Как в Гомеле победили бастующие в 1990 году

В 1990 году работа забасткомов оказалась очень успешной.

Сегодня сторонники перемен возлагают большую надежду на национальную стачку. Эксперты считают, что существующий режим Лукашенко не выдержит масштабной национальной забастовки, пишет «Флагшток».

В истории Гомеля 30 лет назад уже была попытка запустить национальное забастовочное движение. И закончилась она успехом. Флагшток взял интервью у Андрея Толчина — человека, стоявшего у истоков создания стачечного движения Гомеля. В 1990 году молодой рабочий Андрей работал регулировщиком радиоаппаратуры на Гомельском радиозаводе. Советское государство переживало не лучшие времена и погружалось в экономический и политический кризис.

Вспоминает Андрей Толчин:

Первая забастовка началась в феврале 1990 года в Гомеле на Радиозаводе. По закону того времени в СССР Радиозавод не мог бастовать, так как относился к оборонным предприятием. Но забастовка у нас прошла. Люди просто бросили работу в одну минуту, провели митинг в течение часа, была проведена общезаводская конференция, сформирован забастовочный комитет, были выдвинуты требования к администрации завода и обращение к другим заводам Гомеля.

Колонна протестующих Гомсельмаша идет по улице Рогачевской на Чернобыльский митинг 26 апреля 1990 года
Фото: vytoki.net

В последствии завод уже работал, а люди уже вырабатывали требования комитета. Страйк был однодневным, но в результате на предприятии поменялась вся администрация, поменялся директор. Спусковым крючком в организации страйка стала несправедливость в назначении заработной платы. Мы узнали, что на соседнем аналогичном предприятии КБ «Луч», расположенном в нашем здании, рабочие получили по 150 так называемых «гробовых» рублей.

Чернобыльский митинг 26 апреля 1990 года на пл. Ленина под дождем
Фото: vytoki.net

После выбора забастовочного комитета на Радиозаводе требования стали более политизированными. Одним из требований была отмена 6 статьи конституции СССР (в статье закреплялась роль КПСС, как «руководящей и направляющей силой советского общества»), требование «парткомы за ворота» (партком — руководящий орган крупной первичной организации КПСС), чернобыльские требования. Тогда мы обратились к Гомсельмашу. Завод начал с экономических требований. Руководитель заводского страйкового комитета Александр Бухвостов тогда сразу не поддержал политические требования. Это было через месяц после начала нашей забастовки. Потом уже страйки пошли по Беларуси. Но первым в Беларуси начал забастовку Радиозавод в Гомеле.

Чернобыльский митинг 26 апреля 1990 года на площади Ленина
фото: Гомельская Праўда

Но не нужно путать ситуацию 1990 года с ситуацией 2020 года. Это были совсем разные государства. В той ситуации в страйках была заинтересована местная номенклатура, чтобы вытянуть дополнительные средства из союзного руководства. Поэтому директора заводов не препятствовали забастовочному комитету и даже помогали ему: техникой и транспортом.

Рабочие — участники митинга в сельмашевском цеху/ Фото: vytoki.net

Такого противостояния с милицией, как сейчас, тогда не было: людей не избивали, не сажали, не штрафовали и не увольняли с работы. После к забастовке присоединились и другие предприятия: Станкостроительный завод имени Кирова, ЗИП, Сейсмотехника. Эти заводы не останавливали производство, но свои требования выдвинули. Представители забастовочных комитетов этих заводов сформировали общегородской страйком. Городской страйком стал формулировать общие требования: принятия «чернобыльского закона» о социальном обеспечении пострадавших, о чернобыльских льготах, дезактивации детских садов, предприятий, рабочих помещений.

Митинг в цеху Гомсельмаша. Вместо сцены — прицеп, выступают Евгений Мурашко, Александр Бухвостов.
Фото: vytoki.net

Тогда в 1990 году работа забасткомов оказалась очень успешной. Многие выдвинутые требования были удовлетворены: был принят закон о чернобыльской зоне, были выделены средства на ликвидацию аварии на ЧАЭС, сдвинулся вопрос по переселению, некоторые дефицитные товары появились в магазинах. Без забастовочного движения эти вопросы никогда бы не были решены.