Участник забастовки на «Гродно Азота»: Сейчас отчетливо понимаю, что жизнь только начинается
Вдохновляющая история от аппаратчика цеха «Циклогексанон-2».
38-летний бывший аппаратчик цеха «Циклогексанон-2» «Гродно Азота» Вадим Венский — один из тех сотрудников завода, который ушел в конце октября в стачку и через несколько дней был уволен по статье. Вроде бы радоваться нечему — решение-то идейное, да будущее туманное, — но тут Вадима неожиданно накрыло волной солидарности. Дело в том, что он уже несколько лет делает деревянные игрушки — и белорусы, чтобы поддержать рабочего, за совсем короткий период времени буквально выстроились в очередь за его изделиями: все расписано до лета-2021! Уволенный аппаратчик такой славы не ожидал и уверен, что теперь пропасть у него уже «нет никаких шансов». Он рассказал tut.by о том, почему ушел в стачку и что из всего этого вышло.
26 октября в Беларуси объявили всеобщую забастовку, к которой по итогу присоединились некоторые рабочие различных предприятий, в том числе и сотрудники «Гродно Азота». Тогда, в тот понедельник, рядом с проходной предприятия собралось около 100 человек: часть рабочих не сдавало смену, часть отказывалось принимать.
Требования были такие же, как и в августе этого года: проведение честных выборов и прекращение насилия.
Но людей около завода уже ожидали силовики — в тот день было задержано 32 человека.
«До последнего надеялся, что меня не сменят»
— Конечно, я знал о стачке, — говорит Вадим. — Работал с воскресенья на понедельник. Тогда, ночью, было ощущение ожидания, что вот-вот что-то произойдет. Я до последнего надеялся, что меня не сменят, ждал, что никто не придет. Но утром меня сменили. Все это происходило под разговоры, что вот, мол, там на проходной люди собрались, кому-то пропуск заблокировали. К тому времени я уже принял решение, что на завод не вернусь. Так совпало, что в те дни пришли новости о Гродненском детском хосписе — что к ним пришли, директора задержали, что-то копают, — которые стали для меня последней каплей. И я написал заявление на стачку. После смены собрал какие-то вещи, оставил что-то в шкафчике: мол, вернусь еще. И пошел. Увидел рядом с проходной ребят из нашего и других цехов. Все стоят в ожидании чего-то. В одном из чатов была информация, что, если наши требования не выполнят, то в цехах что-то будут предпринимать. В итоге к нам выходил гендиректор и пытался что-то говорить. В тот момент все стоявшие повернулись к нему спиной. Мы разговаривали в августе с руководством — и ничего, как мы видим, не изменилось. В августе мы верили, что администрация и мы — это один завод, а оказалось что мы и они — это два разных мира. Мы искренне надеялись на диалог, на помощь. Классическая формула «Ты менеджер, я рабочий — вместе мы сила», не сработала. Оказалось, нас обманули. Стало окончательно понятно, что с этими людьми не о чем разговаривать — вот и 26 октября разговора не получилось.
Утром 26 октября, идя к проходной, Вадим видел за территорией завода тентованную военную машину.
— Решил, что выходить именно в этот момент на улицу я не буду: не хотелось подпитывать бюджет свои штрафом. Поэтому остался около проходной на территории завода. Там я простоял с остальными почти до полудня, ничего не происходило — и я поехал домой. Вечером поднялась температура, я ушел на больничный: позвонил на работу, сказал, что не выйду. Во вторник мне открыли больничный, а в среду позвонили с работы и сказали, что у них есть список, что я уволен. Спросили, правда ли я на больничном. Вечером позвонил сосед: «Проверь баланс карточки». Смотрю, а меня рассчитали. В четверг пришло заказное письмо — заберите трудовую. В пятницу я ее и забрал. Все произошло без лишний движений, никаких согласований, как это должно быть, с профсоюзом не было.
Посмотреть эту публикацию в Instagram
— Ну ты же понимал все риски, уходя в стачку? Предполагал, же что уволят?
— Конечно, я понимал. Сам шаг нужно было делать в любом случае. Но как все это будет выглядеть — до конца было не понятно. За 18 лет моей работы на заводе никто до нас в стачку не уходил, у нас нет такого опыта и рассказать тоже было некому. Никто не говорил: «Няма ўжо тых людзей, якія табе раскажуць, як у той стачке было», — смеется Вадим — и уже серьезно продолжает рассказывать. — Уволят или не уволят, я не знал. Но точно понимал, что не хочу возвращаться на завод.
— Уволили по статье?
— Да-а-а-а, у меня крутая политическая статья. Что-то там «участвовал в митингах на территории предприятия». Верю, наступит время, когда меня с этой статьей будут брать на работу просто для статуса: да, ребята, это у нас работает такой чувак, — снова смеется Вадим.
— То есть, совсем не жалеешь, что все так получилось?
— Абсолютно не жалею. В августе были попытки организовать стачком. Пытались все сделать максимально красиво, как написано в учебниках истории, в которых обрисовано, как выглядит победа. То есть, ты что-то делаешь — и вот ты победил. Но тут сюрприз. По факту оказывается, что победа может выглядеть совершенно не так, как ты себе ее представляешь. А, возможно, ты уже победил, но об это еще не догадываешься. Это тоже очень важно понимать. Ко мне такое понимание пришло еще в августе, потом все казалось серым, а сейчас четкое понимание: ну все, поезд ушел, просто последний вагон не успели прицепить, и вы там все еще пытаетесь что-то делать — но совсем скоро все будет по-другому.
«Сегодня у меня 600 подписчиков, а через 3 дня — уже 10 тысяч»
Вадим увлекается изготовлением деревянных машинок. Говорит, что после того, как стало известно о его увольнении, на страницу в Instagram, где он выставляет свои изделия, стало заходить очень много людей.
— Сегодня у меня 600 подписчиков, а через 3 дня — уже 10 тысяч, — говорит Вадим. Он рассказывает, что к увлечению деревом его привел брат. — Никогда не думал, что буду заниматься всем этим. А он однажды пришел и говорит: смотри, что можно делать. Рассказывал какие-то позитивные истории: вот, мужик работал учителем — а сейчас у него фабрика, а вот еще один, у которого изделия расходятся по всему миру. Изначально для меня это был способ «поддержать штаны». Жена не работает с 2018 года: сначала беременность, потом ребенок. Брат мне говорил: бросай все, покупай станок и начинай что-то делать. Показал мне польского мастера, который делает машинки и продает их проекты. Я и решился: продал часть своих пластинок (Вадим — известный в городе ди-джей Nobel — ред.), купил станок и несколько проектов. Сделал свою первую машину. Собирал я ее долго, и калькуляция мне подсказывала, что на этом я ничего не заработаю. Опять же брат, увидев все это, рассказал о правильной раскладке, о том, как снизить себестоимость. И потихоньку все стало получаться.
— Так все же — бизнес или скорее хобби?
— Всегда по-разному. Иногда бывает, после ярмарок привозишь крупную сумму — и сказать, что это хобби, невозможно. А были месяцы, когда уходил в ноль или в минус. Но этим заниматься тебе нравится, и люди довольны твоей работой. За 18 лет на «Гродно Азоте» никто не сказал: «Вадим, огромное тебе человеческое спасибо за то, что ты так классно окисляешь циклогексан. Знаешь, это нам всем так помогает! Ты такой молодец, ты такой аппаратчик хороший». А тут каждый раз прилетает вот это: «Спасибо, ты крутой и машинка крутая!». И когда тебе пишет Светлана Тихановская и тоже хочет что-то заказать — все это, конечно, мотивирует.
— Когда мы с женой разговаривали о том, что я уйду в стачку, то я говорил, что если ничего не сделаю, то не смогу дальше с этим нормально жить. Жена, конечно, решение поддержала. Я думаю: вот подойдет дочка однажды и спросит: «А что ты тогда делал, а, папа?» А я скажу: «А ничего, дочка, забоялся я»? Нет, так не хочу. Или вот люди, которые на стоянке машины выстраивают в надпись «Азот — сила». Что я им скажу? Что забоялся? Сейчас я могу смотреть людям в глаза и рассказывать свою историю. Ведь на самом-то деле все хорошо: с тебя спадает большой груз и ты начинаешь чувствовать себя действительно свободным. Через какое-то время после увольнения «отпускает» — и ты с удивлением понимаешь: никаких ночных смен, никакой органики, никаких крикунов-начальников, никаких заданий, которые противоречат здравому смыслу, никто над тобой не стоит и не говорит, что надо делать. Сейчас я делаю то, что мне нравится.
— Я и раньше понимал, что деревянные штуки меня прокормят. Машинки машинками, но я делаю и кое-какую мебель. Кому-то нужен ящичек, кому-то коробочка или что-то еще. Я понимал, что люди, зная о моей истории, скорее всего, попросят что-то сделать для них, — и я сделаю с удовольствием. Но я не думал, что все так понесется — и вот уже 10 тысяч подписчиков и сотни заказов. Да, можно заплатить за рекламу в инсте или еще где — и эти люди тоже когда-то к тебе придут. Но ко мне они приходят не за деньги — просто понимая, что за мной стоит true story [настоящая история]. Они видят, что есть классные изделия, что человек старается, любит вот это вот всё, пашет — и плюс с ним случилась в жизни такая тема. Я понимаю, что люди заказывают из солидарности. Но это — не равно жалость. Это не «Ой, ты бедненький!» Это — «Мы вместе!» Меня не надо жалеть. Есть люди, которым поддержка и помощь сейчас нужнее. Я однозначно не пропаду, у меня на это просто нет шансов.
— Не боишься, что ты вот такой сейчас публично-позитивный после увольнения — а у нас этого не любят, у нас это прямой путь «заехать» в проблемы или на сутки?
— Слушай, ну у нас сейчас вообще правовой дефолт. Мне могут даже «пришить», что я в Кеннеди стрелял — и вот они меня нашли, ну и что, что не сходится, — смеется Вадим. — Один из участников польской «Солидарности» сказал: «Когда меня сажали на сутки, я сидел и не волновался: каждый вторник и четверг моя семья будет есть курицу, как она делала это и раньше. Пока я сижу в тюрьме — с моей семьей все будет в порядке, за ней присмотрят и они не пропадут. А потом и со мной будет все в порядке».
То есть страха, что будет, когда — ой, надо говорить «если», да? — я туда попаду, нет. Сейчас при таком колоссальном уровне поддержки и солидарности, при всем твоем желании остаться голодным, без крыши над головой и без денег, на это у тебя нет шансов. Но не надо от всех ждать шагов и говорить: о, как они могут ничего не делать?! Если ты выбираешь курилку, робу и столовку — то это тоже твое право.
— Когда все это закончится и начнется другой период, я хочу открыть свое производство, развитие которого может иметь несколько стратегий. Можно выйти на поток или оставить все на грани эксклюзива: когда вот работают четыре эльфа и один гном, и вы не можете сделать за день много изделий, и есть бо-о-о-льшая очередь, и все это стоит дороже, — но все растекается по миру, потому что за производством стоит какая-то теплая легенда.
Посмотреть эту публикацию в InstagramБульбу не пасaдзiлi, a жуki ужо тут... #vw #beatles #жук #фольксваген
— Я сейчас отчетливо понимаю, что моя жизнь только начинается. В 38 лет ты уже все умеешь, у тебя есть жизненный опыт, какие-то социальные связи, но ты еще молод и полон сил. И вот я представляю, что даю работу тем людям, которые любят что-то делать: кто-то маслицем натирать дерево, кто-то разукрашивать, кто-то — с заказчиками общаться. И ты еще плюс ко всему занимаешься благотворительностью, просто потому что хочешь и можешь оказать какую-то помощь тем, кто нуждается. Это очень круто, когда ты в новой стране делаешь новое дело. Это та самая ламповая true история.
Новости и события в Беларуси и мире.
Пресс-центр [email protected]