Уход брата

Дональд Трамп навеки останется в кремлевских сердцах.

Фрейд говорил, что для понимания субъекта надо анализировать те его чувства, которые кажутся нелогичными, неестественными для данной ситуации. Демонстративная любовь Кремля к Дональду Трампу в 2016 году была связана с определенными и частично оправдавшимися надеждами.

Конечно, рассчитывать на то, что Трамп снимет санкции и станет младшим партнером Путина, могли только не слишком обремененные интеллектом депутаты Государственной думы, устроившие постыдное шоу с поздравлениями друг друга и распитием шампанского. Серьезные люди — профессиональные дипломаты, например (а среди них много людей квалифицированных, не судите обо всех них по тем клоунам, которые выступают от их имени по телевизору) — понимали, что это невозможно.

Но основания поддерживать Трампа (я не про вмешательство в выборы — полагаю, оно было, но было неэффективным, хотя бы потому, что весь бюджет разворовали, — а про выражение позитивного к нему отношения) у нашего руководства были. И не только потому, что у нас очень уж не любили и опасались Хилари Клинтон.

Его поддерживали не за то хорошее, что он якобы сделает для нас, а за то плохое, что он мог сделать для Запада и для самой Америки.

Трамп шел к власти как разрушитель системы, установившейся в Северной Америке и в Европе после Второй мировой войны, как альтернатива тому порядку, в котором не нашлось места путинской России. И он оправдал надежды. За четыре года его правления институты американской демократии были ослаблены, доверие к ним подорвано, отношения с союзниками доведены до низшей точки, стояла угроза самому существованию НАТО. Это дорогого стоит!

Конечно, дело не только в Трампе — само его избрание свидетельствует о глубоком системном кризисе, который либеральной демократии еще предстоит преодолеть, но и Трамп сделал что мог. Публично выражать симпатию такому человеку было вполне естественно.

Но теперь, когда Трамп все-таки уходит, продолжающаяся демонстративная поддержка по всем пропагандистским каналам — а это читается как выражение позиции руководства страны — выглядит нелогичной и контрпродуктивной. Сейчас по всем правилам время давать какие-то сигналы Байдену, пытаться договариваться с его людьми, а не оскорблять его будущих сотрудников и его самого. Депутат Вячеслав Никонов, например, сказал в эфире «России 1», что Байден даже толком не понимает, куда его выбрали, в сенат или на пост президента, — в маразме, мол, дедушка. Если бы Байдену было не наплевать на Никонова, он вполне мог бы попросить ответить Никонову. И ответили бы по полной!

Трамп Трампом, а дело-то теперь придется иметь с Байденом.

Возникает вопрос, зачем они это делают, зачем осложняют ситуацию еще больше, ведь Трампа не вернуть. А затем, что они — живые люди, а не роботы, и у них тоже есть чувства.

С самого начала их отношение к Трампу было не только прагматично-расчетливым, но и человеческим, искренним.

Им понравилось в нем ровно то, что вызывает ужас у истеблишмента, — его хамство, презрение к закону и процедурам, пошлая роскошь его резиденции, его шутки ниже пояса.

Они увидели в нем своего. Трамп, например, сказал (и наивные демократы пытались осложнить этим его положение во время выборов 2016 года): любую, мол, женщину могу схватить за это самое место. А Путин за несколько лет до того на переговорах с израильтянами пошутил: завидуем вашему президенту, какой мужчина! Речь шла о Моше Кацаве, против которого в тот момент были выдвинуты обвинения не просто в домогательствах, но в изнасиловании своих сотрудниц. Впоследствии он был признан виновным и провел пять лет в тюрьме.

Симпатия была, очевидно, взаимной. Путин нравился Трампу и человечески, и политически. Трамп тоже хотел бы править так же — без парламента, без ограничений. Так он строил свой бизнес: одних банкротств восемь, а обманутых партнеров не счесть. Так и пытался управлять Америкой — лгал по пять раз на день, действовал напрямую, в обход всяких правил, «указами» в твиттере. Правда, разрушить государство ему в результате не дали — система оказалась сильнее.

За взаимным расположением стоит похожая картина мира, похожее представление о сущности человека. А это важнее собственно идеологических или экономических догматов — недаром так хорошо понимали друг друга коммунисты и нацисты, недаром функционеры уже не существующей ГДР естественным образом голосуют за «Альтернативу для Германии», а Сергей Нарышкин, бывший в тот момент председателем Государственной думы, под камеры встречался с Марин Ле Пен. Думаю, и поддержка Москвой профашистских партий Европы — даже съезд их провели в Петербурге — связана не только с прагматическим расчетом (будут разваливать свою систему, а заодно лоббировать наши интересы), но и искренней симпатией к братьям по духу.

С Трампом было еще одно. Он был не просто свой — он вступил в бой с мировой элитой, с теми, кто не дал нам места за столом, не принял за равных, с этими воспитанными, внешне корректными, а на самом деле воротящими от нас нос и унижающими нас. И он смог то, о чем мечтали мы, — в 2016-м он победил их всех! Он победил их политкорректность и права меньшинств, их болтовню о ценностях в политике и о приоритете права.

Он пришел разрушить ненавистную нам Америку и создать новую — простую и понятную, а потом и переделать весь мир.

И это снова был бы ялтинский мир — мы бы сели с ним и с китайцами, разрезали бы земной шар на части, и все вновь стало бы хорошо.

Как не любить такого человека?

Трамп пал в неравной борьбе. Мы надеялись до последнего — на пересчеты голосов, на поставленных им судей (по понятиям, они обязаны были его поддержать). Потом надеялись на выборщиков, на конгрессменов, на proud boys. Мы даже вопреки здравому смыслу не поздравляли Байдена. Мы сохранили верность своему брату!

Но мы не теряем надежды — мы будем ждать появления нового героя, который подхватит выпавшее из рук Трампа знамя и окончательно сокрушит ненавистный нам Запад и отомстит за все унижения, которые мы испытали.

А Трампа мы всегда будем помнить!

Леонид Гозман, «Новая газета»