«Шеремет долгое время был невъездным в Беларусь, но буквально за полтора месяца до гибели он побывал в Минске»

Появление аудиозаписи с экс-главой КГБ Зайцевым может дать новый импульс расследованию в Украине.

Вместе с аудиозаписью, на которой бывший глава Комитета госбезопасности Беларуси Вадим Зайцев обсуждает возможность убийства журналиста Павла Шеремета, обнародован и рапорт о слежке. Информация в нем соответствует действительности. Об этом в комментарии изданию «Гордон» рассказала главный редактор «Украинской правды» Севгиль Мусаева.

«Безусловно, появление такой информации не может не шокировать. Мы никогда не отрицали возможную причастность к убийству Павла Шеремета белорусских и российский спецслужб и говорили об этом. В связи с данной публикацией белорусская версия стала одной из основных. Павел был фактически личным врагом Александра Лукашенко. И это не преувеличение. Истоки этой нелюбви можно искать еще в 1990-е годы, когда Павел был оппозиционным журналистом. Его лишили белорусского гражданства. И это было личное решение Лукашенко. Кроме того, Павел был идейным вдохновителем оппозиционного издания «Белорусский партизан», которое не нравилось власти. Есть еще один интересный нюанс: Павел долгое время не был въездным в Беларусь, но летом 2016 года, буквально за полтора месяца до гибели, он был в Минске. Дело в том, что за полгода до этого умер его отец. Павел поехал на поминки и повидаться с мамой. Сейчас уже мы немного иначе смотрим на эту поездку и можем допустить, что это могут быть звенья одной цепи. Нельзя точно исключать версию, что к убийству могут быть причастны белорусские спецслужбы, потому что Шеремет был критиком режима и его не любил Лукашенко», – заявила редактор.

По ее словам, обнародованная информация открывает вопрос, насколько качественно украинское следствие отработало версию причастности белорусских спецслужб к убийству Шеремета.

«Я не могу сказать, что реакция украинских правоохранителей меня устраивает. К пятой годовщине гибели Павла хотелось бы иметь более веские основания и говорить о конкретных заказчиках и исполнителях. Меня в принципе не устраивает статус дела, в том числе недостаточность доказательной базы в этом деле. Как трезвого журналиста, меня интересует, насколько тщательно отрабатывалась версия причастности к убийству спецслужб, как белорусских, так и российских. Ранее следствие говорило, что с российскими следователями мы не можем сотрудничать, потому что у нас плохие отношения с РФ, они не дают нам информацию. Но в плане белорусских правоохранителей я не могу вспомнить вообще каких-либо комментариев. Возможно, они и были. Вопрос в том, насколько тщательно отрабатывалась белорусская версия», – сказала Мусаева.

По ее мнению, появление новой информации может дать расследованию новый импульс.

«Думаю, что новая информация может стать хорошей зацепкой и дать делу новый импульс. Но мы понимаем, что соседняя страна находится в очень непростом периоде. Лукашенко чувствует себя загнанным зверем. Сомневаюсь, что последуют еще какие-то факты, откровения и доказательства, которые могут свидетельствовать о том, что это сделали белорусские спецслужбы. То есть вопросов у меня появилось еще больше. И ключевой вопрос: почему запись, сделанная в 2012 году, появляется в открытом доступе в 2021 году, хотя убийство произошло в 2016-м. Допускаю, что человек, который передавал запись европейцам, украинским правоохранителям и нам, просто боялся раньше говорить, а сейчас, после всех событий в Беларуси, решился на это. Такое вполне вероятно», – отметила журналистка.

Она не исключает вероятности, что обнародованные пленки могут быть поддельными.

«Я допускаю все что угодно. Спустя 20 лет с момента появления пленок Мельниченко мы многое понимаем. Аудиовизуальные материалы сами по себе не являются доказательством. Они требует основательной экспертизы, что вызывает много сложностей. Но я бы хотела акцентировать внимание на одном из документов, который был опубликован вместе с аудиозаписью, – это рапорт о слежке за Шереметом. Информация, представленная в этом рапорте, соответствует действительности. Например, касательно поездок Шеремета в Киргизию, на какой машине он передвигался по Москве, с кем он состоял в контактах, с кем общался. То есть слежка за ним точно велась. И рапорт является документом», – подчеркнула Мусаева.