Политика в эпоху твитов

Сегодня мы вступили в эпоху, когда политика вмещается в 140 знаков.

Первое орудие демократии родилось там же, где и она, – в Афинах. Когда власть досталась народу, выяснилось, что разговаривать с ним – отдельная профессия: риторика, требующая таланта, выучки и громкого голоса, ведь только 10 процентов ассамблеи толком слышали оратора. Уже тогда не всем нравилось влияние опытных ораторов, способных доказать одно, а потом убедить в обратном. Сократ воевал с софистами, но не преуспел. С самого начала демократии политика свободного мира неразрывно связана со свободным же словом. Проблема в том, как оно добирается до избирателя.

В разные эпохи демократию обслуживали разные механизмы влияния. Сперва – парламент с его велеречивым красноречием. Молодой Уинстон Черчилль вспоминал, как неделями готовился к своей первой публичной речи, учил её наизусть, часами репетировал у зеркала и с трепетом ждал реакции коллег и противников. В те времена каждую парламентскую речь целиком печатали и горячо обсуждали газеты. Я еще успел поработать с редактором "Нового русского слова" Андреем Седых, который до войны служил парламентском корреспондентом парижских газет, где детально и ежедневно освещал будни политического процесса. "Для тогдашних читателей, – с грустью вспоминал он, – такой отчет был важнее прогноза погоды".

Новый виток прогресса решительно вернул политику к устному слову.

"К несчастью, – писал по этому поводу Маршалл Маклюэн. – Ведь если бы телевизор изобрели раньше радио, мир бы не узнал Ленина и Гитлера". Экран расхолаживает, радио зажигает и тиражирует страсти. До сих пор, пишут исследователи массмедиа, оно играет не слишком заметную, но безмерно важную роль в формировании мировоззрения. Оно впитывается в нас почти безвольно и влияет как атмосфера, с которой радио в близком родстве.

Телевизор радикально изменил политику. Даже известно, когда это случилось. В 1960 году на первых президентских теледебатах Джона Кеннеди с Ричардом Никсоном. Те, кто следил за дебатами по радио, отдали предпочтение Никсону, но у телезрителей он проиграл, потому что, как гласит легенда, был плохо выбрит. С тех пор телевизор был и для многих остаётся главным оружием политики, но постепенно и оно ржавеет. С тех пор как голубой экран научился рассказывать о "распятом мальчике", многие перестали в нем видеть окно в мир. Легко заметить, что с каждым витком прогресса увеличивается скорость перемен и уменьшается наше терпение. В прошлое ушли многочасовые дебаты, за которыми следили избиратели Авраама Линкольна. Никто больше не станет читать речи на две газетные полосы. Сегодня мы вступили в эпоху, когда политика вмещается в 140 знаков. Телеграфный крик твитов напоминает заголовок, к которому забыли добавить собственно текст статьи.

Скажу, пользуясь языком старых газетчиков, что твит – это "шапка" без аргументов. В таком качестве твиты идеально подходят поколению, глядящему на реальность сквозь социальные сети. Сама их поэтика предполагает иное отношение к политике. Интернет – великий уравнитель, смешивающий правду с постправдой, обычные факты с альтернативными, взвешенное суждение со вздорным слухом.

Демократизация информационной сферы привела к созданию идеальной питательной среды для путинской пропаганды, которая мечтает не победить Америку, а сравнять её с собой. Поэтому и задача российских троллей, как пишет накануне президентских выборов член избирательной комиссии Эллен Вайнтрауб, состоит даже не в том, чтобы протащить своего кандидата в Белый дом. Их цель – зарезать, точнее, как теперь водится, отравить священную корову демократии, сакральную процедуру выборов.

История демократии, однако, показывает, что вместе с ядом она вырабатывает и противоядие. Питер Адамс, руководитель филантропического проекта по борьбе за "новую грамотность", учит правильно пользоваться медиа. "Главная ошибка, – пишет он, – считать все источники информации равно лживыми и не верить ни одному". На это, собственно, и рассчитывают тролли, которые топят одну бесспорную истину в море лживых теорий вроде сбитого самолёта. Единственный способ борьбы, говорит тот же Адамс, и есть необходимая абсолютно всем "новая грамотность". Она учит отличать надежные источники информации и не поддаваться соблазну фальшивых, особенно тех, которым хватает 140 знаков.

Александр Генис, svoboda.org