Андрей Радюк: Главная задача людей – победить диктатуру и вернуть право выбирать

Волейболист не поедет играть за сборную, пока в Беларуси не сменится власть.

9 августа после закрытия избирательных участков в Беларуси начался ад. Люди, недовольные результатами выборов, вышли на улицу, но силовики жестко, с применением оружия и светошумовых гранат, обошлись с протестующими. Последующие два дня были самыми брутальными в истории современной Беларуси – людей избивали на улицах, в автозаках, в РУВД и на Окрестина.

Белорусы требовали новых выборов и прекращения насилия. Не оставались в стороне и спортсмены. Первыми среагировали волейболисты. 17 августа четверка игроков сборной Беларуси – Артур Удрис, Андрей Радюк, Вячеслав Шмат и Сергей Антонович – отправили письмо в федерацию волейбола о прекращении выступления за национальную команду, пока не будут выполнены требования народа. Вскоре после этого письма появилась петиция от лица всех спортсменов, которое эта четверка также подписала. Сейчас среди подписантов уже более 1100 человек.

30-летний доигровщик «Шахтера» Андрей Радюк в интерьвю tribuna.com рассказал о том, как решался на то, чтобы не молчать, о реакции на письмо со стороны федерации и клуба, ужасной тренировке утром 10 августа и о том, почему не называет молчащих спортсменов трусами.

– 17 августа вы и еще трое волейболистов сборной Беларуси подписали письмо об отказе выступать за команду, пока не будут проведены честные выборы. Как зрело то решение?

– Я его принял практически сразу. Предложил Артур Удрис. У него случилась беда: муж сестры жены был задержан и находился в ИВС Жодино. Но об этом они узнали потом. Первое время человек просто пропал и его не было ни в каких списках. Несколько дней было неизвестно, что с ним.

Артур создал чат среди всех сборников и предложил: «Давайте что-то делать. Просто смотреть молча и никак на это не реагировать нельзя». Писал, что просто не может молчать. Надо выходить на СМИ, рассказывать и что-то делать. То, что происходит, это полный беспредел. Такие действия напрашивалось. Просто мне не хватало духу предложить это первым. Началось обсуждение. К сожалению, инициатива Артура не всеми была встречена одобрительно. Письмо решились подписать мы вчетвером.

Жалею ли об этом? Нет. Абсолютно.

– О чем подумали, когда увидели, что вас только четверо?

– Почувствовал разочарование от того, что нас всего столько. Ну, а что сделать? У каждого своя жизнь. И риски каждый оценивает по-своему. И принимает решения соразмерно этим рискам.

– Партнеры объясняли, почему не хотят?

– Аргументы были, конечно.

– Какие?

– Опишу в общих чертах. Власть очень сильная, она 26 лет под себя подминала абсолютно всё: милицию, суды, прокуратуру и так далее. Ребята, куда вы лезете! Она и вас съест и погубит. Рты закройте, сидите и живите. Как-то так.

У ребят был страх, связанный с выходом из зоны комфорта. И это, конечно, ужас – жить в таком положении, когда не знаешь, на кого рассчитывать. Ужасно жить в такой стране, где взрослые мужики, многолетние спортсмены (а большинство из них мастера спорта или кандидаты в мастера – психологически и физически очень крепкие люди) боятся даже свое мнение сказать, боятся поддержать коллег, боятся сказать «нет». Но, что отрадно, глядя на события последних месяцев, мы видим что гражданское общество созрело для понимания самого себя и того, куда нужно двигаться в будущем.

– Когда читали объяснения партнеров по сборной, не думали, что, возможно, они и правы?

– Нет. Я был очень сильно настроен. И от решения, которое мы приняли, не отошел. И не засомневался даже. У меня ведь вся жизнь тяжелая. Я рос сиротой. В семье было четверто детей. Денег не было. И свой путь в спорте к тому положению, что я имею сейчас, прошел, прорываясь. Мне всю жизнь было тяжело. И это очередной этап. Новое испытание.

Я считаю, мы должны бороться за свои права. Совершенно ненормально, когда в государстве человеческая жизнь ничего не стоит. Когда Конституцией подтерли задницу, а закон не действует, а исполняется только против обычных граждан. Адвокатов ни во что не ставят, врачей преследуют. Людей избивают в автозаках, в РУВД пытают, в судах дело рассматривают за пять минут, причем с показаний человека в балаклаве по скайпу! Подписи куда-либо собирают под давлением увольнения, за любую инициативу угрожают. МВД, КГБ, прокуратура, следственный комитет, «Алмаз» и другие подразделения по факту стали карательными органами, оружием в руках ######### [человека, чье психическое состояние вызывает большие вопросы]. Страна, которая по свободе слова 153-я из 180. И вы, работники медиа, как никто ощутили на себе всё давление государственной карательной машины. Лишают аккредитаций, лицензий, задерживают корреспондентов, избивают, уничтожают технику. И этот список на самом деле может продолжаться и продолжаться.

– Поменялось отношение к тем людям, которые отказались быть с вами заодно?

– Поменялось. Я разочарован [ими]. Но не скажу, что я их стал ненавидеть.

Среди тех, кто отказался, есть игроки «Шахтера». Вы общаетесь почти ежедневно.

– Конфликта нет. Повторюсь, каждый оценивает риски сам. Я понимал, что могут лишить работы, например. Но ведь на увольнении жизнь не заканчивается. Значит, буду искать предложения за границей. У меня уже есть опыт легионерства. Легко не будет, но я справлюсь. Тяжело уезжать впервые. А когда ты поживешь там немного, выучишь язык, становится гораздо легче.

Артур предлагал ребятам услуги своего спортивного агента. Но никто не может дать стопроцентную гарантию, что агент найдет выгодное предложение и ты устроишься прекрасно. Это не так работает. Уехать за границу и так не просто, но еще тяжелее там застолбить место. С тебя же двойной спрос. Ты легионер и должен показывать соответствующий уровень, который от тебя ожидают. Иногда на первых парах это сделать непросто, пока не привыкнешь к уровню чемпионата, менталитету тренера и болельщиков. Но зачастую с тренерами очень просто. Люди настолько открыты, доброжелательны. Нет вот этого советского подхода, где тренер всё – жЭстачайшая дисциплина, а твое дело исполнять приказы. Там тренер в первую очередь это друг и отец. Ты всегда можешь с ним разговаривать и обсуждать тренировочный процесс или тактику на игру абсолютно на равных. Инициатива приветствуется. И, соответственно, нет того чрезмерного давления, к которому, к сожалению, привыкли мы.

Мне тяжело уезжать куда-то впервые. До 17 лет я жил в Минске, но меня вдруг клуб решил отправить в аренду в Брест. Это было мое первое тяжелое судьбоносное решение. Тяжело было уезжать. Минск – это была моя зона комфорта, насколько это было возможно в те годы. А тут другой город на несколько месяцев. Это было сложное решение, но я согласился. И это пошло мне на пользу. В следующем сезоне я уже играл в основе чемпиона страны – минском «Строителе». То же самое было, когда я первый раз ехал играть в Казахстан. Я уехал без семьи и было очень сложно. Были постоянные мысли: «Куда ты ввязываешься?» Но через месяц адаптировался и все было хорошо. В какой-то момент я просто пересиливал боязнь выхода из зоны комфорта, уезжал и через какое-то время получал новую зону комфорта, где тоже чувствовал себя отлично. Я это к тому что не нужно бояться перемен, не нужно бояться трудностей. Только от нас зависит наш успех. Не нужно ждать что кто-то сделает это за нас

– Семья узнала о том, что вы подписали такое письмо, постфактум или совещались предварительно?

– После. 12 августа у меня родился второй ребенок, и я супругу старался не посвящать. Особенно первое время после родов, когда происходили ужасные события, потрясшие весь мир. Тем более она вообще аполитичный человек. Собственно, как и большинство из нас. Но вернуть страну в правовое поле – сейчас это наш долг. Поэтому я все сложные решения старался брать на себя.

– И как супруга отреагировала?

– Сказала: «Куда ты лезешь!?» :)

Но в целом нормально восприняла. Жена вообще, когда нужно принимать сложные решения, идёт по пути наименьшего сопротивления. Она очень сильно боится идти против течения. Например, пять лет назад мне надо было судиться с волейбольным клубом «Минск». Она была за то, чтобы никуда не лезть. Ну какой суд? Зачем тебе это надо? Ты там всю жизнь играл и так далее. Но я пошел в суд только для того, чтобы отстоять права, которые у нас есть. Но многие привыкли думать иначе. И с этим письмом ситуация аналогичная. Не скажу, что у нас какой-то конфликт был. Скорее, она просто это приняла.

И очень многие наши друзья, когда узнали, писали слова поддержки и гордости, что мы пошли на такой смелый шаг.

– Была ли какая-то реакция со стороны федерации?

– Конечно, она последовала, но не совсем со стороны федерации, а от министерства спорта. Обычно 12 сборников проходили аттестацию в Минспорта. Нас ставили на ставку и платили зарплату. Но когда глава МЧС стал председателем наблюдательного совета федерации, многим сборникам предложили устроиться на работу в МЧС. И после этого министерская ставка платилась МЧС. Мы числились в структуре ведомства и могли даже играть за него на различных соревнованиях. И после нашего письма начались разговоры в стиле: или забирай подпись, или уволим тебя. Сказал, что подпись не заберу.

В МЧС ты полностью подневольный человек, и делать будешь то, что скажут. Например, еще до выборов нас заставляли записать пропагандистский ролик, что в стране все хорошо и прекрасно, и за это надо сказать спасибо нашему действующему президенту, который много делает для спорта. Тогда я отказался, а после письма со всех утюгов стали кричать, что я предатель, что меня уволят. В общем, в лучших традициях. Правда, просили уйти по собственному желанию. Видимо, не хотели, чтобы портилась статистика. Или, не дай Бог, получился хоть малейший резонанс. В итоге 3 сентября написал заявление по собственному и уволился [из МЧС].

– То есть формально вы сейчас не на ставке сборной?

– Не знаю. В теории я просто не в МЧС и платить мне должны в Минспорта. Ставка ведь давалась на год. Но раз я уже отказался от сборной, то что мне требовать от этого министерства? Сейчас моя основная работа – «Шахтер». Хотя и через клуб на меня тоже пытались давить. Был серьезный разговор с генеральным директором. Он просил отозвать подпись. Разговор получился очень долгим и утомительным. Директор говорил, что иначе его вынудят меня уволить, но я решил пойти до конца. Если уволят – начнется новый этап в жизни. Поеду искать работу там, где буду нужен. Но я пока в Солигорске. И, пользуясь случаем, хотел бы поблагодарить Валерия Николаевича Старцева, что не стал устраивать охоту на ведьм, учитывая давление, которое на него оказывалось.

Уехать за границу не проблема. Я еще относительно молодой и востребованный. Возникли бы конечно определенные трудности с переездом семьи, но не критичные.

– Готовы уезжать?

– Да, мы же как на пороховой бочке тут. Мне это и не нравится в нынешней власти. Ты не знаешь, что будет завтра. Нет никакой уверенности. Никакой. Вот и приходится просчитывать ходы наперед. Но вы понимаете, что пока я работаю в «Шахтере», я не стану трясти агента и просить найти клуб. Ни один работодатель не будет столбить за тобой место, ждать и гадать, уволят или нет. Поэтому буду решать проблему по мере поступления.

– Вскоре после вашего письма появилось открытое обращение спортсменов.

– По нему у меня вообще вопросов не было. Я не очень активен в социальных сетках. У меня нет инстаграма, где, как я понимаю, сейчас самое большое движение. Все основные новости узнаю через Артура Удриса, независимые СМИ, телеграмм-каналы и YouTube. Про SOS_BY (Свободное объединение спортсменов – ред.) и письмо рассказал Артур. К тому моменту мы уже сделали свой шаг. Поэтому подписать еще одно письмо не составила труда.

Знаю, что сейчас число подписантов перевалило за тысячу. Среди нас есть громкие имена, которые добились высоких достижения. Это здорово. Это солидарность. Она изменила наше общество. Люди понимают, что есть общая проблема, и друг друга поддерживают. Если бы не было солидарности и поддержки, то не было бы наших попыток что-то изменить. Мы оказались в болоте, и нужно что-то менять к лучшему.

– Как относитесь к спортсменам, которые сейчас молчат? Как к ним стоит относиться болельщикам?

– Коль уж мы боремся за демократию, надо уважать каждое мнение. Не думаю, что сейчас есть абсолютно нейтральные люди, которым вообще по боку, что происходит в стране – всё это насилие и репрессии. Думаю, таких людей нет. Отчасти все против того, что происходит. И то, что они ничего не говорят публично, не означает, что они об этом не думают. Большинство следит за новостями и переживает. Но боязнь… Она парализует, и люди стараются не выносить свои мысли на публику. Боятся, что что-то в жизни может произойти в результате открытости.

Страх парализует. Страх лишиться работы, заработка. Страх быть задержанным, избитым. Страх преследования, страх давления. Особенно если ты годами строил свою карьеру. Например, я же не по щелчку пальцев оказался в «Шахтере». Меня сюда привели долгие годы кропотливой работы и много сложных событий в жизни. И так у каждого спортсмена. Он может годами идти к нужному месту и работе, где получает хорошую зарплату. Я начинал свою карьеру с 50 долларов. А сейчас получаю в десятки раз больше. И очевидно, что сложно заставить себя пойти на риск и, возможно, лишиться всего этого.

– Есть люди, которые таких молчащих спортсменов называют трусами и рабами.

– Может быть, и я хотел бы их так назвать, но это не совсем правильно. Просто люди разные и у них разная воля. Я, например, понимаю, что не остановлюсь. И если меня уволят, продолжу [борьбу]. А другой человек, может, реально убежден, что если его уволят, то всё – конец. Жизнь остановится.

Вот те же сотрудники МЧС. Многие были недовольны [происходящим], но у них идет выслуга. Некоторым до пенсии пять лет, два года. И если пойдешь против системы, против власти, даже просто выскажешься, она тебя сожрет и выплюнет. И все твои 15-17 лет выслуги просто сгорят. И это парализует. Спасатель – это достойнейшая профессия. Там работают люди с большим сердцем. Храбрые, рискованные. И, конечно, вся эта история со снятием флагов не оставляет никого равнодушным в структуре.

Вот и у спортсменов такое же. Хорошо ли, что они молчат? Нет, конечно, нехорошо. Но мы должны отвечать только за свои поступки. Каждый должен принять самостоятельное решение. Осознать для чего мы это делаем. Поэтому я не буду тыкать в хоккеистов и футболистов из-за того, что они молчат.

– А вас в МЧС заставляли ездить флаги снимать?

– Я ушел еще до того, как начали привлекать людей к этим работам :)

. Могу только сказать, что очень многие люди [в ведомстве] недовольны. Большинство. Но система полного контроля работает.

– Сейчас несогласных спортсменов активно притесняют федерации, РЦОПы.

– Это безнаказанность властей. Когда власть в кулаке одного человека... Думаете, они думают хоть как-то, вынося решения? Кто не согласен с политикой – тот против государства. Других мнений быть не должно. Многие не понимают или боятся себе признаться, с какой гадостью столкнулись. У большинства руководителей отношение к простым работникам, гражданам в лучшем случае нейтральное. А как правило – высокомерно-отрицательное. Относятся как к овцам. Неспроста у гражданина Лукашенко постоянно на языке эти словечки: народец, овцы и так далее. Такое вот отношение к нам, к народу.

Репрессии против спортсменов такие же, как и против любого человека. Не стоит делить на спортсменов, медиков или студентов. Не согласен – на тебя давят. Не дают вести бизнес, увольняют и так далее. Все рубится на корню. Ты не с нами? Значит, ты против нас. Попытка разделения общества. Навязывание ненависти друг к другу. Герасименя! Закрыть школу к чертовой матери! Она предатель! Но самое главное, пусть в тебе разочаруется нелегитимное правительство, но людей не обманешь. Среди людей огромная поддержка. Это успокаивает и вдохновляет. Ведь на самом деле проблема не в символике. Первостепенная задача людей победить диктатуру, безнаказанность и вернуть себе право выбирать!

– В игровых видах спорта интересное явление. Стоит кому-то попасть в беду – и нет общей солидарности. Арест Елены Левченко сборная по баскетболу, по сути, проигнорировала. Гандболистки смолчали, когда из сборной убирали Наталью Петракову и Константина Грибова. А футболисты не поддержали Станислава Драгуна. Почему подобные случаи не побуждают к солидарности? Высказать поддержку – это ведь не такой решительный шаг, как подписать письмо.

– Уверен, что все эти истории у спортсменов вызвали определенные чувства. Но сказывается боязнь проявить себя. Боязнь высказаться. По молодости, пока не столкнулся со схожими сложностями и трудностями, был такой же. Если пойдешь против тренера, тебе федерация не даст развиваться. Будешь отстаивать права – получишь.

Люди не понимают, что бороться за свои права законно. И это надо делать.

– Когда вы изменились?

– Получил серьезную травму: не мог ходить, не то что бегать и прыгать. А тренер начал давить, что я прикидываюсь. Врачи обкалывали стопу ледокаином – и на паркет. И в какой-то момент что-то во мне перевернулось. Понял, что это ненормально, и разругался с тренером. Было сложно, но меня это закалило.

А остальных парализует страх. К сожалению, у таких людей мировоззрение поменяется, когда что-то похожее случится с ними. Когда сам переживешь, поймешь: «Блин, зря я молчал».

Никто ведь не призывает к радикальным мерам. Просто выскажи слова поддержки. Это обычные человеческие отношения, которые иногда из человека очень тяжело вытянуть.

– Как вы провели 9 августа?

– «Шахтер» был на сборах в Солигорске, но в воскресенье нам дали выходной, и я уехал в Минск, чтобы проголосовать. Супруга на тот момент вот-вот должна была родить. Поэтому я сперва съездил на участок один. Посмотрел, что там нет больших очередей, и вернулся за ней.

Вообще людей на участке было много, но очередей не было. Школа очень грамотно распределяла людские потоки. Голосование заняло минут пять. Я был очень удивлен. Читал в интернете, что на некоторых участках люди часами стояли на улице, чтобы проголосовать.

– Вечером ходили к участку за результатами?

– Нет. 10-го утром у команды была тренировка. Поэтому вечером уехал в Солигорск. И на все события, которые случились потом, уже реагировал оттуда.

Это ужас… Мне удалось подключиться к интернету с помощью ВПН и прокси. Благо успел скачать и разобраться с этим. Для меня эти прокси и всё такое всегда были темным лесом. Никогда не пользовался, но удалось разобраться. За новостями следил до четырех утра. Спать не мог совершенно. Читал со слезами на глазах. Это ужас. Фашизм. Несоразмерное применение силы, огнестрела. Покалеченные судьбы, смерти, пытки…

– Как проходила тренировка утром 10-го?

– Была тотальная апатия. Многие ребята, тренеры находились в неведении. Рассказывал им, что было, а когда были проблески интернета, они скачивали себе эти программы и пытались в них разобраться, чтобы иметь доступ к информации. Все были в шоке от происходящего.

– Кто виноват в насилии?

– Власти. Всё ведь завертелось с предвыборной гонки. То, что происходило, когда начинали собирать подписи, – это ужас. Провокация против Сергея Тихановского, задержания цепей солидарности, аресты кандидатов, ситуация с «Белгазпромбанком», странные истории с магазинами и очередями. И мы везде слышали о неопровержимых доказательствах. И спустя столько долгих месяцев ни для кого не секрет, для чего это было сделано… Это, конечно, абсурд! Власть чувствует свою безнаказанность. Был случай: Светлана Тихановская должна была выступать в Солигорске на стадионе. В день пикета на стадионе вдруг вырыли яму – якобы прорвало трубу. Мероприятие отменили, хотя людей собралось очень много. Ажиотаж был огромный. Совершенно очевидно, чего боялись власти. Ведь казалось весь город стоял на ушах. Начались задержания… Но как только Тихановская, Колесникова и Цепкало уехали, яму в тот час же засыпали обратно. Даже местный знакомый представитель «правоохранительных органов», который был за Лукашенко, не понял, что это было такое.

В общем, эти истории перед выборами накалили обстановку. И после этого нам сказали, что за Лукашенко проголосвало 80 процентов. Ну это просто абсурд! На дворе 21-й век. Информационные технологии. Да люди просто общаются между собой, видят настроение и мнение друзей, близких, соседей. Все единогласно за Тихановскую. И когда ты получаешь 80 процентов за другого кандидата, ты просто изумляешься: что вообще происходит?!

Поэтому люди и вышли. Мирные люди. Это был ответ на тотальные фальсификации. А тот террор, которые творили силовики 9-11 августа, – это ужас. Понимаю, что власти рассчитывали на своеобразный блицкриг. Отключить интернет, держать людей в неведении, не дать собраться и задушить, избить, запугать… Подавить любыми путями. Власти думали, что задушат протестное движение в зародыше, как это было, скажем, в 2010-м. План был такой. Но план провалился, и сейчас репрессии продолжаются, и поэтому такая жестокость. Хотят, чтобы люди боялись выходить в следующий раз.

– Среди ваших знакомых были те, кто поддерживал действующую власть?

– Да. Если брать 100 человек, то человека три было за нее. Тотальное преимущество за Тихановской. Она была лучиком надежды на перемены. И остается до сих пор.

– После выборов с теми, кто за Лукашенко, разговаривали о происходящем?

– Да. Кто-то говорил, что против насилия в любой форме, но надо сохранить государственность. Кто-то убеждал себя в том, что это всё фейки, сделанные в Польше. Мол, кадры жестких избиений нарисованы. Кто-то говорил, что люди ОМОНу просто под руку попали. Ну и вечный аргумент: «Чтобы не было майдана». Они, видимо, очень хорошо знают историю Украины, раз перед глазами этот майдан.

Говорили, что для властей важно было сохранить государственность, сохранить страну, сохранить то, что было построено годами, сохранить лучшее, и сейчас милиция борется за это. В общем, очень похоже на то, что мы слушаем из телевизора каждый день.

– Как у вас сил хватило это выслушать?

– А что ты им докажешь? Бесполезно. Зачем человеку доказывать очевидные вещи?

Послушайте Наталью Качанову. Риторика одна: избиений не было, выборы не фальсифицировались, в протестном движении – проститутки, наркоманы и алкоголики, а в стране всё прекрасно. Мы развиваемся назло всем. Америка и Запад завидуют нам и нашему прогрессу. Только я, пожив не один год за границей, так и не убедился в том, что нам завидуют.

Это глупая тотальная пропаганда, лапша на уши. В интернете можно всё найти. Поэтому кто-то уже давно снял эту лапшу, кто-то только снимает и окунается в реальность. И когда ты осознаешь, что происходит сейчас и что происходило все эти годы с нашего молчаливого согласия, это ужас.

– Едва ли кто-то ожидал, что протесты продлятся больше трех месяцев.

– Какой-то прогноз давать невозможно. В Беларуси подобного никогда не случалось. А если и было, то очень давно. И никто не даст точного совета, как поступить сейчас, чтобы все закончилось. Никто не знает, как долго это продлится. Сейчас кажется, что наступает апатия, что протесты сдуваются. Но это не совсем так. Чрезмерное применение силы – это влияние протеста, который влияет и на экономику. А тут еще и коронавирус, который захлестнул страну, возможные экономические санкции со стороны Евросоюза и США. Всё это давит на режим. Это бомба замедленного действия, и никто не знает, когда она рванёт. Остается только продолжать и надеяться, чтобы быстрее все это закончилось. Потому что потом страну ждем очень трудный пусть по восстановлению.

Только очень жалко пострадавших. С одной стороны горд за людей, за то, что они ходят и проявляют свою гражданскую позицию, но такое количество задержанных... И почти каждый проходит через мясорубку. Врагу не пожелаешь очутиться там внутри, на Окрестина, «Володарке» и похожих местах.

Ужасный этап истории нашей страны. Не знаю, когда это закончится. Но если сейчас остановиться, если дать власти победить, то все преступления сойдут с рук. И что тогда будет? Если так сейчас безнаказанно действуют, плюя на Конституцию, законы, на моральные устои и права человека, что будет потом? Шаг влево, шаг вправо – расстрел? Это будет наша действительность, если воля народа подавится. Северная Корея вариант 2.0.