Андрей Кравченко: Чтобы поддержать протест мы перестукивались в ритме «Жыве Беларусь!»

Серебряный призер Олимпийских игр вышел на свободу.

Белорусский легкоатлет, серебряный призер Олимпийских игр Андрей Кравченко, который сегодня вышел на свободу после десятидневного ареста, рассказал о своем задержании и времени, проведенном в Жодино, пишет tut.by.

— Мы вышли из «МакДональдса» на Максима Танка, зашли в машину и попытались отъехать, но тут же подскочили силовики и вытянули нас из автомобиля. Затянули стяжки, начали спрашивать имена, после чего отвели в какой-то дворик. Там стоял омоновец, который довольно адекватно со мной говорил, но потом откуда-то подбежал другой омоновец и со всей силы ударил головой в лицо моего друга Пашу.

Я стоял и смотрел в землю, чуть-чуть приподнял голову и тут же получил такой же удар в висок, после чего он крикнул мне: «Что ты тут делаешь, организм?» Все это сопровождалось постоянным матом. Я объяснил, что просто вышел из «МакДональдса» И тогда этот омоновец пригрозил Паше: «Так хочу тебя ударить с левой, чтобы ты сдох, но не буду руки марать». Какая-то необъяснимая жестокость была. После этого меня затащили в бус.

Там другой омоновец даже по-человечески старался относиться. Давал разминать ноги, придерживал на поворотах. Потом нас перегрузили в «Газель» и отвезли в РУВД. Там мы простояли 14−15 часов лицом к стене. Где-то в четыре часа ночи нас отправили в камеру, а еще через полчаса отправили в Жодино, предварительно стянув большие пальцы стяжкой. И так нас головой в пол туда повезли. Во всех автозаках на полу были бело-красно-белые флаги.

В Жодино нас повели по какому-то коридору с моргающим светом, как в фильме ужасов. Так мы гуськом прошли метров 50−60, после чего нас поставили в полуприсед и заставили приседать. Первый подход был 150 раз. Потом опять поставили в полуприсед. После этого мы пошли в следующий коридор, где заставили делать приседания с выпрыгиваниями. Уже не помню, сколько раз это повторялось, но к этому моменту многие уже просто валялись. Сами понимаете, мне, спортсмену, это было очень тяжело, а многие просто не подготовлены.

Так вот, всем сказали положить руки на плечи соседнему человеку. Получается, те, кто еще мог приседать, должен был еще и поднимать человека, который уже был не в состоянии встать. На этаж, где нас оформляли, мы должны были ползти на карачках — это самое унизительное.

— Кто-то узнал вас?

— Да, был один человек в РУВД. Говорил, что смотрел Олимпиаду, удивлялся, как я здесь оказался. Уверял, что меня оправдают, но в итоге все равно дали десять суток. Хотя в какой-то момент нас отдельно поставили. Наверное, решали, что с нами делать. Затем с меня сняли стяжки, мотивировав это тем, что я — уважаемый человек. Со мной еще хотели провести идеологическую беседу, но она так и не состоялась, чему я очень рад. Уже наслушался к тому моменту.

— Когда удалось поесть?

— Только в понедельник. Где-то в семь часов вечера. Матрасы же дали в среду ночью. Изначально нас было человек по 20 в камере. Затем расселили в камеры по восемь. После этого трое спали на полу, трое на матрасе и двое — на койках, которые были сварены из железных уголков и листов. Это была полная жесть. Две ночи я вообще не спал.

На восьмерых нам давали четыре кружки чая. Постоянно был включен свет. С шести до десяти вечера можно было только стоять или сидеть на лавке.

В четверг нам дали полотенца, простыни. Знаю, что передавали посылку, но мне ее не отдали. Поэтому десять дней был в одних и тех же вещах. Помыться первый раз вывели в пятницу, но сделать этого не смог, так как не было сменных вещей.

— Сокамерники узнавали тебя?

— Да, многие узнавали. Хотел бы также отметить, что сидеть доводилось с отличными людьми. Со мной были педагоги, менеджеры, инженеры, художники. Самые достойные люди страны. Как говорится, если хочешь увидеть лучших людей — иди в тюрьму.

В воскресенье, чтобы поддержать протест, мы перестукивались в ритме «Жыве Беларусь!» Это настолько было приятно!

— Узнавали как-то новости?

— Нет, только сегодня рассказали про смерть Романа Бондаренко. Ужас! Но это только усиливает злость и решимость.

— Вас выпустили на несколько часов раньше срока. Как узнали об этом?

— Просто утром сказали, чтобы собирались. Странно, ведь остальных выпускали точь-в-точь по времени задержания. Наверное, догадывались, что нас будут встречать, потому что вчера охранники между собой переговаривались о нас с Ваней Ганиным.

— Правда, что его били?

— Да, в момент приседания он улыбнулся, после чего охранник ударил его в живот. Ваня уже принял стойку, но сдержался. Конечно, ему было неприятно, потому что дай ему волю — он показал бы себя.

В тюрьме Ваня прочитал «Идиота» Достоевского, я — «Дарите любовь» Александры Романовой.

Главный вывод этих дней для меня, что все остаются солидарны. Все понимают, что происходят недопустимые вещи, что так дальше нельзя. Я там не видел ни одного человека, который отказался бы от своего мнения. Люди веру не теряют.