Падение кремлевских телебашен

Как российская пропаганда уперлась в проблему YouTube

Вот три события, взаимосвязь между которыми окажет немалое влияние на российскую жизнь в 2021 году. С одной стороны, жалкий анекдот: после доноса пропагандиста Владимира Соловьева в Роскомнадзор ведомство потребовало от Google вернуть творчество этого ветерана информационных войн в «тренды YouTube», то есть показывать его почаще. С другой — новейшие данные социологов, согласно которым лишь 12% россиян собираются смотреть на Новый год традиционный «Голубой огонек» по ТВ. И наконец, внесение в Госдуму законопроекта о блокировке иностранных социальных сетей, ограничивающих государственные СМИ.

Это пропаганда проигрывает сражение за российского зрителя и ведет арьергардный бой.

К 2020 году даже дети знают, что в телевизоре постоянно врут, а так называемые политические шоу собираются на федеральных каналах исключительно с целью отвлечения внимания граждан. Аудитория уходит туда, где контент давно разнообразнее и честнее, а с недавних пор просто профессиональнее, чем творчество государственной пропаганды, — на YouTube. Совокупная аудитория российских видеоблогеров уже сейчас превышает число зрителей любого федерального канала, не говоря уже о пустышке RT. 87% пользователей интернета в России заходят на YouTube. При этом мы одни из мировых лидеров по проникновению сети — в этом году онлайн выходили 118 млн россиян, или 81% всех жителей страны.

Пропаганда ежедневно сталкивается с сотней миллионов граждан, имеющих доступ к альтернативным источникам информации и привыкшим использовать их вместо эфирных каналов. Обвал новогоднего «огонька», например, говорит не о том, что люди хотят провести праздник в тишине с семьей, но о том, что они знают, как включать другие источники видео, где «огоньков» будет десятки тысяч.

Неспособность собрать телезрителей в ночь на 1 января обозначает агонию телевизионной пропаганды, какой мы ее знали.

Еще с советских времен авторитет власти был построен на «доступе к кнопке»: в августе 1991 года телетрансляция прерывалась в ходе ГКЧП, в 1993 году Останкино штурмовали сторонники Верховного совета. Интернет пошатнул систему «телебашен Кремля»: их месседж остался старым, но в новые медиа укладывался плохо. Тогда к 2013 году наша самая передовая в мире (наряду с китайской) пропаганда изобрела фабрику троллей, задача которой заключалась в том, чтобы постоянно напоминать гражданам, что «не все так однозначно», и предлагать им посмотреть шоу Владимира Соловьева как источник свежего взгляда на мир.

Коммерческие компании вроде Google хотят зарабатывать деньги, но не слишком заинтересованы в том, чтобы стать инструментом военной пропаганды и стравливания людей. YouTube теперь не позволяет троллям контролировать вывод своих материалов в тренды, а Twitter помечает пропагандистские сообщения.

Российские власти сегодня не в состоянии «взять и отключить» YouTube: такие действия приведут к немедленному социальному взрыву, ведь миллионы людей останутся без зрелища. Но и терпеть американцев, не дающих бедным отечественным пропагандистам работать, они больше не смогут. Это значит, что впереди изнурительная борьба за «медийное импортозамещение»: признание видеоблогеров «иноагентами», шантаж в адрес Google при помощи новых законов и т.п.

Отдельная ирония заключается в том, что пока наш государственный циклоп медленно выдвинулся в сторону YouTube, самая молодая аудитория, которая этого телевизора в жизни не видела, уже мигрировала к другим площадкам и форматам, таким как TikTok.

Кирилл Мартынов, «Новая газета»