Белорус из Великобритании — силовикам: Я-то вернусь, а вы подумайте, куда побежите

Носители балаклав будут лепить в Дагестане кирпичи за тарелку риса.

Валерий Самолазов с июля живет и работает в Великобритании. В августе он решил поехать домой, чтобы встретиться с близкими, а заодно и проголосовать на выборах. Чем обернется эта поездка домой, он даже не подозревал, сообщает «Белсат» .

«Пускай КГБ разбирается, везите его в КГБ»

Я прилетел в Беларусь 2 августа. Почти все время я находился за городом, где не ловит телефон, был изолирован от всего информационного пространства и не был в курсе, что происходит.

9-го числа, когда не было интернета, я пошел в минский офис своей компании, поработал и, когда стало понятно, что город перекрывают, решил, что поеду домой на электричке. Интернет особо не работал, я не смог проверить расписание и решил, что это судьба: пойду в центр, посмотрю, что там происходит своими глазами.

Возле ЖД-вокзала мне преградили дорогу шесть людей в черном, они буквально меня окружили. Их внимание привлек мой внешний вид. Учитывая, что я был за городом, на мне были такие походные штаны милитари и черная майка с черепом. Как потом выяснилось, это символ британского спецназа. Они спросили, знаю ли я что означает этот символ, в общем-то это символ фильма The Punisher. Это был стартовый вопрос, с которого они начали предъявлять мне какие-то претензии. Попросили показать удостоверение, я показал водительские права. На все вопросы я отвечал вежливо, но они все равно окружили меня, скрутили и повели в автозак. Перед автозаком ударили в грудь, вынули все из карманов и посадили в автозак. Все это происходило возле ЖД-вокзала, где не было никаких акций и митингов. Я был один, это даже одиночным пикетом назвать нельзя.

Буквально через две минуты меня сразу выкинули из автозака. Они отвели меня к соседнему зданию, приказали разуться и стать к стене. Стали избивать, бить по голове, забрали телефон, моим пальцем разблокировали и попутно задавали вопросы по поводу содержимого телефона. Они искали какие-то телеграм-каналы, телеграм-чаты, а у меня ничего не было. В телефоне было практически чисто. За исключением истории звонков. Они ее проверяли и увидели, что все звонки были в Великобританию – я ж только прилетел. Собственно вокруг этого они стали строить подозрения, что я организатор и иностранный шпион. Плюс у меня нашли британские карточки, британские фунты стерлингов. Задавали вопросы кто, что я, кем работаю, откуда, чего. Я отвечал на их вопросы. Меня ни разу в жизни не задерживали и было такое чувство, что сейчас они все проверят, убедятся что я мирный гражданин и отпустят.

Но они ждали какого-то главного человека. Я потом уже в интернете загуглил, кто это – это глава Заводского РУВД Кислов Кирилл Станиславович. Он был в гражданской одежде без маски. Я, кстати, всех, кто был без масок загуглил и почти всех идентифицировал. Он приходит, они ему показывают мой телефон. Один из милиционеров говорит, что вот фото бюллетеня за Тихановскую, в боте Голоса проголосовал за Тихановскую и, собственно больше ничего на него нет, похоже, пассажир не наш. Он постоял подумал, говорит: пускай КГБ разбирается, везите его в КГБ. В общем, я понял, что происходит тотальная ошибка и сейчас будет только хуже.

Я бы не хотел акцентировать внимание на насилии, потому что по рассказам людей, все это происходит приблизительно по одному сценарию. Единственное, что меня считали организатором и со мной обращались особо жестко. Меня водили на допрос. Два человека, которые были на допросе, я их идентифицировал – они следователи уголовного розыска. Двух других человек мне идентифицировать не удалось, сложно сказать было это КГБ или нет.

«Недалеко от меня лежал человек в луже крови»

10 августа все РУВД, все тюрьмы были уже переполнены и всю ночь я лежал на парковке на земле вместе со всеми. Периодически кого-то били, меня еще водили на допрос. Жесткие моменты были. Поделюсь только несколькими, которы демонстрируют особый цинизм внутренних органов. Там была девушка 20 лет, ее звали Диана, ее тоже били ногами, когда она лежала на земле. То есть человек со связанными руками лежит на земле и его абсолютно беззащитного бьют ногами. Недалеко от меня лежал человек, он был в луже крови и периодически стонал. Человек, который был ближе всех к нему, просил для него помощи, говорил: вызовите ему скорую, он же умирает. На что ему сказали: это твой билет на свободу – бери его, тащи за территорию и вы оба тогда свободны. Он взял его и потащил за территорию, это охающее тело без сознания… Еще был человек, у которого стало плохо с сердцем, он просил врача и надзиратель очень громко крикнул: врача! Подбежало два человека в черном и стали бить его дубинками. Это была демонстрация для всех нас, что врача звать не стоит. Когда мы уже сидели в камере он нам рассказал, что его стали бить, но потом подбежал действительно доктор и сказал, что действительно нужно оказать помощь. Врач его отвел в машину скорой помощи, дали какие-то таблетки, ему полегчало и его обратно положили, но больше не трогали.

Меня лично пытали. Мне повредили руки. После тюрьмы я лежал две недели в больнице с черепно-мозговой травмой и травмой рук. Руки у меня до сих пор трясутся как у деда, потому что мне их пережали стяжками и я не чувствовал рук пол локоть, не мог ими двигать. Руки выкручивали, такой у них метод пытки.

Фото из личного архива Валерия Самолазова Фото из личного архива Валерия Самолазова Фото из личного архива Валерия Самолазова

«Люди в черном сделают еще больнее»

10 августа я заметил, что среди милиционеров были и адекватные люди. Реально чувствовалось, что им неприятно делать то, что они делали. Таких мне встретилось двое. В момент задержания, когда меня допрашивали у стены, когда только вытащили из автозака, был один милиционер. Он внимательно изучил содержимое телефона, посмотрел все фотографии, все-все-все и он спрашивает: «У тебя трое детей? Трое маленьких девочек? У тебя собака? Какая у тебя машина?» То есть он проявил критическое мышление, он понимал, что человек, у которого много детей, не держит никаких экстремистских материалов телефоне, скорее всего не является боевиком или еще кем-то. Они ж считали, что я иностранный боевик-организатор. Вот именно он был тем человеком, который сказал, что меня надо отпустить, но его никто не послушал. Этого же милиционера я видел в Заводском РУВД, он был начальником смены, которая за нами смотрела перед рассветом. Это была самая адекватная смена, которая разрешила сходить в туалет, которая дала попить и они даже ослабили мне стяжки. Они увидели, что у меня уже синие руки.

Еще нас переводили там с места на место и садисты в черном специально заламывали вверх руки, чтобы было очень больно, а вот милиционеры симулировали. Ко мне подошел милиционер и сделал вид, что будто бы меня заламывает, но на самом деле не заломил, а аккуратно меня взял. Он всем видом мне показывал, чтобы я изображал, что мне больно, а то люди в черном сделают еще больнее.

«Когда рядом забивают человека, ты чувствуешь его боль на себе»

Люди в автозаке кричали от боли, люди молились, люди плакали – взрослые мужики. Кого-то стошнило. Я два раза терял сознание, потому что меня там прессовали больше всех.

Когда нас везли в Жодино, люди в черном разговаривали по телефону. Один из них разговаривал со своей девушкой, объяснял ей, где спрятал ключ от квартиры, как попасть в подъезд, как открыть капот в машине и поменять омывайку. В соцсетях люди говорят: «А давайте воздействовать на силовиков через их родственников, жен и девушек, чтобы они им донесли информацию». Какую до них информацию можно донести? Нас убивали в этом автозаке! Взрослые мужики орали, был такой дичайший ор, от которого мороз по коже, а он спокойно разговаривал с девушкой по телефону и она все это слышала. Да если он на ужин принесет отрубленные конечности, она не моргнув глазом из них приготовит ужин. Я не знаю, какой должен быть уровень цинизма, чтобы спокойно продолжать беседу, когда слышно, как взрослые мужики кричат от боли. Когда с тобой рядом забивают человека так, что он теряет сознание, ты чувствуешь его боль на себе. Среди нас была эта девушка Диана, ее в автозак грузили последней, а мы лежали на полу и по нам ходили люди в автозаке. Она наступала на меня и я чувствовал, как она вся дрожит.

«Я-то вернусь, а вы подумайте, куда вы побежите…»

Когда мы сидели в тюрьме, была велика вероятность, что мне пришьют уголовку. Во время переклички называли все фамилии кроме моей, я морально готовился, что меня закроют надолго. Когда пришли и сказали всем на выход, я не поверил.

Фото из личного архива Валерия Самолазова

Меня встречали родственники, друзья, коллеги. Они говорили, что меня передержали больше чем на сутки, нарушили кучу законов, что их можно засудить. Я думал, Боже мой, кого засудим? Там судьи по локоть в крови! К ним привозят людей полуживых, синих, там парень был без лица. И тем, у кого не было лица, давали по 15 суток специально, чтобы пробои прошли. Какое правосудие?

Фото из личного архива Валерия Самолазова

После тюрьмы я лежал в больнице и прямо там я купил билет до Лондона. Эти люди в балаклавах, которые бьют людей на улице, заставили меня покинуть страну и жить в изгнании. Тут в изгнании я сижу на берегу моря, пью просекко и когда-нибудь вернусь. А вот куда вернутся эти люди в балаклавах? Их здесь никто не ждет. Их ждут в Дагестане лепить кирпичи без документов за тарелку риса – это будущее, которое их ждет. Я-то вернусь, а вы подумайте, куда вы побежите…