60-кратный рекордсмен Беларуси: Такое ощущение, что во власти сидят партизаны с БЧБ

Павел Санкович считает, белорусы изменились.

Павел Санкович — белорусский пловец, 60-кратный рекордсмен Беларуси и участник трех Олимпиад. С 2013 года он тренируется и тренирует других спортсменов во Флориде, но регулярно навещает родных в Беларуси. Правда, после августовских событий 30-летний Санкович делает оговорку: «Пока у власти Лукашенко, в Беларусь я не приеду». Журналист tut.by Виктория Ковальчук поговорила с подписантом письма с требованиями к власти о том, каково это — наблюдать за событиями на родине с другого континента.

«Некоторые родственники за 50 в этом году впервые в жизни голосовали в Беларуси»

— Каково это — наблюдать за происходящим в стране на расстоянии нескольких тысяч километров?

— Жестко. Я не жалуюсь, а то кто-то может сказать: «Сидит во Флориде и рассказывает, как все жестко». Просто действительно переживаю за происходящее в Беларуси.

За президентской гонкой начал следить еще за несколько месяцев до выборов. Не отслеживал внимательно, что постили другие белорусские спортсмены, но, мне кажется, я был одним из первых, кто стал что-то публиковать о задержании Тихановского и Бабарико.

Хотя, честно, до последнего не предполагал, что картина с задержаниями кандидатов будет такой же, как на позапрошлых выборах в 2010 году.

— Ты мог предсказать, что эта предвыборная кампания пройдет не по такому же сценарию, как все предыдущие?

— Еще до выборов, созваниваясь с родными и друзьями, заметил, что люди впервые так массово собрались голосовать. Некоторые мои родственники, которым за 50 лет, первый раз в жизни пошли на выборы президента Беларуси. Раньше у всех была какая-то полная безнадега и уверенность в том, что они никак не могут повлиять на исход голосования, а в этом году люди решили поучаствовать в выборах. Были заметны необычное оживление, решительность и позитив.

— Как думаешь почему?

— Я считаю, все это произошло, потому что появилась гласность. Появились лидеры — Бабарико, Цепкало, Тихановские, Колесникова, которые смогли выразить свою точку зрения и донести свой план до большого количества людей.

Не думаю, что раньше у оппонентов Лукашенко не было четкого плана — просто тогда у них не было платформы для вещания. Теперь же все сместилось в YouTube и соцсети, кандидаты перестали зависеть от времени на БТ, которого у них практически никогда не было, зато у Лукашенко — безлимит.

В общем доступе появились доказательства фальсификации выборов, фото зверств и жестокости силовиков, которую в таких масштабах не наблюдали никогда ранее за все время правления Лукашенко.

«Такое ощущение, что во власти сидят партизаны с БЧБ»

— Как ты провел 9−12 августа, когда в стране были большие проблемы с интернетом?

— Конечно, переживал за близких и плохо спал. Следил за тем, что постят телеграм-каналы, чтобы оставаться в курсе. При этом понимал, что в некоторых публикациях были эмоции и не совсем правильные посылы. Но мне нужна была хоть какая-то информация в условиях, когда не было связи с родными.

Некоторые белорусы, конечно, поскачивали себе VPN и спокойно выходили на связь, но с папой и бабушками-дедушками я, например, какое-то время не мог созвониться.

Потом мне кто-то написал, что прямо возле бабушкиного дома стреляют. Если говорить очень мягко и без мата, то от всего происходящего было неприятно. Ну, а когда появились первые факты пыток, это уже выглядело как геноцид собственного народа со стороны власти.

— Уровень жестокости шокировал?

— Да, думаю, как и любого нормального человека. Конечно, есть люди, которые верят той ереси, что говорит Лукашенко: про фейки и синюю краску. Но мы не о них сейчас — любому адекватному здравомыслящему человеку все понятно.

Конечно, произошедшее стало шоком. Потому что большинству белорусов европейские ценности в плане свободы слова и самовыражения ближе, чем позиция, сохранившаяся со времен СССР: придерживайся мнения власти и особо не высовывайся. Я знаю, что есть люди, которые выбирают действующую власть и сейчас и предпочитают жить не высовываясь. Но я также знаю, что их меньшинство.

— Почему ты в этом уверен?

— Я не проводил никаких опросов и углубленных исследований, но читал статьи и смотрел видео на эту тему и почти уверен, что с 2001 года результаты выборов в Беларуси были сфальсифицированы.

Что касается выборов-2020, то люди, в данный момент незаконно удерживающие власть (не хочу называть их действующей властью), совершили ошибку, допустив к участию в выборах Светлану Тихановскую.

Абсолютно сексистское правительство, наверное, не допускало того, что кто-то будет голосовать за женщину, вчерашнюю домохозяйку. Но это случилось.

— Ты говоришь, что всегда понимал: результаты выборов фальсифицируют. Но ты ожидал увидеть по итогам выборов-2020 80% у Лукашенко?

— Я не ожидал, что в советниках у власти сидят настолько недальновидные люди. У меня вообще с самого начала предвыборной кампании такое ощущение, что во власти находятся какие-то партизаны с БЧБ, которые делают все, чтобы Лукашенко никогда не выкопался из этой ямы.

Если бы не беззаконие и бандиты в масках на улицах городов, я бы точно верил в теорию с партизанами. Сложно допустить столько ошибок непреднамеренно.

Не знаю, кто принимает все эти решения, но у меня два варианта, почему так может происходить. Либо эти люди совершенно некомпетентны, любо они живут в каком-то другом мире и настолько не знают свой народ, предполагая, что белорусы все «скушают» и все останется как обычно.

«Взрослых спортсменов ставят в узкие рамки и забирают возможность выбора»

— Сейчас в публичном поле часто звучит упрек: мол, государство делает все для спортсменов, а они, неблагодарные, смеют еще жаловаться и критиковать. Ты понимаешь суть претензии?

— Суть претензии понятна, но она не имеет под собой оснований. Конечно, делается для нас немало, но дело ведь не в этом — дело в отсутствии свобод и невозможности принимать решения. Взрослых людей ставят в узкие рамки и забирают возможность выбора.

Важно подчеркнуть, что все эти условия создаются для спортсменов, пока те находятся на определенной должности. Но что-то же должно быть после спорта. Человек не должен стремиться к тому, чтобы выйти на пенсию и просто выживать, как мои бабушки и дедушки.

Это ненормально, когда моей детской мечтой, 10-летнего пацана, было купить деду хорошую машину. Человек работал 40 лет, набрался жизненного опыта, трудового стажа и не смог ничего аккумулировать. Так быть не должно.

Понятно, что в СССР была другая жизнь, с тех пор прошло почти 30 лет, но у нас ничего не изменилось — бабушки и дедушки так же бедствуют и рассчитывают на своих внуков, которые что-то там «нахимичат» и преуспеют в жизни.

— В одном из интервью ты упомянул, что, только переехав в Штаты, понял, что такое самостоятельная жизнь. В Беларуси спортсмены находятся в тепличных условиях?

— Мы с женой, известной белорусской пловчихой Светой Хохловой, переехали в Америку в 2013 году, но вести по-настоящему американский образ жизни начали позже, когда к учебе в университете и тренировкам добавилась работа тренера плюс бытовые вопросы: аренда жилья, выплата кредита, уплата налогов. Пришлось многому научиться.

Как мне кажется, в Беларуси многие спортсмены живут в маленьком изолированном шаре. Мы занимаемся своим делом, получаем доступ к очень классному медицинскому облуживанию, хорошие условия для тренировок.

И исходя из своего опыта многие затем делают вывод, что в Беларуси у всех граждан такое качественное медобеспечение (при этом спортсмен может быть не в курсе, с чем в реальности сталкивается среднестатистический белорус, который ходит в обычную поликлинику).

— Но условия, которые предоставляют белорусским спортсменам, действительно можно назвать очень хорошими?

— Учитывая, что в Беларуси спортсмены получают все это бесплатно, условия действительно хорошие. Другой вопрос, что в Америке спортсмены зарабатывают намного больше денег и сами решают, как ими распорядиться: к какому массажисту пойти, у какого врача наблюдаться.

В Беларуси же зарплата у спортсменов маленькая, поэтому приходится мириться с тем, что дают. Но когда я тренировался дома, в плане условий для тренировок жаловаться особо было не на что. Проблема в том, что это всё, что спорт в Беларуси способен нам предложить.

«Заткнуть всех не получится, а особенно — журналистов, у которых работа как раз и заключается в том, чтобы не молчать»

— Тебя удивило, как в Беларуси начали прессовать спортсменов за их позицию?

— Конечно. Но еще до прессинга спортсменов меня удивило отношение к журналистам. Даже во время войны в горячих точках журналистов не трогают. Несколько лет назад я смотрел интервью с наемным убийцей из Мексики. И у него спросили, почему они не трогают журналистов. На что тот ответил: «Это себе дороже. Если ты тронешь одного, остальные начнут расследование. В такой ситуации шанс, что тебя поймают, становится очень и очень высок».

Поэтому я не знаю, на что рассчитывали люди во власти, отдавая такие приказы. Ведь очевидно: заткнуть всех не получится никогда, а особенно — журналистов, у которых работа как раз и заключается в том, чтобы не молчать.

Далее прессингу подверглись театралы и деятели культуры. Опять же — те люди, которые на виду и имеют определенную платформу и поддержку у образованной части населения.

А далее уже «посыпались» спортсмены. Это не стало неожиданностью после всего перечисленного. Но курс, который выбрала власть, все равно сложно понять и принять. Она ведет себя таким образом, что ты уже можешь предсказать следующий шаг, но понять его — нет.

— Ты подписал письмо спортсменов с требованиями к власти. Почему?

— С одной стороны, я рад, что нахожусь в безопасности с женой и ребенком, особенно с учетом того, что в декабре у нас должна родиться девочка. Но, с другой, меня раздражает, что сейчас я не в Беларуси и не могу сделать чего-то большего для страны. Поэтому подписать письмо — то малое, что я мог сделать.

Насколько это эффективно? Не знаю. Но мы сейчас должны использовать любые средства. Если они работают хотя бы на один процент, мы должны это делать.

— Если говорить про количество спортсменов — на сегодня более тысячи подписантов, — тебя это число радует или огорчает?

— Хотелось бы, что подписавших письмо было больше. При этом я стараюсь не разочаровываться в тех, кто не поставил свою подпись, понимая: я в Америке, а они там, в Беларуси. За тридевять земель кулаками махать легко.

Я прекрасно понимаю, что многие спортсмены всю жизнь шли к своей Олимпиаде и им жалко потерять все на пике. Но они не учитывают несколько важных моментов.

Даже если у этих атлетов и получится отобраться на Олимпиаду, то в стране при Лукашенко морального удовлетворения от этого будет немного. Да и поддержки людей, которые знают, что в важный момент ты промолчал, тоже.

Если спортсменами движет финансовая заинтересованность, то, во-первых, я не думаю, что эти призовые останутся, а во-вторых, возможны крайние сценарии, о которых даже думать не хочется: когда полученные 100 тысяч долларов придется потратить на лечение мамы, потому что ее, например, избили.

Наконец, я вообще не уверен, что сборную Беларуси допустят до выступлений на международной арене без каких-либо санкций.

Поэтому удовлетворение от жизни и выступлений в такой стране, на мой взгляд, возможно только при полном отрешении от реальности.

— Ты задавал себе вопрос: если бы находился в Беларуси, подписал бы письмо?

— Задавал. И понял, что ответ в любом случае был бы утвердительным. Вопрос лишь в том, насколько тяжелее мне было бы принять это решение.

«Еще два года назад я отказался подписывать контракт в Беларуси»

— Кто-то из белорусского плавания или Минспорта спрашивал, зачем ты подписал это письмо?

— С 2018 года я не являюсь членом национальной команды, так как отказался продлевать контракт. Поэтому сейчас разговаривать со мной, пусть и с 60-кратным рекордсменом страны, было бы как минимум неуместно (улыбается).

— Почему два года назад ты отказался продлевать контракт и не остался в нацкоманде?

— Потому что уже тогда мне предложили на подпись такой контракт, который можно было подписать, только если ты ребенок, которому в принципе все равно, что подписывать.

Например, там был пункт про установленный рабочий график, что для спортсменов абсолютно абсурдно. Кстати, именно этот пункт использовали как предлог для увольнения Саши Романовской.

Еще меня всегда бесили установочные нормативы и полная отчетность по прогнозируемому результату. Почему я или мой тренер должны что-то прогнозировать и отчитываться чиновнику, который ничего не понимает в спорте и смотрит только на цифры? Причем отчитываться не по проделанной работе, а по прогнозируемым результатам. В конце концов, вы же берете меня в команду не за цифры, а за мои достижения.

Но больше всего возмутил пункт о возврате средств, затраченных на подготовку спортсмена, в случае невыполнения условий договора. То есть, по сути, при желании с таким контрактом к спортсмену можно доколупаться в любой удобный момент.

— При этом не исключаешь, что однажды еще выступишь за нашу сборную?

— Очень хотелось бы это сделать. Сейчас я выступаю только в роли тренера, но свою карьеру как профессиональный пловец пока не завершал и все еще планирую вернуться.

— Как ты отреагировал на то, что твоя коллега Александра Герасименя возглавила Фонд спортивной солидарности?

— У нас в стране столько бездарей в руководстве, что у Саши, пусть и новичка в этом деле, но талантливого, все точно получится намного лучше (улыбается).

Мы полжизни общались с ней, вместе плавали, но то, что Саша стала руководителем фонда, действительно для меня небольшой сюрприз.

— Ради личной безопасности ей пришлось покинуть Беларусь. Тебя удивил этот шаг?

— В принципе, нет. Не думаю, что сам переезд для спортсмена, который большую часть своей карьеры проводит в разъездах, является стрессом. Скорее, стрессово было находиться в Беларуси и каждый день гадать: посадят тебя сегодня или нет, не увидишь ты свою дочку 15 суток или все же увидишь… В ситуации, когда не высказываться невозможно, а оставаться в Беларуси опасно, шаг переезда был очень логичным.

— Есть мнение, что если все несогласные уедут, то этим самым только сделают подарок нынешней власти.

— Давай положим на весы два варианта: с одной стороны — угрозы закрыть человека на длительный срок в СИЗО или расправиться с его детьми (после чего тот, скорее всего, замолчит, пусть и останется в стране), а с другой — переезд, который позволит и дальше выражать свое мнение и вести координацию действий с мировым сообществом. Мне кажется очевидным, что человек на свободе может принести больше пользы для своей страны.

Хотя, понятно, что фактор жертвы тоже работает. Мы видели, как люди сплотились вокруг Лены Левченко. Но мы же не можем предложить всем спортсменам сесть в тюрьму, чтобы замотивировать белорусов.

«Я приеду только в страну без Лукашенко либо с ним, но не на руководящей должности»

— Ты можешь представить, что в ближайшем будущем вернешься с семьей в Беларусь?

— Смотря что ты понимаешь под ближайшим будущим (улыбается). Сам факт возвращения я могу представить, и мне даже приятно об этом думать. Но ближайшие 5−10 лет — скорее всего, нет.

Во-первых, я хочу, чтобы становление моих детей проходило в США. Это даст им хорошую базу для будущего успеха. А дальше, когда дети подрастут, сами смогут выбрать, где жить.

А во-вторых, на сегодня я не представляю, какой бизнес могу начать в Беларуси, чтобы иметь такой же доход, как в Америке, при этом не сталкиваясь с многочисленными рисками. В Беларуси нет гарантий от государства, что твой бизнес завтра не заберут или он куда-то не испарится. В любой момент у нас могут ввести какую-нибудь поправку к закону, и задним числом окажется, что ты что-то нарушил.

— Ты сегодня можешь быть спокоен за своих близких в Минске?

— Нет, потому что здравый смысл там полностью отсутствует. Я понимаю, что в любой момент может произойти все что угодно. Будет ложью говорить, что мне нестрашно. Мне кажется, страшно всем, может быть, за разные вещи, но это абсолютно нормальное и естественное чувство.

Но даже этот страх не останавливает протест. Когда в отношении людей применяется такая жестокость, странно ожидать, что они испугаются и замолчат. Это можно сравнить с ситуацией, когда в страну приходит война. Разве кто-то будет ждать, что граждане смиренно поднимут ручки вверх и сдадутся?

Чем жестче будет действовать власть, тем сильнее будет нарастать протест и тем большее количество людей выйдет на улицы. Все закономерно.

— Когда ты в последний раз был в Беларуси?

— В феврале 2020-го. Буквально перед пандемией коронавируса мы с семьей успели вернуться в Америку.

— Когда в следующий раз прилетишь домой?

— Давай я сделаю смелый прогноз и скажу, что в феврале 2021-го. Естественно, я приеду только в страну без Лукашенко либо с ним в другом статусе не на руководящей должности. Я не сдерживаю себя в высказываниях, а повода ехать в Беларусь и рисковать у меня нет.

Но я уверен, что все изменится и люди не простят того, что позволила себе нынешняя власть. Вопрос лишь в том, сколько у этой власти осталось выносливости. А учитывая то, что там сидят не спортсмены, выносливости у них немного (смеется).