Революция в Украине сформировала всю геополитику 21-го века

Украинцы на улицах изменили ход истории всей Восточной Европы.

21 ноября украинцы отметили День достоинства и свободы. Таким образом они продолжают семилетнюю традицию, которая ставит Оранжевую революцию 2004-го и Евромайдан 2014-го годов в более широкий исторический контекст. Но в ней есть и кое-что, над чем стоит подумать и международному сообществу

Два случая, когда люди в Украине выступали против власти, считаются важными поворотными моментами для постсоветской истории страны. Но их влияние на весь регион до сих пор должным образом не оценено. Об этом пишет эксперт Atlantic Council (перевод – unian.net) Питер Дикинсон. Отсутствие четкости, наверное, можно понять.

Мало событий в современной истории Европы стали жертвой такого большого количества умышленной дезинформации. С первого же дня Евромайдана в Киеве, который начался в ноябре 2013 года, он стал любимой целью для российской информационной войны. За последние 7 лет Москва продвигала фальшивые истории об украинских протестах, чтобы подорвать их продемократическую природу и оправдать российское военное вторжение в Крым и на Восток Украины. Но если наследие Евромайдана похоронено под лавиной дезинформации Кремля, украинская Оранжевая революция становится все более забытой. На первый взгляд, мирные протесты зимой 2004 года были лишены геополитических драматических событий, которые разворачивались спустя десятилетие. Но это обманчивое впечатление. Хоть первая революция независимой Украины не привела к прямой военной агрессии России или к сдвигу баланса сил в Европе, она все равно была переломным моментом. Это был конец ранней постсоветской эры, после которого появился климат в духе холодной войны, определяющий международные отношения сегодня.

Чтобы правильно оценить важное значение Оранжевой революции, нужно посмотреть за пределы политического провала, который произошел после нее. Протесты в конце 2004 года не позволили лояльному к Кремлю кандидату в президенты Виктору Януковичу сфальсифицировать выборы и захватить кресло президента Украины. Благодаря протестам его больше настроенный на реформы оппонент Виктор Ющенко смог победить на выборах.

Однако, Ющенко довольно быстро оказался в эпицентре междоусобиц, которые помешали решающе приблизить Украину к Евроатлантической интеграции. А 5 лет его президентства были большим разочарованием. Это позволило Януковичу получить шанс на маловероятное возвращение и победить на президентских выборах в 2010 году.

Вместе с тем, Украина в 2010 году очень отличалась от той страны, которую он хотел возглавить за шесть лет до того. Благодаря Оранжевой революции ландшафт СМИ в стране больше не был под государственной цензурой, как до 2004 года. Зато появилась оживленная, хоть и не идеальная, форма журналистской свободы, отражавшая конкурирующие интересы различных олигархических кланов в стране.

Став президентом, Янукович не смог запихнуть джинна свободной прессы обратно в бутылку. Зато его попытки отменить все достижения Оранжевой революции разожгли протесты 2014 года, которые привели к свержению его режима. Оранжевая революция также сильно повлияла на то, как украинцы воспринимают себя, и на их национальную идентичность.

В первые 13 лет независимости политические, культурные, социальные и экономические границы между Украиной и Россией оставались размытыми. Люди по обе стороны от границы продолжали рассматривать свои независимые страны как неразрывно переплетенные. Все изменилось в 2004 году, когда миллионы украинцев мобилизовались, чтобы защитить свободные выборы.

Протесты послужили национальному пробуждению, закрепили демократическую природу Украины и направили на путь, который сильно отличался от авторитаризма России во времена Владимира Путина. За 16 лет после Оранжевой революции Украина провела 8 избирательных кампаний без возвращения к тому политическому угнетению и вопиющих фальсификаций, которые до сих пор характерны для других бывших республик СССР. Этот успех помог укрепить утверждения о европейской идентичности среди украинцев и углубить ощущение психологической отдельности от авторитарной России.

Несмотря на большие размеры и стратегическую важность Украины, эти изменения также должны были бы закрепить Оранжевую революцию в более широкой истории Восточной Европы. Но чтобы оценить истинное геополитическое влияние великого постсоветского прорыва Украины, его нужно рассмотреть в контексте реакции России.

В избирательную ночь 2004 года во время президентских выборов в Украине президент России Владимир Путин был настолько уверен в способности повлиять на результат, что он приехал в Киев. Там от «провел лекцию» для украинцев, почему они должны поддержать того кандидата, на которого укажет он. Но это была ошибка с его стороны, которая вызвала возмущение даже аполитичных украинцев. Они почувствовали, что независимость их страны снова под угрозой. Через несколько недель после визита Путина началась Оранжевая революция. Реакция Кремля на события в Киеве были изначально смесью возмущения и нежелания верить. Когда масштабы катастрофы стали очевидными, настроения сменились на горькое ощущение «украинской измены». Кроме того, в Москве считали, что украинская революция - это смертельная измена со стороны части партнеров России в Европе и Северной Америке. Москва считала открытую поддержку продемократических протестов в Украине со стороны Запада актом международной агрессии. Кремль считал, что это было открытое вмешательство во «внутренние дела» России и подтверждение неумолимой враждебности западного мира. Последствия для российской внешней политики были очень большими. В первые 4 года своего президентства Путин хотел расширить сотрудничество с Западом и в то же время восстановить российскую позицию среди наиболее влиятельных сил. Оранжевая революция покончила с этой эрой порой странного сотрудничества. После украинской революции Россия стала на националистический курс во внутренней политике и становилась все более конфликтной на глобальной арене.

Первые признаки этих изменений стали заметными в информационной сфере. Через несколько месяцев после демократических протестов в Украине, Москва обнародовала планы запустить телеканал Russia Today. Решение Кремля войти в англоязычное информационное пространство считалось прямой реакцией на поражение России в информационной войне, которая бушевала вокруг событий в Украине. К концу 2005 года Russia Today имел широкую аудиторию по всему миру. Очень скоро телеканал стал бастионом антизападных настроений, который позволил России выражать откровенную враждебность к международному порядку, построенному после 1991 года.

Внутри России Оранжевая революция дала толчок изменениям в настроениях, поскольку Москва хотела позаботиться, чтобы внезапная вспышка демократии в Украине не оказался «заразной». Это выражалось в дерзких проявлениях поддерживаемого государством национализма, который основывался на ощущении неразрывности с советским прошлым, а также на умалении преступлений коммунистической эры.

Через несколько недель после протестов в Украине Кремль запустил общенациональную кампанию, которая поощряла россиян носить оранжево-черные георгиевские ленты как знак победы СССР над нацистской Германией. А поскольку память о украинских революционных оранжевых лентах еще была свежей, трудно было не заметить шовинистическое значение этого жеста. Он также дал некий анонс того, что будет дальше. После первого появления весной 2005 года георгиевская лента закрепилась в самом сердце все более фанатичного культа Победы, который режим Путина использовал для оправдания своего авторитаризма через все более экстравагантные формы чествования памяти Второй мировой войны. То, что появилось как реакция на оранжевые ленты революции в Украине, превратилось в символ целой эры Путина.

Примерно в то же время в России начали подавлять потенциальные источники внутренней оппозиции. Кремль заметил, что участие украинского гражданского общества в активизме «снизу» сделало Оранжевую революцию возможной. Поэтому он начал давить на российские неправительственные организации с международными связями, обозначая их как «иностранных агентов».

Украинские студенты тоже сыграли важную роль в революции. Поэтому Кремль начал делать все возможное, чтобы привязать российскую молодежь к режиму. Таким образом появились «Наши» - лояльное к Путину молодежное движение, которое было образовано в апреле 2005 года и пользуется тесными связями с российским истеблишментом. За два года «Наши» завербовали более 100 тысяч членов. Движение часто сравнивают с советским «Комсомолом» и «Гитлерюгендом».

На международной арене Москва начала демонстрировать свое недовольство чуть позже. Путин открыто не объявлял об изменениях во внешней политике России еще два года после Оранжевой революции. Вплоть до его известной речи на Мюнхенской конференции по безопасности 2007 года, когда он выступил против доминирования США в мире. С этой точки российская международная агрессия становилась все более дерзкой. Через несколько месяцев после речи Путина в Мюнхене Москва организовала информационную и кибератаки против Эстонии, которая стала первой жертвой российских тактик гибридной войны.

Летом 2008 года российские танки пересекли границу Грузии. Через шесть лет после того новой жертвой стала Украина. После этого вторжения в 2014 году, Россия и западный мир оказались в жесткой конфронтации, которую многие называют новой Холодной войной. Все это можно было не допустить. Желание Путина восстановить статус России как «большой силы», скорее всего, привело бы к появлению международного напряжения, которое не обязательно было бы выражено в сегодняшнем климате гибридной враждебности.

Точкой отсчета ухудшения отношений между Россией и Западом была Оранжевая революция 2004 года, которая задала тон всему, что произошло после нее. Не случайно, что на фоне все большей российской воинственности, Кремль продолжает обвинять Запад в подготовке так называемой «цветной революции» в России. Даже сам термин разоблачает уровень влияния украинской Оранжевой революции на российскую политику.

Последние 16 лет Россию преследует страх, что на ее территории произойдет своя Оранжевая революция. Поэтому она пытается сделать все, чтобы общенациональные движения не набрали силу во всем регионе. Это был ключевой фактор, который стоит за российским решением атаковать Украину после Евромайдана в 2014-м. Именно поэтому Россия поддерживает белорусского диктатора Лукашенко, который борется с продемократическими протестами в Беларуси. Готовность Москвы заплатить чрезвычайно высокую внешнеполитическую цену за такое вмешательство говорит, насколько важно для России защитить Путина от массовых протестов.

Без Оранжевой революции, вполне возможно, последняя история Восточной Европы развивалась бы по другой траектории. В этой альтернативной реальности Украина осталась бы частью эксклюзивной сферы влияния России. Это позволило бы Путину постепенно консолидировать свою власть над бывшими странами СССР.

Со временем Кремль оказался бы во главе могучей авторитарной империи, способной бороться с экономической силой демократического мира. Зная о ревизионизме Путина в отношении к результатам холодной войны, существуют причины верить, что он использовал бы такие сильные позиции, чтобы бросить всеобъемлющий геополитический вызов Западу вместо современной подрывной тактики.

Факт, что ничего такого не произошло, - это заслуга миллионов простых украинцев, которые вышли на улицы в ноябре 2004 года и требовали, чтобы их услышали. Об их смелости давно забыли. Но их протест оставил свой отпечаток на более широком мире и стал определяющим для современной эскалации между Россией и Западом. Как прототип «цветной революции», украинская Оранжевая революция остается ночным кошмаром для российских элит. И она заслуживает признания как одного из крупнейших геополитических поворотов начала 21-го века.