Идеальный удар по Лукашенко

В Беларуси происходит диффузия власти.

В 407-й передаче «Экономика на пальцах» независимый аналитик Сергей Чалый оценивает ситуацию в Беларуси, пишет tut.by.

Одиночество патриарха

Тема одиночества Лукашенко — ключевая для последних недель. Чалый вспомнил и казус Фазеля, показавший, как работает идеальный удар по репутации от общения с Лукашенко, как главе Международной федерации хоккея приходится выкручиваться и рассказывать, как он обжегся…

— Решающим в решении отобрать у Беларуси чемпионат мира стал отказ спонсоров поддерживать мероприятие в Беларуси. Это нечто новое и это важное событие, ведь чемпионат был важен как способ не мытьем, так катаньем вернуться к обсуждению неких вопросов с иностранными делегациями — пусть это вопросы размещения, аккредитации журналистов и т.п., но все равно — диалог. А для властей очень важно оказаться в позиции, когда с ними надо что-то решать.

Еще один симптом — посещение ОМОНовцами с семьями Дворца независимости. Чалый обращает внимание на малочисленность группы и пересечение всех групп поддержки — и участников новогоднего обращения, и инаугурации, и срезания ленточек.

Но особая тема — репортажи госСМИ с Крещения. Аналитик повторил мысль, что лучше всего поведение крупной бюрократической организации объясняет предположение, что она захвачена врагами.

— Насколько гнетущее впечатление производят эти кадры! Абсолютный мрак и одиночество, — говорит он.

Он также комментирует заявление Лукашенко при общении со студентами БГУ: «Президентами не становятся, президентами рождаются. После меня точно будет президент. И не думай, что они будут все рожденные. Нельзя стать президентом». Его процитировал телеграм-канал «Пул первого».

— Я посмотрел этот кусочек выступления. Это очевидная игра в поддавки. Один юмористический паблик пошутил, мол будут проверки в роддомах для выявления будущих президентов. Они чуть не докрутили, могу посоветовать доработать тему.

Кстати, с нынешними амбициями женщин, история становится еще более масштабной — раз на власть претендуют и женщины.

Градус политизации общества достиг наивысшей точки

Генпрокуратура готовит пакет документов о признании экстремистскими бело-красно-белого флага и иной символики. На прошлой неделе в Генпрокуратуру обратились «неравнодушные» белорусы с заявлением, чтобы запретили БЧБ-символику и причислили ее к экстремистской. Чтобы это произошло, они просят ведомство обратиться в суд. Кроме того, чиновники разрабатывают законопроект о недопущении героизации нацизма. Для этого создали специальную рабочую группу, и некоторые участники как раз говорят о запрете БЧБ-символики.

Развилка, похоже, пройдена. Теперь страхи перед всемогущими методичками, которые разрушают страны, стали ключевым фактором при принятии властных решений. Вот Лукашенко говорит: «Там работают специалисты, извините за откровенность, не чета нашим, которые совершили немало так называемых цветных революций, мятежей, в результате которых разрушены страны, изнасилованы главы государств, посажены на кол (фамилии не называю) и так далее».

Или он отмечает, что градус политизации общества достиг наивысшей точки. Причем, говорит Лукашенко, речь не о том, кто и где за рубежом «подогревал» белорусских граждан. «Вопрос в другом: почему часть общества, среди которой оказались и вы, молодые белорусы, позволила себя „подогреть“? Почему мы позволили внести в наш общий дом — Беларусь — разлад? Не только в страну, но даже в семьи».

— То есть вера во всемогущего противника у него никуда не девается. Значит, надо зачищать все, надо бороться с мыслепреступлениями, — продолжает Чалый.

Чалый удивляется, какую фантастическую картину мира нужно выстроить, чтобы объяснить происходящее не тем, что было на самом деле. Чтобы показать, что все началось не с решения «нарисовать» Лукашенко на выборах победу с результатом 80%, а еще давно, придуманы и известные «семь этапов сценария по уничтожению страны» и реализация их идет аж с 2005 года.

— Думаю, Лукашенко, постоянно повторяя про БЧБ, фашистов, почему-то нацменов, продолжает переживать свою первую экзистенциальную угрозу 1996 года. Оттуда страхи. Плюс, конечно, судьба Каддафи, то, как тот столкнулся с настоящей «народной любовью». Поэтому Лукашенко продолжает настаивать, что за него в августе проголосовало шесть миллионов, что на самом деле не так, столько даже на выборы не пришло. Он живет в мире, где постоянно присутствует угроза. Она вокруг и захватила всех. И уже плевать на все — и на социально ориентированную экономику, и на законы, и на то, как выглядит торговля заложниками. И людям, которые остались рядом, остались в системе, все сложнее оправдывать свое нахождение там. Да, работает механизм вытеснения, люди могут пытаться убедить себя, к примеру, что синяки были нарисованными, а не от избиений — но делать это становится все сложнее. Одиночество этого человека будет все большим. Желание быть рядом у окружающих будет все меньше. Быть рядом — уже не репутационные потери, а исторический выбор.

Год единства? Это как?

Степень страхов, в которых живет правитель страны опоздавшего авторитаризма, такова, что можно сколько угодно объявлять год национального примирения, единения и т.п., говорит Чалый.

«В 2020-м нам фактически объявили войну. И развязана она была не против президента, госслужащих, силовых структур, а против сильного государства в целом. Государства, которое, несмотря на скромное место на карте мира, может позволить себе проводить независимую внешнюю и внутреннюю политику, — заявил Александр Лукашенко. —  Поэтому объявленный Год единства — это не столько задача на будущее, как неопровержимый факт и наш ответ недоброжелателям: белорусы были и будут единым народом».

— Так что единство — это не то единство, о котором мы говорили, это элемент боевых действий в информационном поле. Речь идет о полноценном репрессивном режиме по отношению к своим гражданам, — констатирует эксперт.

Он рассказывает о том, как заканчивается превентивный авторитаризм, ставший опоздавшим. Один из вариантов — опрокидывающие выборы, когда внезапно большинство оказывается на другой стороне.

— И можно сколько угодно отрицать реальность. Но авторитаризм опоздал, он превращается в тоталитаризм, режим пытается залезть совсем уже в частную сферу, в квартиры уже пришли, на очереди — мысли. Новая Боровая — модельный пример того, что пытаются сделать со страной. Это восставший барак на зоне и то, как с ним борется власть, расклеивая на окна госфлаги. Мы уже рассуждали о том, что у зла нет онтологического корня, он все время пытается передергивать идеи добра, занимается обратным карго-культом.

Чалый отмечает, что многие, рассуждая о будущем Беларуси, цитировали статью Эрики Ченовет, политолога Гарвардского университета, о том, что мирное гражданское неповиновение — это не только моральный выбор. Это еще и наиболее эффективный способ изменить мировую политику — значительно более эффективный, чем любой другой. Рассмотрев сотни кампаний протеста XX века, Ченовет пришла к выводу, что ненасильственные с вероятностью в два раза большей достигали своих целей, чем насильственные.

— Но теперь во время локального спада, когда кажется, что всех пересажают или все уедут, имеет смысл говорить о том, зачем были так необходимы массовые манифестации. Кстати отъезд сейчас на руку властям — ей надо тратить меньше ресурсов на преследование, давление и т.п. И не важно, это — человеческий капитал, носители важных компетенций, — добавляет эксперт.

Чалый ссылается также на книгу Милана Сволика, профессора Йельского университета, «Политика авторитарного правления». Он проанализировал авторитарные режимы со Второй мировой до 2000-ых годов. 70 процентов из них рухнули из-за внутриэлитных конфликтов. В Беларуси это не раскол, но диффузия элит. И это не ситуативный раскол, а именно идеологический.

— Но брожение начинается, когда есть некие процессы, на которые нельзя закрыть глаза, из-за которых очевидно: не будет все по-прежнему. Чтобы обезопасить себя, власти надо переписать законы, переписать Конституцию, чтоб установить, как же дальше поражать в правах тех, кто не согласен с тем, что Лукашенко набрал 80% на выборах. Раскол элит является функцией от масштабности и длительности акций протеста. Вот для чего они нужны, говорю я тем, кто считал, что на улице происходит революция, захват власти. Никто власть не свергал, никаких боевиков не готовил. Задача протестов совершенно иная. То, что сейчас происходит в Беларуси, — событие мирового масштаба. Происходит разрушение важной посткоммунистической утопии.