Леонид Злотников: Белорусская экономическая модель потерпела крах

Она не способна к развитию.

С самого начала строительства «белорусской экономической модели» экономист Леонид Злотников предрекал белорусской экономике крах. Не отказался он от своего мнения и в «медовые» годы, когда белорусская экономика росла на 9 % в год, опровергая противников социалистического уклада. Сегодня Леонид Злотников констатирует, что оказался прав.

По его мнению, крах белорусской модели был очевиден: она не способна к развитию.

О «славном пути» белорусской экономической модели и ее бесславном конце Леонид Злотников рассказывает корреспонденту «Белорусы и рынок».

— Как вообще получилось, что местом продолжения небывалого социального эксперимента оказалась Беларусь?

— После распада СССР выяснилось, что высокий жизненный уровень белорусов обеспечивался диспаритетом цен, который существовал в СССР. Считалось, что тут хорошая экономика, что республика хорошо снабжается. Но выяснилось, что в рыночных условиях такая экономика выжить не может, а тем более обеспечить привычный жизненный уровень. Цены на товары, которые БССР экспортировала в Россию, были в 2,5—3 раза выше цен мирового рынка, а на товары, поставляемые из России, цены, наоборот, были занижены. После распада СССР цены начали выравниваться, приближаясь к мировым, и тут оказалось, что раньше, чтобы купить тонну нефти, достаточно было продать две пары белорусских босоножек, а теперь за одну тонну нефти надо продать несколько десятков пар босоножек.

Уровень жизни в Беларуси стал падать быстрее, чем в других бывших союзных республиках, и к 1994 году упал процентов на 40—45 по сравнению с 1990 годом. Население было недовольно, заводы, которые считались гордостью Беларуси, покатились вниз — оказалось, что они не только производят продукцию по завышенным ценам, но она еще и низкого качества, за рубежом можно было приобрести товары дешевле и лучше. Предприятия начали хиреть, в первую очередь заводы, выпускающие электронику.

— Но ведь то же самое происходило и в других республиках. Почему именно у нас закрытие предприятий действительно очень остро воспринималось населением?

— С 70—80-х годов прошлого века в Беларуси шла ускоренная урбанизация. Население из деревень переезжало в города, устраивалось на заводы, получало квартиры, уровень и качество жизни росли. И вдруг в одночасье это было поставлено под угрозу. И тогда в 1994 году на самом дне этого спада выбрали президента-популиста. Он обещал продолжить те методы управления, тот вектор развития экономики, который был в СССР. Его главными обещаниями были «твердые цены» и «запустить заводы». Так с тех пор эта политика и продолжается. Такая экономика не может существовать без внешней поддержки.

— Вот тогда и пошли в ход «особые отношения» с Россией?

— Все эти годы белорусская экономика существовала за счет поддержки России. Сейчас считается, что за все годы Беларусь получила от России около 100 млрд долларов субсидий по энергоносителям и другим направлениям. В 2010 году на Всебелорусское народное собрание приезжали российские коммунисты, и их лидер Геннадий Зюганов заявил, что белорусы доказали всему миру, что и социалистическая экономика может быть эффективной.

Да, Беларусь тогда входилав число стран с самыми высокими темпами роста, но никто не связывал этот рост с низкими ценами на нефть, а потом — с быстрым нарастанием задолженности. Но после 2012 года рост стал сокращаться, и теперь власти не могут обеспечить даже зарплату, эквивалентную 500 долларов, самую низкую в регионе.

— Каков итог этой «поддержки»?

— Экономика затормозилась, последние 8—10 лет уровень жизни не растет, если смотреть по уровню потребления. Причина одна: попытка управлять экономикой командными методами. Сейчас белорусская экономика уходит от социализма, но большая часть ее все равно осталась азиатской, когда через вертикаль доводятся задания, все контролируется, устанавливаются показатели, выполнить которые невозможно. Такая экономика не может функционировать, и мне было понятно это с самого начала. Было ясно, что это плохо закончится, что вторая в истории попытка сохранить неэффективную социалистическую систему провалится.

Главной причиной спада белорусской экономики является уход от рынка, рыночные отношения тут были подавлены в зародыше. Например, был создан Первый инвестиционный фонд, куда люди вкладывали свои чеки «Имущество», чтобы фонд управлял ими, потому что в те годы люди не могли еще эффективно управлять чеками. Этот фонд начинал, как на Западе, аккумулировал чеки с целью принять участие в приватизации предприятий, а потом с выгодой их продавать, выплачивая людям доход. Лукашенко, поняв, что это такое, закрыл этот фонд, и это было практически первое, что он сделал.

Было предпринято несколько неудачных попыток заморозить цены. Регулировать цены на микроуровне невозможно. Это можно делать, только не понимая, что такое экономика и насколько она сложна. Продолжали доводить недостижимые показатели. Например, однажды президент выпустил указ: за три года снизить себестоимость на всех предприятиях на 25 %. Но ведь это невозможно: у каждого предприятия своя ситуация, кто-то может снизить на 5 %, кто-то на 25 %, а большинство вообще не может. Предприятия заваливали планами по увеличению экспорта, не считаясь с их положением. Однажды предприятиям предписали увеличить экспорт за три месяца до конца года, и это предписание райисполком прислал даже на адрес иностранного посольства, которое с удивлением показало это предписание мне. Понятно, что такое управление не дает развиваться бизнесу, а только путает директорат госпредприятий. Отсутствие реформ прикрывалось заботой о народе: мы бережем свой народ, мы не хотим, чтобы люди испытывали трудности, и мы не будем спешить с этими реформами.

Была построена модель государства, когда власть и собственность находятся в одних руках. Предприятие может называться частным, акционерным, но когда сверху ему говорят, что делать, сколько чего выпустить, то ясно, что по форме это азиатская модель. Такие экономики не бывают эффективными, они не развиваются, они отстают от прогресса. И это мы наблюдаем в Беларуси.

— В последнее время на предприятиях много аварий. Вы связываете это с неэффективной системой хозяйствования?

— Административное управление предприятиями невозможно в силу сложности. Им устанавливают систему показателей, а потом стегают за их выполнение. А не было бы такой системы — нечего было бы делать «вертикали». Такая система — дай завтра больше, дай завтра больше, даже если у предприятия нет возможностей, — не позволяет предприятию обновлять основные фонды, менять оборудование, иначе план не выполнишь. А планы всегда были напряженные.

Директорат всегда был на подозрении у госструктур, там считали, что директора воруют. Поэтому в ходе модернизации и после нее предприятие бесконечно проверяли различные контролирующие органы, не украдено ли чего. А таких структур у нас великое множество. Проверяющие проверяющих тоже требуют: если ты не вскрыл преступление, значит, сам преступник, покрываешь. Следовательно, нужно что-то вскрыть. Им надо выполнить план по раскрытию нарушений.

Еще свежо в памяти дело главного инженера МЗКТ, который провел в заключении под следствием около 50 месяцев, но в суде вина его так и осталась недоказанной.

Долго был на слуху и Шкловской завод газетной бумаги, во время строительства которого шла борьба с иректоратом — «расхитителями инвестиций». На предприятие выдвинулись сонмы проверяющих, суды сажали и сажали людей. В результате руководство завода покупает на Кондопожском комбинате (Россия) самое дешевое оборудование, которое в свое время было там списано. Ничего, что оно уже изношено и неэффективно, но зато никто не придерется и никого не посадят.

Этого Лукашенко не понимал, а все время требовал и требовал. Он говорил, что основная проблема — найти людей, тех нормальных людей, которые выполнят план. Были факты, когда директора не справлялись с «планами» и заканчивали жизнь самоубийством.

То есть представления руководства страны о работе производства очень поверхностны. Отсюда и аварии: оборудование изношенное или самое дешевое.

Уже нигде в мире на уровне государства не диктуют предприятиям, сколько и чего произвести. Ничего не поделаешь, крупными системами невозможно управлять. Экономика управляется ценами, а цены — это стихия, они изменяются под влиянием потребностей людей, на которые никакие власти влиять не могут. Это очень сложный механизм, регулировать который административным путем невозможно.