Белорусы ищут свой собственный революционный путь

В стране рождается политическая, гражданская нация.

Вот важный лично для меня пост и важная ссылка. Сходили с Еленой Боровской на эфир к Светову. Обсуждали Беларусь, разумеется. Миша – очень клевый, я его очень люблю, считаю своим хорошим товарищем и одним из самых интересных в русской политике людей. Но блин, как же с ним было в этот раз тяжело.

Приходилось объяснять, что нельзя рассматривать другие страны через искаженную московскую оптику. Приходилось объяснять, что наш травматичный опыт декабря 2011 года, наши постболотные психозы и нервозы – это наши проблемы, наши замороки, и предельно глупо руководствоваться этими нашими интимными болями при оценке обстановки в других странах.

Но, как известно, главнейшая особенность русской политической культуры – ничего невозможно объяснить человеку, позиция которого уже сформировалась за годы. Убежденность имеет свойство каменеть. Она редко когда может меняться, она может только разрушаться вместе с личностью.

Поэтому Михаила я ни в чем не убедил, а следовательно, не убедил и фанатское ядро его юной аудитории.

Но для своей аудитории (как я понимаю, более взрослой и совсем не фанатской) хочу еще раз проговорить важные вещи про Беларусь, которые мы со Световым обсуждали.

1. Были ли белорусским протестом упущены некие

возможности в середине августа, когда на улицы выходило единовременно максимальное число протестующих, а силовики почти исчезли с этих улиц? Возможно, да. Надо лишь понимать, что та многотысячная толпа 16 августа вышла совсем не драться, а именно манифестировать свои ценности и требования. Она не готовилась к драке, эта толпа с детскими колясками, с девочками в юбочках. Я был среди этой толпы, я знаю, о чем говорю. Люди, желавшие от белорусов "решительных действий", как правило наблюдают за минскими толпами из московских студий.

2. В любом случае решительное уличное наступление на режим обошлось бы ценой в несколько сотен трупов. То есть Лукашенко убьет сотни людей. Почему-то, когда я говорю про несколько сотен трупов, все критики белорусов начинают шептать: "ой не надо об этом, сейчас товарищ майор услышит". Нет ребята, так не пойдет. Если вы за решительные действия в Беларуси – привыкайте к словосочетанию "сотни трупов". Живите с этим словосочетанием. Учитесь его использовать, проговаривать вслух. Тогда ваша позиция обретет цельность, последовательность, внутреннюю логику. Я в курсе, что иногда жертвы в борьбе с античеловеческой тиранией необходимы – без борьбы зачастую жертв становится в итоге еще больше. Просто учитесь представлять свою позицию в подлинном ее виде и весе. А то все выглядит несколько упрощенно: "Надо было идти вперед и побеждать, и все было бы хорошо".

3. Белорусы чужды всей этой московской неврастении и публицистических спекуляций – и слава богу. Они просто продолжают тяжелейшую борьбу. Происходящее в Беларуси – куда более масштабный процесс, чем просто борьба с авторитарным режимом. Там рождается политическая, гражданская нация. Рождается в муках. Так вышло, что на пути у этой новорожденной нации, на пути ее взросления и становления стоит конкретный человек – Александр Григорьевич Лукашенко.

4. Белорусы ищут свой собственный революционный путь. Инфантильная московская публика хочет, чтобы все шло по книжкам и сценариям: несколько недель/месяцев песен на площадях, потом один решительный натиск – и режим пал. Нет, ребята, такой формат "революций" - историческая аномалия. Революции могут длиться месяцами и годами, перетекая в холодные и горячие гражданские войны. Революция (как правило) – изматывающий, полный поражений и испытаний путь, а не "форточка возможностей", в которую можно одномоментно пролезть, не помяв брюки. В Беларуси продолжается революция. В Беларуси продолжается холодная гражданская война. Простите уж, москвичи, что не получилось скинуть существовавший четверть века жесточайший режим за три месяца.

Роман Попков, Telegram