Примитивная тактика Кремля

Ведущие страны Запада перестали считать путинскую Россию равноправным партнером.

Влиятельность путинской России сильно сокращается. Во-первых, у России создался токсичный образ — это связано и с отравлением Алексея Навального, и со Скрипалями, и с Литвиненко, и со многими другими событиями.

Во-вторых, влиятельность России в так называемом русском мире падает. И «русский мир» в том понимании, как его трактуют в Кремле, скукоживается на глазах. От русского мира значительно раньше отломилась Грузия, потом Украина. Нужно обладать вообще большими талантами, чтобы народ, который 300 лет был самым близким, понятным по культуре, вероисповеданию, языку, стал воспринимать тебя как врага. Но Путин этого добился. Сейчас то же самое происходит в Беларуси. И именно этим обусловлен провал внешней политики в Молдове.

Осознанно или нет, но путинская вертикаль пытается восстановить советскую модель, когда из Кремля следуют приказы, а члены так называемого русского мира эти приказы выполняют. Если бы у кремлевских стратегов хватило ума попытаться построить что-то вроде Британского содружества, когда есть некоторая культурная, языковая, историческая общность, не пытаясь диктовать свои политические, особенно силовые интересы, тогда, наверное, и с русским языком было бы полегче, и с «русским миром» тоже.

Сюда органично вписывается и конкретный случай с Нагорным Карабахом. Если рассматривать его в сухом остатке, то до этого года в Закавказье не было военнослужащих НАТО, а теперь они появились — в Азербайджане военнослужащие Турции. Вряд ли это можно назвать большим дипломатическим успехом. Хотя, конечно, в том коридоре возможностей, который был у Владимира Путина, он сманеврировал не самым плохим образом. Все-таки ввел туда миротворцев, а не оккупантов. И все-таки не ввязался в очередную войну, как в Грузии или в Украине.

В международном контексте, мне кажется, что ведущие страны Запада перестали уже считать Россию равноправным партнером, а смотрят на нее как на failed state, то есть как на государство, которое не может выполнять свои собственные задачи. Кого-то отравить, убить, прижать — на это ресурсов хватает, а для того, чтобы быть наравне с другими, — нет, за исключением только одного — военного противостояния.

Но опять же это типичная советская модель, когда СССР отставал по всем параметрам, а только в военном потенциале был наравне с США. Путин пытается вернуть эту советскую историю, ничего другого он сделать не может. Лишь тратить все больше налоговых поступлений на гонку вооружений и пугать весь белый свет.

Теперь же в США к власти пришел президент, у которого опыт общения с Россией есть с советских времен. В 1972 году Джо Байден впервые стал сенатором. Он видел перед собой таких динозавров — как Брежнев, потом Андропов, потом Черненко, так что думать, что у него есть иллюзии насчет того, что собой представляет российский политический класс, было бы ошибкой. С путинской Россией Байден будет вести себя, во всяком случае, жестче, чем Трамп. Скорее всего, вернется к той политике, которую в 70−80 годах называли «отбрасывание коммунизма». Везде, где можно было поставить блок советским интересам, его ставили. То же самое сейчас можно сказать про Россию. Поскольку реальных ресурсов у Путина значительно меньше, чем в советскую эпоху (некоторые молодые элиты в других государствах легко соглашались на социалистическую риторику в обмен на некоторую помощь, и эта риторика помогала им совершать террор против своих же оппозиционеров). Поэтому в Африке, Азии, Латинской Америке у СССР было много друзей. А сейчас даже там их не осталось.

Заблуждаться повода нет. Путинская внешняя политика слабая. Он не имеет достаточно ресурсов, не встречает не то, чтобы поддержки, а особого понимания среди развитых стран. Более того, встречает непонимание со стороны Китая. Союзников России осталось раз-два — и обчелся. Кроме Венесуэлы, Вануату, которые признают суверенитет Южной Осетии, Абхазии.

Путинская Россия погружается в изоляцию, возводит вокруг себя информационный железный занавес, и это никакая не долгосрочная стратегия в интересах России, а примитивная тактика сохранения у власти определенной корпорации, которая считает, что владеет Россией, и пользуется ею по своему усмотрению. Можно назвать это корпорацией силовиков, чекистов, путинской вертикалью — как угодно. Эта модель удивительно неэффективна, и с каждым годом все больше людей в этом убеждаются.

Боятся ли российские олигархи возможных санкций администрации Байдена? Покинут ли они Путина? Нет. В конкурентном преимуществе такого полурыночного государственного капитализма является не качество продукции или неожиданное маркетинговое решение, а наличие связей в правящей номенклатуре и поддержка у силовиков. Куда олигархи денутся от Путина, если он им дает лицензию на добычу нефти, газа. Если кто-то ссорится с Путиным, как случилось с Михаилом Ходорковским, Сергеем Петровым, Евгением Чичваркиным (еще есть много известных фамилий), он тут же теряет свой бизнес.

Путин прагматик. Он понимает, что пока в России есть нефть, газ, золото, алмазы, лес и другие ресурсы, оперируя доступом к этим ресурсам, он может любого сырьевого бизнесмена держать на коротком поводке. Уйти от Путина, отказаться от его поддержки, означает погубить свой бизнес. В отличие от IT-бизнеса, которым можно заниматься и без Путина, что показано на большом примере стартапов и состоявшихся компаний. Им недра не нужны, чтобы производить продукт, который пользуется спросом. С ним можно ехать в Силиконовую Долину, Латвию, Ирландию — куда угодно. Тебе везде будут рады и предоставят условия работы не худшие, чем в России.

Понятно, что Путин ведет Россию в тупик, но, с другой стороны, ожидать, что от него откажутся ближайшие лица, пока еще рано. Конечно, они понимают, что Путин токсичен, что от сотрудничества с ним их имидж на Западе слабеет, но их это не очень тревожит, потому что имидж-имиджем, а газ-газом и нефть-нефтью. И российские месторождения находятся под пристальным вниманием путинских чекистов. Любой хозяин сырьевого бизнеса прекрасно знает, что привязан и к бизнесу, а через бизнес к России, прочными веревками. И не думаю, что кто-то, как Чичваркин, все оставит и уедет, чтобы все начать заново, в Лондон. Но хорошо Чичваркину, он же не нефтяник. А если ты занимаешься добычей, переработкой, перекачкой нефти или газа, то понятно, что ты должен взаимодействовать с властью, и путинская бригада это прекрасно понимает.

Дмитрий Орешкин, «Новое время»