«Следующим этапом белорусской революции должна стать деконструкция вертикали»

Недоверие к Лукашенко будет только расти.

Часто можно услышать мнение, что белорусские протесты во многом являются результатом столкновения двух разных менталитетов: «совково-колхозного», носителями которого являются власть и ее сторонники, и «европейско-городского», характерного для креативного класса, выступившего за необходимость перемен. Однако процессы, разворачивающиеся сейчас в Беларуси, носят гораздо более сложный и масштабный характер. Речь тут идет не о «классовой борьбе», как представляется провластным аналитикам, а о глобальной перекодировке системы социальных отношений в стране, пишут «Сильные новости».

4 января Александр Лукашенко подписал указ № 1 «Об объявлении 2021 года Годом народного единства». Хотя в своих публичных выступлениях Лукашенко постоянно подчеркивает факт сплоченности белорусского общества, занятого мирным созидательным трудом, еще с 90-х годов он неустанно выявляет «паршивых овец», затесавшихся в «стадо»: предпринимателей называл «вшивыми блохами», оппозицию — «отморозками», «дебилами», «подонками», «мразями», «айтишников» — «яйцеголовыми». В августе 2020-ого Лукашенко, который несколькими месяцами ранее говорил о своих потенциальных соперниках на выборах, как о «пузатых буржуях», «хряке», «шелудивом блогере», «овечках», заявил: «Ни в одной стране не позволено оскорблять людей!» Вскоре он объявит протестующих «крысами», а основу протестов — «пьяными», «обкуренными», «людьми с криминальным прошлым и сегодня безработными». Удельный вес протестующих в пространстве белорусского социума, по его мнению, невелик.

С точки зрения участников протестного движения, все обстоит с точностью до наоборот: Лукашенко — «президент ОМОНа» и коррумпированных чиновников, электорат которого составляет знаменитые 3% населения Беларуси. Власть и ее приверженцы не просто застыли в системе ценностей «советского колхоза», а деградировали до уровня совсем уже архаичных форм, где могут реализовывать себя только через насилие и страх. Сторонники перемен обладают креативным мышлением, нацелены на инновационный путь развития, способны объединяться и находить решения без указания свыше, высоко ценят демократические свободы — и их, носителей «городского», «европейского» мировоззрения, абсолютное большинство.

Дать абсолютно точный ответ на вопрос о реальной расстановке сил в белорусском обществе на данный момент не представляется возможным: для этого необходим анализ, базирующийся на объективных результатах независимых статистических исследований, на данный момент отсутствующих в стране. Но основные тенденции прослеживаются достаточно четко.

Электорат Лукашенко традиционно составляли жители небольших городов и деревень с невысоким образовательным уровнем, значительная часть которых — люди пенсионного возраста. Эта часть сторонников Лукашенко к настоящему времени значительно уменьшилась в силу разных причин: от утраченных иллюзий по поводу тех обещаний, которые щедро раздавал их избранник, до реакции на репрессивные действия власти, в том числе, коснувшиеся непосредственно близких им людей.

При этом, за 26 лет пребывания Лукашенко у власти сформировалась и приумножилась еще одна составляющая его электората: силовики, чиновники, представители провластного бизнеса. Если вспомнить, что по количеству правоохранителей на душу населения Беларусь занимает одно из первых мест в мировом рейтинге, имеет более, чем масштабный чиновничий аппарат, а также с учетом членов семей названных групп, складывается солидная цифра.

Обе составляющие электората Лукашенко поддерживают его концепцию «безальтернативной роли государства в жизни нации»: первые боятся потерять тот минимум, который у них есть, вторые — социальный статус, власть, материальное благосостояние. Таким образом, «лукашенковская Беларусь» действительно существует и ее население несколько больше, чем три процента.

Социальную базу участников протестного движения определить сложнее. Социолог Оксана Шелест (Цэнтр еўрапейскай трансфармацыі) на основании проведенного ей исследования утверждает, что, в первую очередь, это «протест интеллигенции и новых групп»: креативный класс, представители айти-сферы, малого и среднего бизнеса, преподаватели, работники культуры, медиа; рабочих сначала было очень мало, потом их количество несколько увеличилось.

За несколько месяцев до выборов произошла утечка результатов исследования Института социологии НАН, согласно которым рейтинг доверия Лукашенко в Минске составил в апреле не более 24%. Геннадий Коршунов, на тот момент директор Института, подтвердил достоверность этих данных. Очевидно, что к началу протестов, а затем и в процессе их нарастания, а также в силу неприятия большинством той стратегии, которую избрали власти в этой ситуации, процент этот понизился еще больше. И, что важно — недоверие к Лукашенко, будет, скорее всего, только расти. Что позволяет сделать такое предположение?

Колониальный период существования Беларуси сначала в составе Российской империи, затем СССР, последовавшие потом годы консервации «советскости» в укладе жизни страны сформировали у белорусов тот тип социальности, который называют «хуторским» менталитетом, когда мир человека замыкается исключительно на его семье. Вопросы, которые касаются жизни его города, региона, не говоря уже о стране в целом, не воспринимаются им как значимые: мне это не интересно, потому что от меня все равно ничего не зависит. Все интересы носителя подобного менталитета направлены исключительно внутрь своего ближнего круга — семьи, о благополучии которой он заботится. Социолог Геннадий Коршунов (Центр белорусских и региональных исследований ЕГУ) называет этот феномен «локальной социальностью».

В 2020-м году локальная социальность, характерная для белорусского общества очевидно начала разрушаться: человек не только начинает интересоваться происходящим вне его «капсулы», но и активно включаться в общественные процессы, принимать решения, за которые он готов нести ответственность. Это проявляется в готовности белорусов к взаимодействию и взаимопомощи, в готовности объединяться ради достижения общих целей. Формирование дворовых, районных чатов, пробуждение диаспор за рубежом, создание фондов взаимопомощи — показатели преодоления хуторского менталитета. Именно в этом смысле стоит говорить о противостоянии «хуторского» и «городского», «советского» и «европейского».

Сейчас власти всеми силами пытаются затормозить этот процесс и повернуть его вспять: локальная социальность — идеальная среда для диктаторского режима. Кроме того, разрушение локальной социальности неизбежно влечет за собой потребность в изменении социальной системы в целом: принцип жесткой вертикали власти, в Беларуси замкнутой на одном человеке, категорически перестает быть приемлемым. Это дает возможность ряду авторитетных политологов называть белорусские протесты «горизонтальной революцией».

«Технической базой», которая создала предпосылки «горизонтальной революции», стала «смартфонизация» большей части населения страны. Формирование открытого и доступного интернетпространства, возникновение и стремительное развитие социальных сетей не только колоссально расширило локальный мир белоруса, но и предоставило ему возможность свободного осуществления личного выбора в самых разных сферах, продемонстрировало эффективность сотрудничества в рамках различных групп и коллабораций.

Весенний кризис, связанный с первой волной пандемии коронавируса, убедил белорусское общество, что путем самоорганизации оно способно отвечать на самые серьезные вызовы гораздо более эффективно, чем властная вертикаль, которая, помимо демонстрации неспособности принять адекватные меры в этой ситуации, еще и скомпрометировала себя отрицанием очевидного: «вирус у вас в головах».

Во время предвыборной кампании вертикаль сделала все в ее представлениях возможное, чтобы заявить, что она есть власть. В ход пошли методы подавления нарастающей социальной активности, которые были задуманы как подтверждение силы и несокрушимости властной вертикали: взятие под стражу оппозиционных политиков, задержания потенциальных соперников на выборах, разгон пикетов и цепей солидарности, отказ в регистрации кандидатов в президенты… В результате это привело к тому, что горизонталь осознала вертикаль как противника, которому она готова противостоять.

9 августа, когда были озвучены предварительные данные о результатах выборов, противостояние перешло в открытую форму, которая стала возможной благодаря уже ранее отработанным горизонталью механизмам самоорганизации, объединения и взаимопомощи. Вертикаль отреагировала на это небывалым в истории суверенной Беларуси шквалом насилия.

Аналитик, эксперт в области экономики Сергей Чалый неоднократно высказывал мнение, что что происходящее в Беларуси является полноценной народной революцией. Геннадий Коршунов подтверждает эту позицию. С его точки зрения, на настоящем этапе горизонтальная революция продолжается по следующим направлениям:

национальному: белорусы испытывают чувство гордости за себя как нацию и, главное, ощущают себя таковой;

социальному: общество на горизонтальном уровне объединяется с целью взаимопомощи и совместного решения встающих перед ним проблем;

гражданскому: как на индивидуальном, так и на коллективном уровне формируется и укрепляется самостоятельность в социальных суждениях и политических действиях;

политическому: в условиях внутри- и внешнеполитеческого кризиса постепенно оформляются структуры и институты, которые начинают работать в режиме альтернативы официальной политике.

Следующим этапом должна стать «деконструкция» вертикали. Когда начнется этот процесс — покажет будущее. Хотелось бы надеяться, что ближайшее.