Кто устроил ад для ОМОНа

Силовикам теперь не спится.

Дмитрий Балаба, командир минского ОМОНа, пожаловался в эфире СТВ: «Бойцам отряда милиции особого назначения в этом году жизнь превращали в ад». И это правда. Лучше не скажешь, пишет в статье для «Радыё Свабода» (перевод — ex-press.by) педагог и писательница Анна Северинец.

Да, товарищ Балаба. К сожалению, жизнь ОМОНа превратили в ад

Ведь это действительно ад — когда ты, молодой парень, гораздо моложе своих командиров, министров и президентов, каждый день думаешь: А что будет потом? Они не сойдут, так умрут, а я тогда куда?

Ведь это действительно ад — если ты, молодой парень, не можешь выйти в магазин без балаклавы, на пиво в парк без страха, в кино без охраны.

Ведь это действительно ад — когда с тобой не здороваются одноклассники и бывшие друзья, а соседи не едут с тобой в лифте.

Это ничто иное, как ад, если ты каждое утро просматриваешь телеграм-каналы: что и кто еще сольет ByPol.

Действительно — перебирать заново и вновь события той ночи и лихорадочно думать: а не узнают ли меня потом на видео?

А не попал ли я где на камере? А правда ли не сольют — именно меня, первого или единственного из всех, ведь кого-то же сольют, кого-то же принесут в жертву, кем-то же будут торговать ради денег от Европы или даже от России (слышали, как сегодня россияне сказали: это не наши методы? Это что же значит? Нам сейчас и туда — никак?)

Страшное, ненавистное, не слишком понятное слово — «люстрация», фигу вам, дубинку в жопу, а не люстрация, змагары чертовы, а что, если будет? А что, если будет люстрация? Провалитесь вы к чертовой матери со своей люстрацией, дайте заснуть!

Но не спится. Не спится. Ведь жизнь ОМОНа превратили в ад. В аду не спится.

А еще врут, что получаем бешеные деньги. Задавитесь вы этими деньгами. Мы не получаем бешеных денег.

Мы сейчас и за бесплатно никуда не рыпнемся — куда?

И дети стесняются сейчас в садике сказать, что папа в ОМОНе работает. Давно запретили такое говорить. И жена никому не говорит.

И в деревню не поедешь. И мать выйти на улицу боится.

И выхода никакого нет.

Ад — это как раз и есть то самое, когда нет выхода.

Если ты даже понимаешь все — а нет. Сжал зубы — и вперед, в самое пекло. Ведь за спиной тоже оно.

Да, товарищ Балаба. К сожалению, жизнь ОМОНа превратили в ад.

Вы хотели, чтобы мы их пожалели? Я сильно жалею. Мне очень, очень, от всего сердца жаль молодых, красивых парней, которых когда-то нянчили на руках мамки, которые любили девушек, которые раздевались летом на пляже — и обыватели с восхищением смотрели на бицепсы и трицепсы. Такого в их жизни не будет уже никогда.

А теперь, когда сказана эта правда, найдите у себя силы — и ответьте на вопрос. Кто превратил их жизнь в ад? По чьему приказу они стали париями среди людей? И если бы они не избивали, не пытали и не убивали людей — жили бы они сейчас так, как они живут?

Вон российский омоновец сходил к избитой им женщине с цветами в реанимацию. Мы же понимаем, и вы, и я: вряд ли он так сильно раскаялся, чтобы аж с цветами тянуться к какой-то там. Просто он не хочет, чтобы его жизнь превратилась в ад. И начальник его, судя по всему, не очень хочет.

И наши не хотели бы, наверное. Но ад на то и ад. Не хочешь, а попадешь. И выхода оттуда нет.