Путин на пороховой бочке

Что может стать спусковым крючком?

Кремлевский правитель превосходно играет роль чемпиона по борьбе с терроризмом, когда проблема ясна и решается военными средствами, например, если это касается уничтожения так называемого Исламского государства. Однако в нынешнем кризисе его готовность открыто осудить, например, смертоносное нападение с ножом 29 октября в Ницце, как он это сделал в официальной телеграмме президенту Франции Эммануэлю Макрону, смешивается с неявной готовностью попирать свободу слова в стремление победить такой терроризм. Кремль настаивает на том, что оскорбление чувств верующих недопустимо и незаконно, поэтому в России подобные преступления немыслимы. Тем не менее, они происходят. На прошлой неделе подросток бросил коктейль Молотова в отделение милиции в Татарстане и был застрелен, когда напал на полицейских с ножом.

Российские власти не знают, как реагировать на стихийные публичные акции. Проведение акции протеста исламских активистов перед посольством Франции в Москве 29 октября было разрешено, но вторую — на следующий день — уже разогнали. Самая яростная критика жесткой позиции, занятой Макроном на волне исламистского насилия, исходит от Рамзана Кадырова, который считает необходимым оправдать свое жестокое правление в Чечне решительной защитой исламских ценностей. Кремль призвал региональных лидеров страны не вмешиваться во внешнюю политику, что является прерогативой президента. Но Кадыров осмелился пренебречь этим выговором и потребовал извинений от маргинального российского политика Владимира Жириновского, который счел целесообразным подробно рассказать о неодобрении Кремля. Несмотря на приверженность Кадырова к делу ислама, сопротивление его диктаторскому правлению продолжается, и в ходе недавней «спецоперации» в Грозном трое полицейских были убиты при штурме укрытия предполагаемых террористов.

Что еще больше усложняет позицию Путина, так это решительная и эмоциональная атака на то, как Макрон защищает демократические ценности, со стороны президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана, который стремится претендовать на руководящую роль в деле политического ислама. Разногласия между Москвой и Анкарой по сирийскому и ливийскому конфликтам остаются едва управляемыми, и Путин все еще не может найти убедительного ответа на широкую поддержку Турцией Азербайджана в уже пятинедельной войне последнего с Арменией из-за Карабаха.

В недавнем телефонном разговоре с Путиным Эрдоган объявил, что он провел «красную линию» для России на Кавказе, тем самым подорвав поддержку Еревана со стороны Москвы и сделав неэффективными продолжающиеся российские дипломатические маневры. Россия попыталась ответить, нанеся воздушный удар по лагерю протурецких ополченцев в сирийской провинции Идлиб, но Эрдоган еще больше повысил ставки, угрожая новым наступлением в Сирии. Путин мог бы попытаться осудить предполагаемую поддержку Турцией террористов и экстремистов разного рода — от ответвлений Аль-Каиды до Братьев-мусульман, но он не хочет противостоять своему все более сложному «стратегическому партнеру».

Российские националисты, которые раньше митинговали вокруг путинского флага в аннексированном Крыму, теперь недовольны его неспособностью поставить Эрдогана на место. Однако их антиисламский пыл угрожает дестабилизировать расширение курса кремлевского лидера на укрепление режима. Серьезный вызов этому курсу продолжает расти в Беларуси, где находящийся в боевой готовности президент Александр Лукашенко теперь обещает рассматривать мирные массовые протесты как «террористическую угрозу».

Возможно, Путин не совсем готов подписаться под этим определением и может не одобрить обещание Лукашенко «не брать пленных», но российский президент взял на себя обязательство поддержать товарища-автократа, который прибег к жестокому насилию, чтобы продлить свое правление. Силовики, среди прочих методов, уже подарили лидеру Беларуси почти три месяца дополнительного времени после фальсификации выборов в начале августа. Но то, с каким неожиданным упорством белорусское общество противостоит Лукашенко и жестким нападкам его режима, предвещает неизбежный конец этого репрессивного правления.

Лукашенко может действовать как загнанный в угол деспот, но Путин больше осведомлен о мрачном наследии государственного террора в России, где ежегодно 30 октября — это день памяти жертв политических репрессий. Традиционная акция по чтению случайно выбранных имен людей, казненных или погибших в сталинском ГУЛАГе, была организована буквально в этом году, но о ней узнали миллионы россиян через социальные сети, оставшиеся без цензуры, несмотря на многочисленные попытки установить государственный контроль. Таким образом, о трагических семейных историях узнают новые поколения, выросшие при Путине-незаменимом лидере, и сейчас переживают взросление в его коррумпированной автократии. Путин стремится обеспечить стабильность своего нелиберального режима, называя активистов оппозиции «экстремистами», ожидая, что выборочных наказаний будет достаточно, чтобы снизить массовую поддержку этих «радикалов». Но, как отмечают некоторые обозреватели, под его вертикалью власти уродливая тень сталинизма вырисовывается все более четко.

Радикализация воспитанной исламистами молодежи беспокоит Путина гораздо меньше, чем углубляющееся разочарование в его своекорыстном правлении среди все более сопротивляющегося пропаганде населения. Он может даже радоваться трудностям, с которыми столкнулся Макрон и пытаться извлечь выгоду из проблем Франции с мусульманским миром. Однако его собственная неспособность сдержать высокомерного Кадырова или противостоять амбициозному Эрдогану может подорвать остаточную поддержку даже в большей степени, чем осмеливаются предполагать его придворные. Многократный рост напряженности, вызванный неумолимой пандемией COVID-19, безусловно, очевиден во многих обществах. Но в России это усугубляется кризисом давно недофинансируемой системы здравоохранения и провальным руководством, причиной которого стала длительная самоизоляцией предположительно всемогущего гаранта стабильности. Беларусь является ярким примером решимости общества продолжать курс мирного сопротивления попыткам режима терроризировать его до подчинения.

В России, однако, накопившееся недовольство настолько взрывоопасно, что даже совершенно бессмысленная случайная террористическая атака может стать спусковым крючком для череды яростных взрывов гнева — повторяющейся черты трагической истории России.

Павел Баев, jamestown.org