Нервы сдают: Лукашенко совершает все больше ошибок

У режима уже истощаются силы.

Месяц прошел со времени президентских выборов, и событий он вместил множество. О том, почему Лукашенко допускает все больше ошибок, на сайте tut.by рассуждает аналитик Сергей Чалый.

Нервы сдают

— Тренд я ранее обозначил верно: идет война на истощение физических и, главное, моральных, эмоциональных сил. Показательные, немотивированно жестокие задержания людей, уже расходящихся по домам, зачистка хвостов акций — это никак не демонстрация силы. Бить по хвостам — это от бессилия, это признак того, что нервы начинают сдавать. Ежедневное физическое и эмоциональное напряжение начинает сказываться — это очевидно. Чувствуется и недостаток личного состава. Заниматься ерундой по дворам, охранять закрашенную черным стену уже приходится офицерам. Эту «площадь перемен» уже в шутку зовут «постом номер один», — говорит Чалый.

Он обращает внимание на то, что многие привыкли приписывать силовикам, власти способность строить долгосрочные планы. В последнее время кажется, что если планы и есть, то очень ситуационные.

— Как тот ситуационный центр у Лукашенко во Дворце независимости. Это не центр долгосрочного планирования, а центр для работы по ситуации. То есть это не проактивный, а реактивный орган. И он всегда отстает.

Эксперт напоминает, что любая аналитика получается в условиях неполной информации, полученной от ненадежных источников. И то, какие выводы ты способен из этого делать, определяет качества аналитика. И если ты сам в стрессе и ограничен по времени, это приводит к неверным оценкам.

— Так вот, многие считают, что от протестующих пытаются получить силовой ответ. Не думаю, что это сознательно делается. Если задача — получить картинку насильственных действий со стороны мирно протестующих, то решается она довольно просто. Достаточно внедрить в толпу несколько своих людей — и вы легко получите желаемое. И жестко прессовать протестующих женщин для этого не обязательно, — считает Чалый.

Удивление аналитика вызывает и то, что вместе с силовиками на улицах оказываются люди, одетые и экипированные вовсе не по форме и не по стандарту, то есть не просто люди в гражданском, но еще со своим оружием — в руках у одного из силовиков заметили легендарный дробовик, сделанный в США, культовый Remington 870 12-го калибра.

Это выглядит, будто человек вышел на охоту, а не охранять порядок, удивляется Чалый.

При этом очевидно, что и среди бюджетников и силовиков немало недовольных.

— Чтобы оценить масштабы недовольства, можно вспомнить, что, по опыту польской «Солидарности», на одного публично заявившего приходится девять тех, кто не афиширует это недовольство. Эти люди могут не обращаться за помощью в созданные фонды.

Но понимание того, что ты делаешь внеправовые вещи, начинает выливаться в то, что в судах человек боится назвать собственное имя и показать лицо. И это «свидетель» в административном процессе.

— Это страх быть опознанным — из-за понимания, что участвуешь в какой-то гадости, — говорит Чалый.

Вынужденная ошибка Лукашенко

— Некоторые сейчас начинают писать о тех ошибках, которые совершил Лукашенко. Но это как в теннисе, где есть невынужденные ошибки, а есть — вынужденные. Или как в шахматах есть понятие форсированного варианта, когда следующий ход может ухудшать твою позицию, но это не значит, что у тебя есть ход лучше. У Лукашенко были в основном форсированные ошибки, вынужденные, — уверен аналитик.

Чалый напоминает, что нынешняя ситуация в Беларуси похожа на период разложения монархии, где появляется антиабсолютистская фронда, которая становится движущей силой буржуазно-демократической революции.

— То, что сейчас происходит в Беларуси — реально антиабсолютистская буржуазно-демократическая революция. Но он ошибается, когда говорит, что люди, «буржуйчики», захотели власти. Нет, они захотели выборов. Исполнения процедур. И именно нарушение процедур и кража голосов привела к нынешним протестам. А соблюдение процедур — это и есть демократия. Макс Вебер писал про три источника власти: власть силы, власть авторитета и власть права. С правом мы видим, что у нас произошло, с авторитетом, пожалуй, тоже. Осталось только власть насилия.

«Он ошибается, когда говорит, что люди, «буржуйчики», захотели власти. Нет, они захотели выборов».

По мнению Чалого, происходящее даже глубже, чем правовой дефолт, о котором сейчас многие говорят. Происходит разрушение базовых институтов общества. Борьба идет против преподавателей и студентов, против медиков, журналистов, спасателей, спортсменов, айтишников. Речь идет уже об уничтожении базовой человечности.

— Конечным результатом отсутствия права становится превращение страны в бандитское государство. И если власть опирается только на насилие — так и случится, — уверен он.

«Конечным результатом отсутствия права становится превращение страны в бандитское государство».

Но насилие экономически очень невыгодно. И когда обсуждается, как люди в погонах могут помочь экономике, ответ один: никак.

— Долго существовать в нынешнем режиме невозможно. Нельзя держать милицию в аудиториях, чтобы студенты не разбежались по митингам, нельзя выводить на улицу постоянно огромные силы, задерживать сотни людей. Надо понимать, диктатура — это очень и очень дорого и неэффективно. Лучший вариант — когда люди подчиняются, потому что сами готовы видеть в этом человеке лидера. А рабский труд — он бесплатен, но эффективность его все равно отрицательная с учетом расходов на вышки, вертухаев и т.п., — отмечает Чалый.

И такая «дорогая» и неэффективная власть не сможет жить без внешней подпитки.

— В ситуации разрушения базовых институтов начинает работать та самая самоорганизация, о которой сейчас много говорят. Сейчас горизонтальные связи стали локализовываться. Чаты дворов, постоянная соседская активность — это уже тоже представляется власти угрозой, ей приходится охранять сутками закрашенный мурал, тратить ресурсы на снимание флагов, срезание ленточек… Социальные связи выстраиваются снизу и горизонтально — так и рождается демократия. Это происходит на наших глазах.

Чалый при этом считает, что такая самоорганизация — вовсе не признак готовности людей создавать отряды самообороны.

— Хотя власть такое количество людей, выходящих на улицу, может пугать, особенно если там уверены, что эти люди готовы их разорвать. И то, что они этого не делают так долго, заставляет дрожать, — говорит эксперт.

— Исследование поведения в условиях катастроф и других катаклизмов, когда тысячам нужна помощь, но понятно, что помощь от государства либо запоздает, либо вообще не придет. Есть такое понятие — эмержентное волонтерство, возникающее внезапно. И первая помощь почти всегда приходит от таких волонтеров, от людей, которые никогда ранее чем-то похожим не занимались. Социологи говорят, что только около 10 процентов в таких критических ситуациях превращаются в банды, готовые на мародерство, а 90 процентов, наоборот, проявляют невероятный альтруизм. Это история 11 сентября в США, когда тысячи людей оказались заперты на Манхэттене и люди организовали спасательную операцию сами, вывезя с острова более 500 тысяч человек — на рыбацких лодках, шикарных яхтах, на всем, что было. Или операция «Динамо» — эвакуация британцев из Дюнкерка в 1940 году. Половину из 300 тысяч спасло гражданское население. Вот так работает сила горизонтальных связей. Вот так отвечает народ. И остановить их не может никто.