Срок политической годности Путина истекает

Кремль явно оказался не готов к вызову, брошенному его системе Навальным.

Истек ли срок годности политической системы России и ее лидера? Такой вопрос задают американские эксперты. Официальная американская реакция на демонстрации в поддержку Алексея Навального и их подавление пока была сравнительно немногословной.

В понедельник госсекретарь США Энтони Блинкен в интервью телеканалу NBC сообщил о том, что в Белом доме рассматривают варианты санкций против Кремля и как ответ и на ситуацию с Навальным, и как ответ на российские кибератаки, на вмешательство в американские выборы и на другие враждебные действия России. Двумя днями раньше Блинкен осудил жестокие действия российской полиции в отношении демонстрантов и призвал Кремль освободить Алексея Навального. Американские эксперты видят в событиях в России серьезное испытание системы, созданной Путиным.

– При всем своем повышенном внимании к проведению конституционных реформ в течение последнего года, которые должны были обеспечить стабильность системы, Владимир Путин явно оказался не готов к вызову, брошенному его системе Навальным, – говорит Уильям Померанц из Кеннановского института в Вашингтоне. – Это, я думаю, не означает скорого коллапса этой системы, но Навальный выставил на всеобщее обозрение слабости путинской системы: попытка ли это создания эффективной вертикали власти, простирающейся от центра до регионов, попытка ли это сделать акцент на обеспечении социальных прав населения в ущерб его политическим правам, попытка ли это обеспечить экономическое развитие путем создания так называемых "национальных проектов" вместо проведения экономических реформ. Эти события, на мой взгляд, доказывают, что поправки к Конституции не принесли и не принесут Путину стабильности, на что люди в его окружении явно надеялись. Можно сделать вывод и о том, что, как у всякого политика, у Владимира Путина есть, образно говоря, срок политической годности. У каких-то политиков этот срок дольше, у кого-то короче. Я бы не списывал Владимира Путина пока со счетов, но совершенно очевидно, что в то время, как он всеми силами старается сохранить симпатии поколений старше сорока лет, он совершенно неспособен навести контакты с поколением молодых – теми, кто вырос в эпоху Путина. Понятно, что молодые люди считают, что они заслуживают большего выбора, чем Путин.

– Не столь давно система Путина с ее законами, криминализирующими практически любой протест, но сохраняющая внешние атрибуты демократии, воспринималась как образец для подражания авторитарными правителями. Вы считаете, что последние события девальвируют эту модель?

– Владимир Путин все еще может опереться на силы безопасности, которые находятся в состоянии полной готовности, и он может их использовать. Невозможно с достоверностью судить о надежности этой системы. Но можно твердо сказать, что система подвергается испытанию на прочность. Действительно, Путин инициировал немало драконовских законов, ограничивших свободу собраний, прессы, свободу интернета, тем не менее в 2021 году у протестующих судя по всему есть неограниченный доступ к информации, которая им необходима. Какие выводы из этого сделает Путин? Удвоит ли он свои усилия по ограничению свобод и давлению на недовольных? Не исключено. Но каковы могут быть последствия таких шагов? Мы не знаем, – говорит Уильям Померанц.

Протесты в России, скорее всего, результат эмоционального всплеска, который вряд ли представляет реальную опасность российской системе власти, считает научный сотрудник Кингс-колледжа в Лондоне Гульназ Шарафутдинова:

– Мы должны понимать, что мобилизация и выход на улицу проходят в контексте социальных медиа и в контексте, когда легко создается так называемый хайп, то есть договорились, обменялись эмоциями и быстро вышли на улицу. Означает ли это принципиальный выбор людей, готовых на борьбу с системой? Я думаю, нет. Эти люди адекватно отреагировали на арест Навального, на то, что его бросили за решетку, отреагировали быстро. Но это не означает, что молодежь готова идти дальше и бороться с системой. Мы живем в эпоху технологий, которые позволяют устраивать быстрые мобилизации, но эти мобилизации так же быстро затухают. Дальнейшее развитие событий будет зависеть от институционализации протестов. Навальный, как известно, создавал штабы в разных регионах. Сейчас вопрос – как долго они продержатся. Без сомнения, режим, система, государство хорошо это понимает и пытается бить по активистам, по институционализированным организациям, которые обеспечивают продолжение вот этого коллективного действия.

– Пока публичная западная, американская реакция на преследование Навального и на протесты заключалась в осуждении "жестокого подавления" протестов. Мы пока слышим только слова. Как вы думаете, последуют ли за словами дела?

– Есть давление на западные правительства, требования включить в санкционный список новых людей и начать всерьез выдавливать офшорные российские капиталы для того, чтобы российские олигархи не могли пользоваться благами Запада. Это не новая тенденция, но как далеко западные правительства пойдут в этом направлении – непонятно. Я не вижу перспективы новых мер со стороны Запада. Сложно представить что-то новое. На Западе понимают, что изменение российской политической системы – это внутреннее дело российского народа, то есть Запад может косвенно, путем заявлений, поддерживать право людей на свободу слова, но открытого вмешательства он себе не позволит, – говорит Гульназ Шарафутдинова.

Возвращение Навального в Россию, его арест и реакция Кремля на протесты дают основания задать серьезные вопросы, на которые пока нет ответов, говорит профессор Нью-Йоркского университета Джошуа Такер:

– В этой ситуации несколько очень интересных аспектов. Во-первых, то, что Навальный возвратился в Россию, несмотря на очевидную и прямую опасность, грозившую ему, осознавая, что он будет арестован. Это явная заявка на влияние с его стороны. Во-вторых, очень важна география этих протестов. Они распространились на всю страну. В-третьих, возникает вопрос, являемся ли мы свидетелями создания реального оппозиционного движения? Превращается ли Навальный в символ оппозиции даже для тех людей, кто относился к нему скептически? Становится ли он реальной и единственной альтернативой Путину, чьи претензии на сохранение власти, по крайней мере в течение последнего десятилетия, основывались во многом на том, что невозможно было представить никого другого в роли лидера страны. Сейчас, по мере того, как все большее число людей видят фильм о дворце Путина и воспринимают Навального как разоблачителя, молодежь выходит на улицы и Навальный превращается в центр ее внимания. Это также очень важно. При этом мы видим, как социальные медиа становятся эффективным инструментом организации протестов. Поэтому самый крупный вопрос, который сегодня задается практически всеми: наступил ли момент, когда ситуация в России начинает меняться? Если судить по уровню физического давления, даже насилия по отношению к демонстрантам, нынешний режим в Кремле движется в направлении ужесточения репрессий, а согласно исследованиям Сергея Гуриева и Дэниэла Тризмана, возрастающее использование репрессивных мер, скорее всего, является свидетельством слабости режима. Тем не менее вопрос остается: означает ли подобная реакция Кремля на феномен Навального, что Путин располагает неограниченными возможностями для подавления протестов, что он верит, что за ним поддержка элит? Или это признак сильного ослабления государства, которому прежде не приходилось прибегать к подобным мерам, поскольку Путин был популярен, поскольку пропаганда, телевизор доминировали в общественном мнении? Теперь же эти инструменты не работают и ему приходится прибегать к жестким методам?

Юрий Жигалкин, «Радио Свобода»