«Нельзя, видя происходящее в стране, ждать»

Жены бастующих рабочих рассказали о солидарности белорусов.

В последние месяцы в Беларуси случилось много событий, которых раньше никто не мог даже представить, и одно из них — это уход рабочих в стачку в знак протеста против происходящего в стране и на заводах. Только на «Беларуськалии» к стачке присоединились больше 100 человек, уходят в нее и работники других крупных предприятий. При этом у многих из них есть семьи и дети. Как отнеслись к этому поступку жены рабочих? «Когда человек уходит оттуда добровольно, все молча крутят пальцем у виска. Но нас лишили права выбора, нас лишили права голоса, нас лишили права даже думать, как мы хотим», — говорит Ольга Карлюк, чей муж ушел в стачку на «Беларуськалии». «Его поступком я горжусь», — добавляет Виктория Журневич, жена еще одного бастующего.

tut.by поговорил с женами рабочих, ушедших в стачку, о том, как они восприняли такое решение, как теперь устроена финансовая жизнь их семей, чем занимаются их мужья и как они объясняют происходящее своим детям.

«В первый момент стало так страшно, а потом сказала: «Молодец!»

«Нельзя, видя происходящее в стране, ждать». Жены рабочих в стачке — о финансах и солидарности

https://finance.tut.by

«В первый момент стало так страшно, а потом сказала: «Молодец!»

2 ноября электрослесарь 6-го разряда на «Беларуськалии» Алексей Карлюк объявил о том, что присоединяется к стачке. Его жена Ольга вспоминает, что подобные настроения у супруга были уже давно: «Надо что-то сделать, мы ничего не можем, как быть дальше и так далее».

— Например, 17 августа он участвовал в забастовке. У них вообще очень активный участок, много ребят примерно одного возраста — плюс-минус 35, и все тогда вышли. А дальше ребята пострадали: многих лишили премий, перезаключили с ними контракты на других условиях, один из работников потом ушел в стачку вместе с моим. Поэтому у меня было понимание, что это (уход в стачку. — Прим. ред.) произойдет, был только вопрос времени. Конечно, мы совещались, все-таки это важное решение. Муж думал-думал и наконец надумал. В то время он как раз был в отпуске, и мы решили, что надо дождаться его конца, чтобы не пришлось возвращать отпускные или еще что. И вот 2 ноября он возвращается домой и говорит: «Ну все, я в стачке». Ух, в первый момент стало так страшно! А потом я сказала: «Хорошо, благодарю тебя за активную гражданскую позицию, молодец», — смеется Ольга.

Уволен ли Алексей, супруги пока понять не могут. Поскольку заявление о вступлении в стачку «законодательством не поддерживается и всерьез не воспринимается», руководство ставит стачкомовцам прогулы и потом увольняет за них.

— Но юристы, которые сотрудничают со стачкомом, сказали, что процедура такая: нужно не выходить на связь с руководством, не поднимать трубку, не говорить, где вы. Соответственно, вас не могут найти, чтобы отдать приказ об увольнении и вручить трудовую книжку. С точки зрения стачкома, пока трудовая книжка находится на работе, человека не уволили, а с точки зрения «Беларуськалия» — уволили. И вот в таком подвешенном состоянии мы сейчас находимся, — поясняет Ольга.

После ухода Алексея в стачку основной доход семьи — это пособие по уходу за ребенком. Сейчас Ольга находится в декрете с семимесячным сыном. У супругов есть еще один сын, ему 6 лет.

— Искать новую работу — это, я считаю, нечестно, и муж тоже так считает. Поэтому он пока занимается домом, гаражом, наконец-то нашел время на свое любимое хобби: собирает деревообрабатывающие станки, что-то там изготавливает. Я получаю ежемесячные выплаты на ребенка, еще у нас были небольшие сбережения. Огромную помощь нам оказывают в продуктах: с нами связываются люди через специальный бот INeedHelpBy в телеграме и помогают, это классно. У меня подруга живет в Минске, она регулярно отчисляет деньги в Фонд солидарности. Когда нам понадобилась помощь не с продуктами, а с какими-то другими расходами, она предложила перечислить деньги не в фонд, а мне. Мол, какая разница, туда их переводить или сразу нам. Я согласилась. В общем, так и живем.

По словам Ольги, она не чувствует, что после ухода мужа в стачку «попала в финансовую яму».

— Я бы даже сказала, что финансово у нас практически ничего не изменилось. Мы употребляем те же продукты, что и раньше, в гости не ходим из-за эпидемиологической ситуации, одежду детям покупаем по необходимости. Каких-то свободных денег, к счастью, пока не нужно, а если что-то случится, у меня есть карта рассрочки и кредитная карточка. В общем, все нормально, нестрашно оказалось.

Но в целом отношение к уходу в стачку у людей неоднозначное, говорит Ольга. Это касается как родственников семьи, так и жителей Солигорска в целом.

— Например, родственники мужа нас не поддерживают, а моя мама поддерживает. В детсаду как-то получилось, что собрались четыре мамы с разными взглядами. Одна говорит: «Как вы могли это позволить? Я своему сказала: если ты уйдешь в стачку, я забираю ребенка и ухожу от тебя!». Но как я могу взрослому, 35-летнему мужчине что-то запретить? Другая наоборот: «Ой, вы такие молодцы, давайте, мы вас поддержим!». Третья мама заняла нейтральную позицию, а четвертая — это я. Думаю, все общество сейчас так и разделено.

Об уходе супруга в стачку Ольга не жалеет, хотя и признается, что ситуация «очень специфическая».

— «Беларуськалий» — градообразующее предприятие, на нем работает 16 тысяч человек, это примерно каждый пятый житель Солигорска. Рабочие профессии, которые востребованы на «Беларуськалии», нигде больше и не потребуются. Если ты уходишь оттуда, то это смерти подобно для многих. Конечно, это финансовая стабильность, хорошая социальная поддержка. Когда человек уходит оттуда добровольно, все молча крутят пальцем у виска. Но по-другому жить нельзя. Нас лишили права выбора, нас лишили права голоса, нас лишили права даже думать, как мы хотим. Мы не можем сделать больше ничего, так что осталось, судя по всему, только это, — объясняет свою позицию Ольга. — Что будет дальше — сложный вопрос. Точнее, для меня все просто: я в декрете, ращу детей и ничего не делаю. Думаю, что Леша об этом размышлял, и не раз, но пока ждем, чем все это закончится.

«Стараюсь не вовлекать сына во взрослые дела, но нашу позицию он понимает»

— Мой муж — бригадир лавы, отработал на «Беларуськалии» больше 18 лет и очень любит свою работу. Я даже, может, в какой-то мере ревновала его к работе. Но как уважающему себя человеку и гражданину, думающему о своей судьбе, судьбе детей и страны, ему ничего не оставалось, кроме как присоединиться к стачке и поддержать все выдвинутые требования. Его поступком я горжусь, — говорит Виктория Журневич.

Ее муж Сергей Журневич ушел в стачку 24 ноября. По словам собеседницы, это решение не было спонтанным и неожиданностью для нее не стало.

— Наша семья была достаточно аполитичной, но все начало меняться еще во время предвыборной кампании, когда мы стали прекрасно видеть, что происходит. Все окончательно изменилось после августовских событий. Никто не мог подумать, что такой ужас может произойти в нашей любимой мирной Беларуси. Я уверена, у каждого есть родственники или знакомые, которые испытали это на себе. Мой муж после этого всего впал в какую-то депрессию, не мог выполнять свои трудовые обязанности в полной мере, не спал ночами — очень переживал. «Итальянские забастовки» — это тоже не его: либо человек отдается полностью работе, либо уходит. Мы, конечно, понимали и обсуждали, что трудности будут, нам придется с ними столкнуться. Было очень страшно. Но страшнее было бы потом, наверное, взглянуть в глаза своим детям. Поэтому я полностью разделяю его решение.

Сама Виктория продолжает работать на «Беларуськалии», чтобы «совсем не остаться без средств к существованию». По ее словам, какого-то негатива или замечаний со стороны руководства из-за поступка мужа не было.

— Моя зарплата в любом случае не такая большая: семью из четырех человек прокормить, наверное, не хватило бы. Материальный запас у нас есть, так что с голоду наша семья не умрет, но деньгами особо не разбрасываемся, потому что не знаем, что нас ждет завтра, — поясняет Виктория. — Здесь хочется выразить огромную благодарность всем белорусам, не думала и не ожидала, что будет такая солидарность и поддержка. Есть фонды BySOL и I NeedHelpBy, при необходимости они помогают и продуктами, и финансово тем, кто к ним обращается. Я таких людей знаю, и мы сами тоже обращались к ним, но стараемся обойтись своими силами. Тем более что еще не так много времени прошло.

Виктория рассказывает, что ее муж после ухода в стачку старается больше времени проводить с семьей, занимается делами по дому: «он не тот человек, который будет сидеть сложа руки». В семье есть двое детей — 3-летняя дочь и 11-летний сын.

— Дочка еще совсем маленькая, чтобы понимать происходящее, она просто радуется, что папа стал проводить с ней больше времени. А сын уже почти подросток. Он особо вопросов не задает, но мы живем в век информационных технологий, где дети сами могут получить информацию из интернета. Думаю, он прекрасно все видит, в том числе насилие со стороны силовиков. Наверное, детям они всегда казались защитниками, но так, как в этом году, погоны еще никто не позорил. Как донести это ребенку на его простом языке? Стараюсь не вовлекать его во взрослые дела, но, думаю, нашу позицию он понимает, — рассуждает Виктория.

Со стороны семья Журневичей тоже в основном получила поддержку, но есть и те, кто их мнение не разделил, отмечает собеседница. Она, в свою очередь, тоже не всегда может понять бездействие других людей.

— Никого не осуждаю и ни к чему не призываю. Кто-то смотрит БТ и ОНТ, а кто-то смотрит в окно. Но многие заняли позицию «моя хата с краю» или просто боятся что-то делать. Я не понимаю, как можно оставаться в стороне в такой ситуации, когда в наших силах хотя бы попробовать что-то изменить. Нельзя, видя происходящее в нашей стране, ждать, что все сделается чужими руками.

Виктория еще раз подчеркивает: ее муж очень любит свою работу.

— Поэтому будем надеяться, что все станет на свои места и он сможет вернуться, а пока будем для этого делать все, что от нас зависит. Мы хотим, чтобы наши дети жили в Беларуси — развитом демократическом государстве с верховенством права, с высоким уровнем жизни, где тебя уважают и ценят независимо от твоих политических взглядов и принципов, — подытоживает Виктория.

«Мои родители хоть и за перемены, но были ошарашены таким решением»

Александр Пантелеев, мастер цеха на «Беларуськалии», ушел в стачку месяц назад — 19 ноября. Его жена Татьяна вспоминает, что, когда шахтеры начали объявлять о присоединении к стачке, он не сразу решился на такой шаг.

— Долго собирался с мыслями, морально сам себя подготавливал, хотя я с самого начала его поддерживала и говорила, чтобы он шел в стачку, раз такая ситуация. А вдруг что-то поменяется? Последней каплей стало то, что начальник сказал ему сообщать, если кто-то из его подчиненных будет использовать незарегистрированную символику. Муж спрашивал, почему эта символика считается незарегистрированной, на что начальник ничего не смог ответить, просто сказал, что так нужно. Из-за этой ситуации муж поспорил с начальником на повышенных тонах, в тот же вечер написал заявление, вступил в стачку и на следующий день не вышел на работу. Заявление он передал коллегам, а все корочки и пропуск на работу остались при нем.

По словам Татьяны, к тому моменту семья уже какое-то время настраивалась на уход в стачку, так что неожиданностью это не стало. Причем заранее настраивали не только себя, но и родственников. «Муж вроде как в шутку говорил им, что уйдет в стачку, но вроде как и не в шутку», — поясняет Татьяна.

— У Саши нет родителей, а мои, хотя тоже не согласны с этой системой и за перемены, все равно были ошарашены таким решением. Мама со мной разговаривала об этом, не понимала, как мы будем дальше, и все такое. Я ей говорила: «Мам, вы в свое время могли что-то изменить, но не изменили. Поэтому давайте вы сейчас не будете влезать, возможно наше поколение что-то поменяет для своих детей». А сейчас уже слышу, как мама сама общается с другими старшими родственниками на эту тему: «Ты им мозги не пудри, они взрослые и сами принимают решение. Мы с тобой ничего не смогли сделать, пусть они делают».

Сама Татьяна сейчас тоже не работает, она уволилась с «Беларуськалия» еще в апреле. После этого какое-то время работала на себя, продавала фруктовые чипсы и пастилу. Потом продала свой мини-бизнес, и за счет вырученных денег семья живет сейчас.

— Расходы мы немного сократили, покупаем только то, что необходимо здесь и сейчас. Все, что может подождать, отложили на потом. И нам помогают диаспоры, которые живут за границей. Например, одна девушка помогает нам оплачивать необходимые продукты. Также мы подали заявку на финансовую помощь от Фонда солидарности, но пока еще не успели ее получить, — рассказывает Татьяна. — Мои дальнейшие планы — идти во фриланс. Я учусь на таргетолога (специалиста по рекламе в соцсетях. — Прим. ред.), потом открою ИП и буду работать. Что касается супруга, то тут будем смотреть по обстановке. Он, конечно, был бы не против вернуться на работу, когда наши цели будут достигнуты, его там в целом все устраивало. Но пока подождем пару месяцев и, если ничего не изменится, будем искать какие-то другие варианты. Чего мы точно не собираемся делать, так это переезжать куда-то. У нас есть свой дом в Солигорске, купили его два года назад. Сейчас как раз есть время заняться обустройством. Муж иногда встречается с другими шахтерами, ушедшими в стачку, они там что-то обсуждают, разговоры разговаривают. Каких-то специальных активностей у них нет.

У Александра и Татьяны трое детей, им 15, 13 и почти 5. По словам собеседницы, старший сын следит за ситуацией и читает все новости в телеграме, а 13-летняя дочка «видит, что происходит, и на нашей стороне, но в подробности не вдается». На вопрос о том, не жалеет ли она сейчас об уходе мужа в стачку, Татьяна отвечает однозначно: не жалеет.

— Я изначально его поддерживала, и мы знали, на что шли. Поэтому не жалею ни капли.