«Контора» опозорена

Чекисты дали исторический шанс Навальному.

Не могу себе представить лучшего подарка ко Дню чекиста, чем тот, который сделал всем нам Алексей Навальный. Мы еще не скоро отсмеемся. Но стоит попробовать подвести итоги.

Когда вы бросаете в воду камень, раздается всплеск, идут круги, а потом все успокаивается. Последствия большинства скандалов именно такие — они ни к чему не ведут. Социум — не только у нас, но и везде: устойчив и инертен, то, что кажется штормом, переворачивающим все, чаще всего развивается лишь на поверхности. Кризисов, в том числе и сопровождавшихся масштабными протестами и прямым противостоянием граждан с властью, было у нас за последние годы очень много. Но мир, вопреки ощущениям и ожиданиям, «остался прежним». В результате мы уже не верим, что вообще что-то может измениться.

Но сейчас, после отравления «с последующим разоблачением», перемены будут. И непосредственные, и долгосрочные.

Непосредственные последствия

Главное среди них то, что контора опозорена.

Когда-то она вызывала ужас, закономерно переходящий у некоторых граждан в восхищение. Но и потом, когда масштабный террор закончился, когда чекисты сняли кожанки и френчи и переоделись в строгие костюмы, они продолжали сеять страх. Никто и не удивлялся ни попытке убить Скрипалей, ни многим таинственным и так и не расследованным смертям. Их продолжали бояться. И уважать — верить в штирлицев.

Когда отравили Навального, это не вызвало шока — они действовали в рамках сложившихся, понятных всем традиций. От Ивана Грозного государь у нас волен казнить холопов своих, а уж тех, которые хулу на него наводят, тем более. И даже когда у них не получилось, это было в рамках некоей имплицитной нормы — не бывает же работы без сбоев.

Но теперь смеются! Смех начался после публикации расследования, когда всем стало ясно, насколько они не профессиональны и доступны для наблюдения, а уж после прямого эфира с Кудрявцевым, когда мы попали внутрь черной комедии или карикатур Шарли Эбдо, смех перешел в гомерический хохот. Уличные акции с трусами — и все это до бесконечности.

Смех убивает страх. Инфернальный ореол исчез.

Осталась плохо работающая структура, где вместо интеллигентного Штирлица какие-то мутные субъекты в майках-алкоголичках.

Ее могут опасаться, но уже не будут ни так бояться, ни так уважать.

Но контора потеряла авторитет не только в глазах граждан, но и в глазах своих собственных работников — сегодняшних и потенциальных. Приятно ощущать принадлежность к могущественному, стоящему над законом и людьми ордену, и смотреть про него — про себя! — «Семнадцать мгновений весны». А быть членом постоянно садящейся в лужу, осмеиваемой организации? Более молодые и умные задумаются о переходе на более психологически комфортные позиции, а лучшие из тех, кто примеривался к карьере в органах, пожалуй, предпочтут делать жизнь не с Дзержинского.

Поэтому то, что произошло, — это удар не только по имиджу, но и по человеческому капиталу органов. А с учетом того, что у нас не всегда можно понять, где кончаются спецслужбы и начинается бизнес или государственный аппарат, зона поражения этого рукотворного взрыва еще больше. Да и на настроение высших начальников, которые тоже из конторы, это скажется не лучшим образом, усиливая их обиду на неблагодарный народ и склонность к репрессивной политике — а как еще с этими людьми?

Долгосрочные последствия

В результате событий, начавшихся с покушения, Навальный стал в сознании людей единственной альтернативой нынешней власти. Сначала это произошло на Западе, где раньше про Россию знали одно имя — Путин, а теперь появилось и второе — Навальный. Как в свое время про Южную Африку — Де Клерк, конечно, но и Мандела. А теперь так и внутри страны. И дело не только в известности Навального, которая на порядок больше, чем у всех остальных оппозиционеров вместе взятых. Своим главным врагом, а значит, и естественным лидером всех оппозиционных сил Навального «назначил» Кремль. Как смешной стилистикой — отказом произносить имя — каждый раз, когда они говорят о «пациенте берлинской клиники», у Навального прибавляется сторонников, так и невнятным, жалким бормотанием в ответ на очевидные вопросы. А главное, абы кого убить не пытаются! Попытка убийства однозначно читается как проявление страха.

Разумеется, никакой он не «проект Кремля».

Кремль объективно содействует ему исключительно в силу собственной неадекватности. Понимая, что представляют собой реальные Джеймсы Бонды, стоит ли удивляться мудрости начальства, из тех же суперменов и вышедшего?

И на демократических выборах, и в революционной ситуации выбирают не вообще, а из имеющихся альтернатив. А альтернативы, получается, и нет: структура российского оппозиционного движения предельно упростилась, свелась к Навальному и его команде. Это может огорчать или радовать, но это так. Здесь есть свои плюсы — оппозиция (не лидеры ничего не значащих партий, а недовольные Кремлем люди) консолидируется. Но есть и минусы — зависимость будущего от одного человека, а значит, и шанс на появление еще одного персоналистского режима. А с учетом того, через что прошел Навальный, вовсе не очевидно, что этот режим будет мягким.

Если власть тем или иным способом уйдет в обозримом будущем с политической арены (а Империя, если помните, «слиняла за три дня»), то фамилия Навального во главе переходного правительства никого не удивит и, соответственно, не породит особых протестов. Любая другая — вызовет споры. Поэтому тем, кого не устраивает позиция Навального, например, по Крыму, придется смириться.

Нельзя, конечно, исключать и варианта, многократно случавшегося в мировой истории — военной хунты, которая объявляет и о прекращении мерзостей прежнего режима, и о противостоянии безответственным элементам, которые своим радикализмом могут погубить страну. В нашей истории такого, пожалуй, еще не случалось: гвардия ставила императоров, но не управляла сама. Но все бывает в первый раз! Хотя не наблюдается кадров — отрицательный отбор ведь везде, в том числе и при назначении на высшие посты в Вооруженных силах.

Но если оставить этот вариант за кадром, пока мы видим, что Навальный публично унижает своих оппонентов во власти. Это добавляет ему популярности — те, кого достала власть, идентифицируются с ним. Он говорит от их имени, а они говорят через него — это и есть лидерство. И сейчас движение Навального к первой позиции в стране могут остановить только три вещи.

Во-первых, смерть. Надеюсь, они не решаться повторить попытку убийства, хотя исключать этого нельзя, и сам Навальный угрозу, наверняка, понимает.

Во-вторых, время — оно против него. Если режим сможет долго поддерживать статус-кво, то появятся новые лидеры

И, наконец, шансы Навального стать президентом упадут, если он вынужден будет остаться за рубежом. Дистанционно управлять политическими процессами нельзя. На первые роли выдвинутся новые люди, может быть, и из его команды, а он окажется в роли заслуженного ветерана. Поэтому

Кремль, скорее всего, постарается выдвинуть против него обвинения, которые тянут лет на двадцать, да в закрытом суде — пригрозят арестом прямо на трапе.

Ну а Навальный, думаю, вернется! Даже если прямо в тюрьму, поскольку именно оттуда у него будет весьма серьезный шанс переехать в Кремль. Он ведь всерьез.

Леонид Гозман, «Новая газета»