«В кулуарах говорят, что силовики уже ропщут»

Чего боится белорусский ОМОН?

В Беларуси ранее было негласное табу на кровь во время массовых акций протеста - улицы и площади представляли собой стерильный санаторий для адептов «стабильности». При этом все 26 лет президентства Лукашенко демонстрации разгонялись оперативно и жестко. Оппозиционеров истязали в застенках, несогласных, судя по всему, убивали тайно под покровом ночи. Жители дома №33 у минской станции метро Пушкинская (рядом с ней 10 августа был убит Александр Тарайковский - первая жертва протестов в Беларуси. - Ред.) об их страданиях явно не догадывались.

9 августа 2020 года силовики, видимо, получили точно такую же команду - убрать недовольных. Ни на улицах, ни на экранах телевизоров их не должно было быть. Ничего нового Лукашенко придумывать не стал: протест подавляем быстро и жестоко, под покровом ночи. Для верности власти решили отрубить интернет по всей стране, чтобы ни один белорус утром ничего не узнал.

Я вижу в этом решении топорную милицейскую логику и колхозную самоуверенность людей, стоящих одной ногой в советской эпохе. Как можно в 21 веке рассчитывать на безнаказанность, когда у каждого в руках телефон с функцией видоесъемки?! Перекресток у метро Пушкинская, где, судя по выложенному в Сеть видео, расстреляли в упор Александра Тарайковского, находится в поле зрения жителей всех ближайших домов. Белорусы - высокообразованная нация, за трое суток полного блэкаута в стране 2,7 миллиона раз скачали VPN.

Люди загружали видео в Telegram-каналы и выходили на улицы в таком количестве, что омоновцы зверели от напряжения.

Чего боится белорусский ОМОН

14 августа после шока от происходящего было не очень понятно, как поведут себя власти. На минуту показалось, что Лукашенко "повесит" преступления на исполнителей, превысивших 9-13 августа полномочия - видео и свидетельств жертв в Сети полно. Однако против силовиков не было возбуждено ни одного уголовного дела, фото и видео с избиениями демонстрантов и их последствиями были объявлены фейками. Так нелегитимный лидер стал президентом ОМОНа, повязав его с собой пролитой кровью.

Есть показательный ролик: минчанки в подземном переходе стягивают балаклаву с ОМОНовца, пытающегося их задержать. Мы видим обычное, ничем не примечательное лицо обывателя и его глаза, полные ужаса. Испуганный ОМОНовец вновь надевает балаклаву. Он тут самый сильный среди десятка безоружных женщин. Чего боится тот, кто, по его собственному убеждению, защищает родину и Лукашенко? Жена увидит? Мама отвернется? Одноклассники проклянут? Ответственность за насилие объединила круговой порукой всех: и силовиков, и чиновников, и Лукашенко.

Каратели ропщут

Белорусским силовикам промывают мозги, внушая, что все они на войне. Хотя войны в сущности никакой нет. Мирные протесты - война только в их головах. Смешон и комичен их самопровозглашенный правитель, наряжающий 15-летнего сына в военную форму и идущий с автоматом к цепи ОМОНа, с обратной стороны которой стоит музыкант Пит Павлов с гитарой и поет "Тры чарапахi".

В кулуарах говорят, что силовики уже ропщут. Я слышала всего две версии о причинах их скрытого недовольства. Одна связана с Путиным - мол, белорусские генералы с радостью променяли бы одного хозяина на другого, если старый не сумеет их защитить от толпы. При этом им и в голову не приходит, что при Путине они станут в лучшем случае полковниками, потому что генералов подвезут своих.

По другой версии, силовики, чьи личные данные слиты в Telegram-канал Nехта, не понимают, почему Лукашенко не вводит военное положение. Теоретически они сами могут это сделать, превратившись в хунту. В обоих сценариях нет места для мнения народа, который просто хочет нового президента.

Знаете, как называют ОМОН белорусские бабушки?

Фашистами и карателями. Силовики превратились в дракона из фильма Марка Захарова - именно так их теперь видит народ. Они не ответили по закону за избиения мирных протестующих. Они не скорбят по погибшим во время протестов в Беларуси. Поэтому после тайной инаугурации Лукашенко битва властей против собственного народа продолжилась с новой силой.

Саша Романова, «Немецкая волна»