Мягкая сила Байдена

Новый президент существенно изменит приоритеты во внешней политике США.

Американский политолог Джозеф Най рассказал изданию ipg-journal.io об эффекте «мягкой силы», внешней политике США при Байдене и увеличении финансирования НАТО.

- Несколько лет назад вы ввели в оборот понятие «мягкая сила», которое в отличие от понятия «жесткой силы» является показателем привлекательности страны. Как обстоят дела с «мягкой силой» Америки после президентства Дональда Трампа?

- Его политика нанесла довольно серьезный ущерб «мягкой силе» США. Это связано прежде всего с его стилем политики. По сути, Трамп мало что понимал в стратегии, а также значении мультилатерализма или институций. Его внешняя политика, выражаясь деликатно, была своевольной. По сравнению с большинством других американских президентов последних 75 лет Трамп выглядит совсем неубедительно.

- Эрозия доверия американских союзников проникает все глубже. Насколько большой вред она нанесла?

- Ее размер будет зависеть от того, сколько времени потребуется для восстановления. Американцы уже были довольно непопулярными в 1960-е годы, во время войны во Вьетнаме. Люди во всем мире выходили тогда на улицы в знак протеста. Но в течение одного десятилетия США снова во многом вернули себе статус государства «мягкой силы». В том числе благодаря честности и добросовестности Джеральда Форда и Джимми Картера, а позже – оптимизму Рональда Рейгана. Таким образом, относительно быстрое изменение общественного мнения после прихода нового правительства весьма вероятно.

Но остается вопрос: сколько времени потребуется нам, чтобы снова побороть недоверие, пустившее глубокие корни во времена Трампа? Тут понадобится больше, чем несколько лет.

- Первые кадровые решения, о которых стало известно, были положительно восприняты европейцами. Энтони Блинкен, выдвинутый на должность государственного секретаря, является мультилатералистом, который учился во французских школах, а специальный уполномоченный президента по вопросам климата Джон Керри был министром иностранных дел, он хорошо знает весь мир, сам президент – давний друг Европы: такая команда может стать полной противоположностью тому, что мы видели при Трампе. Но не станет ли этот состав кабинета доказательством того, о чем постоянно твердят представители лагеря Трампа: не окажется ли Вашингтон снова под управлением элитарных либералов, утративших всякую связь с простым народом?

- Этот упрек уже звучит. Марко Рубио, сенатор-республиканец от штата Флорида уже озвучил мнение, что члены кабинета, выдвинутые Байденом, уничтожат Америку. Однако команда Байдена – центристы, лишенные радикальных взглядов и исповедующие политику разума. Я верю, что это найдет положительный отклик в среде умеренных республиканцев и что они готовы к сотрудничеству.

- При президенте Бараке Обаме во внешней политике произошел поворот в сторону Азии, при Дональде Трампе эти отношения, прежде всего с Китаем, практически сошли на нет. Как будет выглядеть американская политика в отношении Азии при президенте Джо Байдене?

- Внимание американцев по-прежнему будет сосредоточено на Азии и Китае, хотя бы потому, что они задают тон в экономике. Одновременно этот регион является источником множества проблем. Впрочем, сказанное мною не означает, что ориентация на Азию будет осуществляться за счет Европы. Когда речь заходит об общих ценностях, то ни с кем у нас нет столько общего, как с Европой. Если мы вместе и впредь будем преследовать общие цели, то окажемся намного убедительнее в экономическом и мировоззренческом отношении по сравнению с Китаем, невзирая на его экономический рост.

- Что необходимо для достойного ответа на вызов в лице Китая?

- США и Европа должны больше инвестировать в науку и инновации. Именно они в сочетании с технологическим прогрессом являются решающим фактором сохранения конкурентоспособности. К этому следует присовокупить и значение сотрудничества. США уже входят в состав почти 60 различных международных альянсов, члены которых связаны крепкими дружескими узами. У Китая их намного меньше, а в случае с такими странами-партнерами, как Северная Корея, даже трудно сказать, является ли сотрудничество выгодным или скорее обременительным.

- С учетом авторитарных действий Китая, направленных на достижение доминирующего положения, все чаще звучат голоса о необходимости отмежевания от Китая. Является ли это вариантом, который рассматривается всерьез?

- Понятие размежевания слишком общее по своему значению. Да, существуют области, в которых мы будем обязаны рассоединяться. Если бы мы, например, позволили Huawei создать у нас телекоммуникационные технологии пятого поколения, это могло бы перерасти в серьезную угрозу безопасности США и Европы. Поэтому было бы глупостью позволить нечто подобное.

- В свою очередь Китай также прибегает к блокадам.

- Да, достаточно посмотреть на отношение к Google или Facebook в Китае. Их работа блокируется, так как в открытости и свободе мнений там усматривают угрозу. Кстати, Китай ввел подобные меры еще почти десятилетие назад, и таким образом их корни уходят в прошлое, задолго до нынешней полемики по этому вопросу. Впрочем, подобные примеры не означают, что следует стремиться к разделению национальных экономик в целом. Причем дело тут не только в слишком высокой цене, которую пришлось бы заплатить. Определенные направления с учетом экологической взаимозависимости вообще невозможно отделить друг от друга, например, изменения климата или борьбу с пандемиями.

- Обладает ли Китай «мягкой силой»?

- В области культуры и экономики это, несомненно, так. Здесь Китай демонстрирует огромные возможности. Но в Китае существует и два ограничивающих фактора. С одной стороны, страна вовлечена в территориальные споры со многими соседями, например, Японией, Индией или Вьетнамом. Естественно, очень тяжело оставаться привлекательным партнером для Нью-Дели в момент, когда китайские солдаты на гималайской границе убивают 20 индийских военнослужащих. Другое ограничение связано с внутриполитической системой. В Китае все более ужесточается контроль партии над гражданским обществом. Из-за этого Китай лишает себя существенного элемента «мягкой силы», а именно активного гражданского общества.

- Осознает ли китайское руководство эти проблемы?

- Недавно высокопоставленные китайские чиновники пригласили меня для разговора о том, как можно было бы улучшить позиции страны в качестве «мягкой силы». Мой анализ оказался для них вполне понятным. Но только дело в том, что Китай переживает сейчас сдвиг в политическом нарративе. Ввиду снижения темпов экономического роста Коммунистической партии приходится утверждать свои претензии на власть иными способами. Таким образом, Китай все больше делает ставку на национализм. Поэтому ему трудно отказаться и от пограничных конфликтов вроде столкновений на границе с Индией.

- А что можно сказать о широкомасштабном контроле над обществом, глубоко вторгающемся в личную жизнь?

- От этого они также никак не могут отказаться, ибо им попросту тяжело относиться к художникам типа Ай Вэйвэя как к культурному достоянию или таланту, который мог бы принести пользу стране. Что же происходит вместо этого? Ограничения становятся только жестче. Да, китайское руководство осознает проблемы, но из-за существующей политической системы мало что может с ними поделать. Сегодня Китай – это система, опирающаяся на рынок и Ленина, но не на марксизм-ленинизм. А ленинская часть этого учения, его сердцевина – это абсолютный контроль партии.

- Посмотрим на трансатлантические отношения. Постоянным яблоком раздора здесь стало строительство газопровода «Северный поток – 2» между Россией и Германией. Администрация Трампа демонстрировала все более жесткий подход вплоть до наложения санкций на предприятия, принимающие участие в этом проекте. В конечном счете это привело к совсем другому результату, чем тот, на который рассчитывало правительство США: поддержка проекта со стороны немцев только усилилась, в том числе и потому, что они не желают мириться со столь враждебным к себе отношением со стороны такого союзника, как США.

- Да, это в самом деле так. Подход Трампа, при котором к друзьям относятся как к врагам, наделал много беды и оказался контрпродуктивным. Даже вопреки моему личному мнению, что этот проект с самого начала был недостаточно продуманным, к настоящему времени дело зашло слишком далеко, и остановить его не удастся. Нам не следует превращать «Северный поток – 2» в огромный конфликт между США и Германией. Германия и США могут сблизиться друг с другом по другим вопросам, например, борьбы с изменением климата или отношений с Ираном, но не в вопросе с компаний Huawei. Повторю еще раз: я лично не допускаю мысли, что Huawei будет выстраивать инфраструктуру в США или Германии. Решение в пользу Huawei, возможно, позволит сэкономить несколько евро, но за это придется заплатить высокую цену в плане безопасности.

- Немцы и американцы ведут спор вокруг цели НАТО, согласно которой все члены Альянса должны инвестировать не менее двух процентов своего ВВП в оборонный бюджет. Германия далека от выполнения этого требования. Можно ли уладить этот конфликт?

- Полагаю, что большинство американцев придерживается принципа: каждый член Альянса должен нести справедливую и посильную часть финансового бремени. Если бы не было проблем с Россией, возможно, все выглядело бы несколько иначе. Но этого-то как раз и нет, достаточно посмотреть на Украину. Итак, европейцам и впредь будут нужны американские гарантии безопасности. Так неужели мы не можем себе позволить сделать немного больше в интересах обороны?