Ольга Барабанщикова: В Беларуси победит добро

Люди раскрылись, объединились — и это очень круто.

Ольга Барабанщикова в свое была одной из лучших в Беларуси теннисисток выиграла юниорский «Уимблдон», остановилась в шаге от медали ОИ-2000, входила в топ-50 мирового рейтинга WTA. После карьеры спортсменка стала певицей, телеведущей и дизайнером, продолжала благотворительность, боролась за права животных, два года назад родила дочь. При этом Ольга была максимально далека от политики – до нынешнего лета. События вокруг 9 августа шокировали и мотивировали подписать письмо спортивной общественности за новые выборы и против насилия.

В большом интервью Никите Мелкозерову для канала «Жизнь-малина» на сайте «Трибуна» Барабанщикова рассказала, почему добрые силы в Беларуси победят зло.

О приходе в жизнь политики в день ареста Бабарико и фото с Лукашенко, убранном с видного места

Конечно, к власти всегда были вопросы, это очевидно. Но мне кажется, что я никогда не голосовала, потому что не видела смысла. А в этот раз ходила, мне очень этого хотелось. Бюллетень сложила в гармошку, сфотографировала с двух сторон. После 9 августа все внутри перевернулось. Раньше как-то не доходило до такого, что ты хочешь, чтобы все ушли и пришли новые люди.

Еще в июне я не была в курсе, что творится у нас в стране – этих всех задержаний перед выборами. В день, когда задержали Виктора Бабарико, я писала одну из своих историй из детства, выставила вечером пост – и там как раз была часть о моей поездке в Катар, где у меня была встреча с Лукашенко, когда он меня пригласил к себе. Там же в посте я выставила нашу совместную фотографию. Она у меня и здесь [в доме] стояла на самом видном месте, но сейчас не стоит – лежит в другой комнате, не на видном месте. И мне начали писать [в Instagram]: «Оленька, мы вас так любим, но вы что, действительно 3 процента?» А я не понимаю: какие, #####, 3 процента? Звоню своему знакомому и говорю: «Слушай, мне кажется, такой классный пост, необычная история, а такие странные сообщения». А он мне: «Ты что, вообще ку-ку, что ли? Арестовали Виктора Бабарико». Я начинаю читать новости – а там, мягко говоря, такая неприятная история. Вот настолько я была вне политики, далека от этого всего, но после этого уже начала потихоньку следить. Конечно, отвратительно, насколько это нечестная игра. Меня приглашали на [провластный] концерт 8 августа, но я отказалась.

О молчании хоккеистов и футболистов

Как реагирую на молчание хоккея? Тут сложно сказать что-то нежное. Это очень обидно и непонятно. Очень обидно, что хоккеисты сейчас не поддерживают своих болельщиков и свой народ. Для меня это некое предательство. Высказались очень много неизвестных ребят, которые рискуют намного больше, чем знаменитые спортсмены, на которых сложнее нажать. Что будет делать наша страна без хоккейной команды? Без одной, второй, третьей. Это любимый спорт государства. Я понимаю, что все боятся, и я очень боюсь. Но сейчас такая ситуация, когда нельзя молчать. Трус не играет в хоккей – это не про наш нынешний хоккей,

Молчание футболистов как расцениваю? Так же, как молчание хоккеистов. Они получат такую же поддержку, как они поддерживают людей сейчас. Мне кажется, что нужно больше говорить про тех людей, которые заслужили уважение, которые думают не только о себе. Их сейчас столько!

О больших людях белспорта: роман с Глебом, нереальный Салей, мелочная Азаренко, топовые Зверева и Левченко

Встречались ли мы с Александром Глебом? Да. Мы с Анатолием Капским познакомились на благотворительной акции, потом он пригласил на какой-то футбольный вечер, там я познакомилась с Сашей. У нас был очень бурный роман. Тогда я была действующей теннисисткой, а он – действующим футболистом, все на расстоянии, поэтому все достаточно быстро прошло. У каждого началась своя жизнь. Отношений давно не поддерживаем.

Руслан Салей не молчал бы? Я уверена, что он бы не молчал. Он не был трусом. Меня познакомили с Русланом, когда он еще только собирался в США. Потом мы уже встречались в Америке несколько раз просто пообедать между его тренировками. [Производил] впечатление доброго мишки. Такой огромный, хотелось ему просто под крыло залезть, как младшая сестричка. И никогда ни о ком не говорил плохо. Как будто был готов приютить весь мир и поделиться своим теплом. Просто какой-то нереальный.

Недолюбливаю ли я Викторию Азаренко? Очень уважаю ее как теннисистку. Но в определенный момент она странновато себя вела. Когда я работала в федерации, они с мамой требовали выплату всех суточных и так далее. Мне показалось, что когда человек зарабатывает миллионы, то можно отказаться от своих каких-то суточных, не возить свою свиту и не требовать, чтобы ее оплачивали. На эти деньги можно было дать шанс нескольким молодым теннисистам. Меня это очень сильно задело. Человек, который зарабатывает миллионы, проявляет мелочность. Плюс были разные другие нюансы, которые не хотелось бы озвучивать.

Зверева, мне кажется, не пропустила ни одного [матча] Кубка Федерации. Она действительно отдавала все за свою страну. Она просто нереальная. Ни капли говна, настолько искренняя, чистая и не подлая. Наташа никогда бы не возила свою свиту, тем более не требовала каких-то денег и так далее. А сколько у Наташи Больших шлемов! Самая настоящая легенда. Причем не только как теннисистка, но и как человек тоже себя проявляет.

За новые выборы в Беларуси подписалась теннисная легенда: она отбила гонорары у СССР, взяла 20 «шлемов» и ненавидела «людей в масках»

С Леной Левченко достаточно давно познакомились. В ней чувствуется такой стержень. На нее смотришь – дыхание захватывает. Этот человек вызывает трепет и уважение. От ее задержания Левченко была просто в шоке. Весь день до него мы общались с Леной, обсуждали разные личные темы. Новость [о задержании] меня просто убила. Причем как спортсменка, которая проходила через разные травмы, я знаю, насколько улететь на реабилитацию было важно для нее.

Я в своей жизни встречала таких суперзвезд, голливудских и не только, но не подходила просить автограф или фотографию. А к Нине Багинской подошла и попросила сфотографироваться. Узнала о ней недавно, когда началась вся эта движуха. У меня к ней бесконечное уважение. Такая маленькая, хрупкая, но такая смелая и сильная женщина.

О прожигании жизни и том, как от него спастись

Первые большие деньги? Наверное, в 18 лет. Тысяч 10 долларов. В 18 лет – это очень неплохо. Но я тратила все деньги на одежду и музыку – у меня было огромнейшее количество CD-дисков. Потом уже я начала заниматься благотворительностью, помогать родителям. Как-то пошли разумные траты. Потом пошли тусовки. Сколько промотала? Не помню, я не считала. По ощущениям, вся тусовка гуляла за мой счет. Я об этом не жалею. Нужно было такое испытание, чтобы я потом посмотрела со стороны, ужаснулась, и все перешло на следующий этап. Что осталось? Осталась квартира, которая у меня есть. Ремонт квартиры, дачи, ремонт родителям. Машины, которые были. Дом? Дом муж покупал.

Прожигание началось, когда познала ночную жизнь после многих лет постоянных тренировок. Случилась какая-та первая травма, я задержалась в Минске, попала в компанию, и началось это безудержное веселье. С одной стороны, ты все понимаешь, но с другой – тебя тянут обратно. Очень тяжело из этого выйти. Появляется зависимость от тусовок, вечеринок, всего прочего. Страшная часть – это когда прямо жесткие тусовки с афтепати. Четыре-пять раз в неделю тусоваться с афтепати практически каждый раз – это черняга. У меня при опьянении была такая стадия, когда я любила побегать – и в переходы, и на дерево залазила. И нужно было выплакаться, поэтому я с утра просыпалась не только с больной головой, но еще и опухшей. Родители были, конечно, в шоке, а я воспринимала все в штыки, о чем сейчас жалею. Мне кажется, после этого периода у родителей появилось очень много седых волос. Конечно же, это замкнутый круг. Эмоционально, физически плохо себя чувствуешь, а затем ощущение, что ты полное говно.

Мне повезло, что меня вытащил хороший друг. Он меня просто пригласил в Иорданию на несколько недель. Там я поняла, что нахожусь в отвратительнейшей спортивной форме. Мы как-то вышли на теннисный корт, и мне стало реально страшно за себя – насколько можно было все пробухать, все, что было наработано долгими-долгими годами. Посмотрела на все это с другой стороны, увидела, куда я вообще качусь и чем это чревато. Кто-то уже нехорошо закончил. Что-то было нужно срочно менять. Я вернулась, и потихонечку жизнь начала налаживаться. Сейчас, после Индии, когда я нюхаю алкоголь, у меня мурашки по телу, настолько это противно.

О дочери и испытаниях ради беременности

Беременность была второй в жизни? Да. [При первой] я не особо обрадовалась, что беременна. У меня были огромные планы по работе, по «Евровидению». Но к трем месяцам уже свыклась с той мыслью, что у меня будет ребенок. Пошла узнавать пол [ребенка], но мне сообщили очень нехорошую новость. Очень сильно плакала, закурила, хотя бросила курить. Пришлось делать операцию. Потом очень долго боялась опять пройти через это, потом просто почему-то не получалось. А потом Индия. Три года назад я полетела туда в святые места, очень много молилась, много плакала, очень искренне просила. Какие выполняла ритуалы? Лепешки коровьи лепила, прямо тепленькие. Надо было три раза окунуться лицом в колодец, который уже цвел и запах был, мягко говоря, не очень приятный, там сидели жабы. Но как мне сказал ведический астролог, через полгода после этого места у всех происходит чудо – и чудо случилось.

Мне хочется, чтобы моя дочь росла в свободной стране, чтобы она высказывалась в социальных сетях или за их пределами, могла ходить с флагом, если ей захочется, шить сарафан себе из этого флага. И многие женщины сейчас выходят [на протестные акции] ради своих детей в надежде, что дети будут жить в стране без этого беспредела, который творится сейчас.

О борьбе добра со злом и том, когда она закончится

Если бы у меня не было маленькой дочки и 150 собак на содержании, то я была бы гораздо смелее. Хотя хожу с рюкзаком, в котором у меня теплая одежда, термобелье, зубная щетка, паста, теплая носки и книга, которую я еще раз бы перечитала – «Наука самоосознания». Мне несколько раз передавали через знакомых чьи-то слова, чтобы я не высовывалась, ничего не постила, не думала никуда выходить, не лезла в политику – говорили, что я «на карандаше».

У многих из нас такие эмоциональные качели. Сегодня кажется, что тебя обязательно посадят, расстреляют, изобьют, искалечат. После страшных видео тебе кажется, что [силовики] выбегут, начнут бить твою машину, вытащат тебя, как вытаскивали моих знакомых под дулом оружия и избивали. А на следующий день ты снова веришь, что все будет хорошо и добро победит. Когда? Надеюсь, что скоро. Думаю, до следующей весны точно. Многие говорят о декабре-январе, но, мне кажется, это слишком быстро. До следующей весны победит добро, потому что вибрации нашей планеты меняются, становятся выше – это говорит о том, что добрые силы сейчас сражаются со злом.

Я вижу много плюсов в этой ужаснейшей, адской ситуации. Потому что посмотри, как объединились люди, какая солидарность, сколько чувств вообще у людей проснулось. Раньше каждый занимался своим делом: работа, семья, моя хата с краю... Сейчас же все по-другому. Люди раскрылись, и это очень круто. Когда все закончится, дай Бог, чтобы осталась традиция собираться дворами пить чаи, эти прекрасные женские марши. Господи, мне хочется прославлять всю Беларусь. Ну, почти всю. Процентов так 97.