Четыре ошибки Лукашенко, которые привели к краху его режима

В Беларуси произошла тотальная политизация населения.

Главными итогами 2020 года стало рождение белорусской политической нации и создание ситуации, при которой крах белорусской политической модели становится вопросом ближайшего времени. Такая ситуация сложилась благодаря четырем главным ошибкам Александра Лукашенко: каждая из которых расширяла пропасть между обществом и властями и пробуждало политическое самосознание белорусов.

То, что 2020 год в Беларуси может стать годом исторических событий, не прогнозировал никто: ожидалось, что нынешние выборы будут самыми спокойными и неинтересными в истории страны. Тем более, что пройти им предстояло в год пандемии коронавируса, что, согласно большинству экспертов, должно было быть дополнительным фактором демобилизации. Однако вопреки этим прогнозам именно коронавирус стал первым толчком для пробуждения общества.

Ошибка № 1: отношение к пандемии

В отличие от большинства европейских стран, Беларусь весной 2020 года отказалась от любых ограничительных мер в условиях резкого распространения COVID-19. Однако проблема была не в том, что Лукашенко не стал вводить жесткого карантина, а в том, что он высмеивал саму угрозу коронавируса, утверждая, что лечить новую болезнь нужно водкой, хоккеем и тракторами. Коронавирус был объявлен «психозом», и Лукашенко цинично комментировал первые смерти инфицированных – и даже намекал, что пандемия стала результатом мирового заговора.

Но вопреки увещеваниям Лукашенко и госпропаганды белорусы вполне серьезно отнеслись к угрозе коронавируса. По данным исследовательской компании Satio, даже без принятия административных мер, почти половина жителей Беларуси (48%) изменили свой образ жизни, добровольно перейдя на режим полной или частичной самоизоляции. Около 70% опрошенных в марте выступали, как минимум, за полный запрет всех общественных мероприятий, а более половины – за карантин в школах и перевод на «удаленку» всех работников. Одновременно в стране поднялась беспрецедентная волна благотворительных инициатив: бизнес и просто неравнодушные граждане пожертвовали деньги на то, чтобы обеспечить медиков всем необходимым, сотни человек записывались в волонтеры.

Высмеивая угрозу коронавируса, Лукашенко невольно разрушил патерналистскую модель взаимоотношений властей и общества. Эта модель строилась на простом принципе: со всеми угрозами и вызовами борется только власть. Причем действовать власть могла абсолютно неэффективно, но самое главное, что у общества не должно было появиться впечатления, что оно осталось с проблемой один на один. Но именно это произошло весной 2020 года: инициатива в вопросах борьбы с коронавирусом перешла в руки общества.

В глазах людей авторитарный режим впервые за долгое время выглядел слабым и просто ненужным.

Тот факт, что поведение Лукашенко имело катастрофические последствия для его рейтинга косвенно подтверждала даже государственная пропаганда. В начале июля глава провластного Союза журналистов Андрей Кривошеев опубликовал якобы секретный документ на имя Лукашенко, подготовленный Оперативно-аналитическим центром (ОАЦ). В нем рассказывалось, что в марте рейтинг Лукашенко стал резко падать и в целом по стране достигал 60%. Главной причиной этого явления называлось критическое отношение белорусов к государственным мерам по борьбе с коронавирусом.

Цифры ОАЦ доверия ни у кого не вызывали, но в самой тенденции сомневаться оснований не было: даже госпропаганда была вынуждена признать, что пандемия стоила Лукашенко четверти его официального рейтинга. Но на самом деле ситуация была еще хуже: по данным Института социологии НАН, слитых в сеть, в апреле рейтинг доверия Лукашенко находился на уровне 24%. А майские интернет-опросы крупнейших белорусских сайтов демонстрировали совсем низкую популярность главы государства – за него были готовы голосовать только 3-5%.

Ошибка №2: арест Тихановского и Бабарико

Предвыборная кампания с самого начала продемонстрировала большой спрос на перемены и резкий рост политизации общества. Люди стояли в километровых очередях к пикетам Сергея Тихановского и других участников кампании – сбор подписей фактически превратился в форму публичного протеста, СМИ писали даже о «подписной революции».В ответ на это власти перешли к репрессиям: 29 мая в Гродно был задержан Сергей Тихоновский, а 18 июня в Минске задержали Виктора Бабарико. К тому же, Виктора Бабарико и Валерия Цепкало не зарегистрировали в качестве кандидатов в президенты, а стихийные протесты жестоко разгоняли силовики.

Предвыборные репрессии имели три главных последствия. Во-первых, они стимулировали мобилизацию общества – наглые действия властей коснулись даже тех, кто раньше не интересовался политикой и совсем не беспокоился, когда под репрессии попадали представители старой оппозиции.

Во-вторых, репрессии разрушили бесконфликтный дискурс, на котором строил предвыборную тактику Виктор Бабарико – самый популярный альтернативный кандидат, собравший более 400 тысяч подписей. Фактически он утверждал, что для перемен в стране вовсе не обязательно устраивать массовые протесты –достаточно просто прийти на избирательный участок и проголосовать. «Волю народа сфальсифицировать невозможно», – неоднократно подчеркивал он. Убрав из предвыборной гонки самых популярных своих оппонентов Лукашенко лишил общества подобных иллюзий. Люди постепенно пришли к выводу, что массовый протест – это все же единственный путь к изменениям в стране.

В третьих, Лукашенко невольно помог консолидировать протестный электорат, так как после отказа в регистрации штабы Цепкало и Бабарики объединились с командой Светланы Тихановской. Де-факто Светлана Тихановская превратилась в единого кандидата от оппозиции и теперь могла рассчитывать на электоральное большинство уже в первом туре.

Лукашенко, позволив зарегистрировать Тихановскую, снова просчитался.

Ошибка №3: террор 9-12 августа

Следующая волна мобилизации и политизации общества стала результатом беспрецедентного насилия против протестующих и массовых пыток задержанных.

Делая ставку на неограниченный террор при подавлении послевыборных протестов, Лукашенко, вероятно, хотел повторить сценарий 2010 года. Тогда демонстративно жесткий разгон Плошчы и уголовное преследование ее участников снял вопрос о протестах на годы вперед. То же самое Лукашенко планировал сделать и сейчас: запугать общество настолько, чтобы оно еще долго не думало о протестах. А поскольку электоральная ситуация сейчас была хуже, чем в 2010 году, то и насилие должно было быть гораздо более масштабным. Однако сейчас ситуация была иной не только количественно, но и качественно.

Во-первых, патерналистская модель взаимодействий власти и общества, в рамках которой абсолютное большинство белорусов должно было оставаться аполитичным, уже была разрушена. В условиях широкой политизации общества насилие в отношении протестующих больше не воспринималось как междусобойчик оппозиции и властей – в событиях 2020 года люди увидели террор против всего народа, а не отдельных его представителей. Насилие буквально пришло в дом каждого: теперь белорусы могли наблюдать стрельбу и взрывы прямо из собственных окон.

Во-вторых, проблема насилия и пыток выходила далеко за пределы политики – это был прежде всего вопрос этики и морали. Именно несогласие с террористическими методами властей вывело на улицы сотни тысяч человек, спровоцировало стачки на заводах, а также привели к волне увольнений в госструктурах и правоохранительных органах.

Ошибка №4: Отказ от уступок

После террора 9-12 августа хороших вариантов выхода из ситуации у Лукашенко уже не было. Протесты приобрели небывалые масштабы, а единственной опорой действующего режима были силовики.

Фактически у Лукашенко оставалось только два пути. Первый – это попытаться изменить электоральную ситуацию, признать некоторые свои ошибки и успокоить общество при помощи определенных уступок. Второй – сделать окончательную ставку на тотальный террор.

В рамках первого варианта можно было возбудить уголовные дела за убийства и пытки протестующих, и хотя бы отдельных силовиков привлечь к ответственности – пусть и в качестве стрелочников. В частности, можно было повторить ситуацию с «делом Коржича»: тогда, напомним, никто из офицеров не попал под уголовное преследование за смерть солдата, министр не лишился своей должности, но трое сержантов из части Коржича жестко наказали за неуставные отношения. Многие остались недовольны таким результатом (в том числе родственники Коржича), но свою функцию процесс выполнил – тема дедовщины была снята с повестки дня. При всей разнице ситуаций, создание вида законного судебного преследования виновных в убийствах и пытках хотя бы часть протестующих могло успокоить. А это бы уже дало шанс на преодоление отчуждения власти и общества, выстраивание долгосрочных отношений.

Однако здесь был и риск: в условиях нестабильной общественно-политической ситуации силовики могли взбунтоваться, посчитав что Лукашенко капитулирует и им придется за все отвечать одним. Рисковать отношениями с силовиками Лукашенко не стал и сделал ставку на тотальную правовую сегрегацию, когда убийство и пытки инакомыслящих официально не считается преступлением, а любое проявление протеста может преследоваться в уголовном порядке. Террор приобрел небывалые масштабы: более 30 тысяч задержанных в административном порядке, более 900 человек попали под уголовное преследование в связи с протестами (из них 169 уже признаны политзаключенными), сотни человек прошли через пытки, не менее 10 были убиты.

Отказавшись от любых компромиссов с обществом, Лукашенко окончательно лишил свой режим будущего.

Трон на штыках

В этом году в Беларуси наблюдалась тотальная политизация населения: молчаливое большинство вдруг почувствовало себя гражданами, которые готовы рисковать собой, чтобы добиться в стране перемен. Объединение и солидаризация белорусов произошли на всех уровнях – вплоть до отдельных микрорайонов и дворов. Эти процессы дают основания говорить о рождении белорусской политической нации. Противопоставить им Лукашенко может только террор и именно в этом уязвимое место его режима.

Наполеон Бонапарт говорил, что при помощи штыков можно сделать все что угодно, но на них нельзя усидеть. Этот афоризм неоднократно находил свое подтверждение в истории. Даже самые жестокие и кровавые режимы старались использовать для управления обществом комбинацию методов: не только кнут, но и пряник. И если пряника у диктаторов не находилась, то время их правления было очень непродолжительным.

Образцовый пример такой комбинированной политики продемонстрировал лидер большевистской России Владимир Ленин в конце Гражданской войны. Тогда по всей территории бывшей Российской империи бушевали жестоко подавлявшиеся крестьянские восстания. Но одновременно Ленин предпринял политику НЭПа, которая улучшила экономическую ситуацию для крестьянства и других слоев населения. Кстати, подобную методику ранее использовал и Лукашенко: например, в 2017-м жесткое подавление протестов нетунеядцев сочеталось с отменой самого декрета о тунеядцах.

Но сейчас никакого пряника белорусскому обществу Лукашенко предложить не может. На уступки в вопросах наказания за насилие он не пошел, а для улучшения ситуации в экономической сфере нет ресурсов и с учетом нелегитимности режима на международном уровне взять их просто негде. Вместо этого в 2021 году ожидается введение новых налогов, что может только усугубить электоральную ситуацию для режима. Длительное время сохранять власть в таких условиях просто невозможно.

Игорь Ильяш, «Белсат»