом увидела его на фото, на Комаровке он под шею тащил одну из девушек.

Алена говорит, что не сразу даже поверила, что ее не забрали, потому что она стояла, уткнувшись носом в этот автозак.

— Не могу сказать, что я очень боялась, но стресс испытала, потому что дома остался маленький ребенок. Я не беру его с собой, но сама не могу сидеть дома, не могу молча смотреть на беззаконие. У меня есть позиция, и я считаю, что должна ее выразить. Я не хочу уезжать из Беларуси, я хочу, чтобы здесь все поменялось. Я вижу, какой потенциал был скрыт и что мы бы могли сделать за эти 26 лет. За этот месяц белорусы для меня стали таким приятным открытием! Хочется жить рядом с этими людьми и просто каждого из них обнимать. Честно говоря, после этого хапуна я думала, может, больше не ходить на акции. Но потом с подружкой мы были во дворе Светланы Алексиевич (9 сентября в квартиру нобелевского лауреата звонили неизвестные, Светлана опасалась, что ее пришли задерживать, поскольку она единственный член президиума Координационного совета, который остается на свободе и на родине. — Прим.). Я точно пойду. Меня действия силовиков не остановят. Я думаю, это их цель — запугать, чтобы никто не вышел, но всех не пересадят.

«Маці сказала: я цяпер заўсёды буду хадзіць на акцыі з табой»

Александра пришла на акцию с мамой. Говорит, их возмутило, что власти попытались насильно вывезти Марию Колесникову за границу.

— Шчыра кажучы, мы не думалі, что ўсё так зацягнецца. Меркавалі, што нейкі час пабудзем на Камароўцы, а пасля пойдзем з мамай у кавярню. У выніку разам з усімі апынуліся на праспекце Машэрава, — вспоминает девушка. — Байцы, якія былі ў зялёнай форме, да нас, жанчын, увогуле не звярталіся. Яны гаварылі толькі з мужчынамі, якія стаялі побач з намі. Жанчыны сказалі хлопцам прысесці, так мы спрабавалі іх выратаваць. Людзі ў форме казалі ім: «Ты што за бабу хаваешся!» Гэта быў псіхалагічны ціск, адзін з мужчынаў выйшаў са счэпкі, відавочна, яго адразу ж затрымалі. Мы з мамай стаялі бліжэй да сценкі, перад намі было дзесьці пяць шэрагаў. Людзі крычалі байцам: «Здыміце маскі!» Але яны ніяк не рэагавалі.

Мне не было страшна, бо я і раней была на акцыях. Страшна было маёй маці, бо яна баялася за мяне. Я спрабавала яе супакоіць: усміхалася, цалавала яе, казала: не бойся, усё будзе добра, я ж з табой.

— Пасля таго, што вы перажылі 8 верасня, ці былі ў вас думкі: хопіць, больш я на акцыі хадзіць не буду?

— Такіх думак у мяне не было. Чым больш яны затрымліваюць, тым больш у мяне адчуванне, што я ў небяспечнай пазіцыі: што б я ні рабіла, мяне ўсё адно калісьці затрымаюць, гэта толькі пытанне часу, дык навошта, уласна кажучы, сядзець дома? Я сказала маці, што, напэўна, я з ёй больш ніколі не пайду на акцыі, каб яна за мяне так не хвалявалася. На што яна мне адказала: «Ты няправільна мяне зразумела. Я цяпер заўсёды буду хадзіць на акцыі з табой, бо змагу цябе адбіць». Цяпер яна не хоча мяне адпускаць адну, мы абедзве будзем працягваць.

Мы спрашиваем, что не устраивает Александру, которой 20 лет, в сегодняшней Беларуси, что вынуждает ее выходить на протесты.

— З 9 па 11 жніўня я была ў цэнтры падзей, а пасля, калі вярнулі інтэрнэт і мы ўбачылі гісторыі збітых… Я ніколі гэта не забуду і не дарую. У мяне прынцыповая пазіцыя: я хачу жыць у Беларусі, дзе я не буду баяцца за сябе і сваю сям’ю. Я не хачу жыць у Беларусі ва ўмовах двух паралельных светаў: рэальнага і паказанага па дзяржаўным тэлебачанні. Я гляджу на нашых людзей, якіх не зламалі, якія працягваюць стаяць на сваім, і адчуваю гонар быць беларускай. А нашыя жанчыны! Разумныя, смелыя, і Канстытуцыя пад нас, мы ўсё зможам. Калі мы стаялі ў счэпцы перад АМАПам, адна жанчына трапна заўважыла: «У такой цудоўнай кампаніі захраснуць тут нястрашна!»

«Если мы сдадимся сейчас, ситуация усугубится»

Анне 23 года, и она тоже не жила при другой власти. Говорит, что выходит на акции, потому что хочет, чтобы в Беларуси было прекращено насилие со стороны силовиков.

— Каждый день следишь за тем, что происходит в стране. Когда я узнала, что произошло с Марией Колесниковой, решила выйти и поддержать ее, показать, что ее судьба нам небезразлична, — говорит девушка. — Мы шли колонной по проспекту Машерова, вдруг на нас начали бежать военные, то есть люди в зеленой форме, не знаю, как правильно их назвать. И некоторые начали убегать, но девушки кричали «Стойте!» Если бы все разбежались, задержанных было бы куда больше, стало понятно, что лучше всем держаться вместе.

Анна говорит, что все быстро поняли, что хватать в первую очередь будут мужчин, их было гораздо меньше, чем женщин.

— И мы как могли старались их закрыть собой. За мной стоял мужчина, которого один из бойцов пытался вытащить. На меня он не обращал никакого внимания, даже не смотрел в мою сторону. Но я на него смотрела очень внимательно, мне показалось, глаза у него были испуганные, взгляд нервно бегал туда-сюда. Он кричал мужчине: «Мы тебя все равно достанем!» Поскольку я стояла впереди, он начал давить локтем на меня. Он делал это специально, чтобы я отпустила руку. И тогда мужчина начал кричать: «Прекратите бить девушек, я выхожу!» Мы говорили ему: «Стой! Ничего страшного! Мы выстоим!» Но он не мог на это смотреть, вышел, и наша сцепка распалась. Его в тот же момент повалили на землю, его держали и били одновременно пять бойцов. Никаких предупреждений о применении физической силы не было.

Конечно, многие испытали шок. Когда ты видишь, как у тебя на глазах избивают мирного человека, смотреть на это спокойно невозможно. Но меня это не остановит. Я буду и дальше выходить на акции, теперь буду делать это еще чаще, потому что уверена, что насилие должно быть прекращено. Как бы страшно ни было, если мы это проглотим, будет только хуже. Если мы сдадимся сейчас, ситуация усугубится. Более смелые все равно будут выходить, и им будет сильнее доставаться. Чем больше людей выходит, даже если им страшно, тем меньше жестокости они смогут применить к нам. Я довольно упрямый человек и буду стоять до последнего.

«Стыдно не выходить на протест»

Леонарда была одной из последний в рядах на проспекте Машерова. Говорит, никто не ожидал такой жесткой реакции силовиков. Первое время участники даже шутили между собой: кого задержат первым.

— А потом начали хватать людей из нашей толпы, — вспоминает собеседница. — Как только подходил ОМОН, девушки начинали кричать, прямо ультразвуком. И какое-то время это помогало, но потом им стало все равно. Все жались друг к другу. Сначала забрали парней, потом стали забирать и девушек, хотя никто в это не верил.

По словам Леонарды, когда находишься внутри, все выглядит не так страшно, как на снимках, которые видишь позже. Многие, по ее словам, испытали стресс. На вопрос, прекратит ли Леонарда выходить на протесты, она отвечает, как и другие героини нашего материала — не прекратит.

— Куда уже отступать, если столько людей пересажали? Стыдно не выходить, прежде всего, перед теми людьми, которые сидят, которых избивали. Это уже просто наш долг. Силовики, наоборот, разозлили людей. Даже в толпе, когда мы стояли, все обсуждали: «Ну, заберут, ну, дадут сутки, ну и что?» То есть это уже воспринимаешь как должное. Там шутили, что настоящий белорус должен хотя бы раз отсидеть. Сколько у меня знакомых избили 9 и 10 августа, они мне присылали фотографии с синяками. Я, человек с высшим образованием, должна подчиняться незаконным приказам? А власть не должна соблюдать закон? По какому закону, скажите мне, Колесникову пытались вывезти из страны? Я другой власти в своей жизни не видела, но мне повезло, у меня хорошая семья, и я всегда знала правду.