«Горилл с дубинами — к ответу!»

Как в Витебске ОМОН избил студента — и весь город вышел.

25 января 1992 года Витебск потрясла новость: ночью в центре города сотрудники ОМОНа избили дубинками 18-летнего студента мединститута, сына декана этого вуза Александра Баранова — и он умер от травм. Через два дня парня хоронили: за гробом шли тысячи горожан. А потом люди пикетировали облисполком — требовали наказать виновных. Суд прошел в Орше, тюремные сроки получили три человека.

Почти через 30 лет после трагедии tut.by пообщался с сестрой Саши Баранова, его одноклассниками, однокурсниками, горожанами, которые помнят те события. Все они сходятся в мысли: есть такая вещь, как память, и она нужна нам — живым, — чтобы подобное не повторялось.

Трагедия в ночь перед Днем студента

Накануне Татьяниного дня, 24 января 1992 года, в ресторане «Аврора» на улице Ленина собралась компания молодежи: 18-летний второкурсник мединститута (теперь это университет) Александр Баранов с одноклассниками — выпускники витебской СШ № 3. Ребята уже были студентами, некоторые учились в России, приехали домой на каникулы. Вот и решили встретиться, отпраздновать успешную сдачу зимней сессии.

Саша Баранов — сын декана младших курсов лечебного факультета мединститута Александра Баранова — в тот день сдал экзамен по анатомии. А назавтра собирался уехать в гости к родным в подмосковные Люберцы. Но этого уже не случилось.

В полночь ресторан закрывался, друзья стали расходиться. Поймали такси. Водитель отказался везти пятерых. Парни решили идти по домам пешком. Вдруг увидели: к ним подъезжает милиция — и бросились в разные стороны.

Двоим удалось убежать. Еще двоих задержали и повезли в Октябрьский райотдел милиции — тогда он находился на улице Крылова. А Сашу Баранова омоновцы поймали на улице Суворова, избили, — а потом посадили в этот же уазик, где уже были двое его друзей.

В райотделе друзья увидели, что Саша не подает признаков жизни. Начали кричать и звать на помощь. В первом часу ночи 25 января в милицию приехала скорая — и медики констатировали смерть Александра Баранова.

Позже эксперты определили, что за 1,5−2 минуты лежавшему в тот момент на земле Александру нанесли четыре удара резиновой палкой. Это вызвало страшные травмы: отслоение аорты, ушиб сердца, кровоизлияние в средостение и легкие. Такие данные сообщили местные и республиканские газеты — о трагедии тогда писали многие СМИ.

Штаб УВД Витебского облисполкома распространил официальную версию событий:

«25 января 1992 года в 0 часов 15 минут на улице Суворова при пресечении хулиганских действий со стороны группы студентов работники милиции применили резиновую палку. Один из студентов 2-го курса мединститута был доставлен в районный отдел внутренних дел, где впоследствии скончался. В настоящее время по данному факту возбуждено уголовное дело и ведется расследование».

В заявлении генеральному прокурору Республики Беларусь Николаю Игнатовичу отец погибшего Александр Баранов указывал не только на убийство, но и на мародерство: «Кроме того, что сыну были нанесены несколько смертельных ударов, спецназовцы сняли с него дорогостоящую куртку, бросили умирающего в проходящую милицейскую машину, а куртка появилась в дежурном помещении Октябрьского РОВД, когда было установлено, что сын уже мертв». По мнению отца, если бы при избиении на Александре была его куртка на пуху, то она бы смягчила силу ударов дубинкой.

Отец сообщил генпрокурору, что по радио и в милицейской газете «На страже Октября» представители власти объяснили гибель Александра «плохим состоянием его здоровья».

Через два дня, 27 января, Витебск хоронил Александра Баранова. «Было очень много народу и — непонятно, с какой стати — милицейский кордон», — писала тогда независимая газета «Витебский курьер».

Затем горожане выходили на пикеты к облисполкому — с требованием наказать виновных в гибели молодого человека. Почти 250 студентов подписались под требованием провести объективное расследование этого преступления, сообщала «Рэспубліка».

Прокуратура возбудила дело по части 2 статьи 167 Уголовного кодекса, который действовал тогда в Беларуси (Превышение власти или служебных полномочий). Она определяла наказание до 10 лет лишения свободы.

В 1993 году состоялся суд — дело рассматривали в Орше (некоторые заседания были выездными — в областном центре). За превышение власти или служебных полномочий осудили троих сотрудников: бывших омоновцев Виктора Багреца, Константина Лускина и милиционера-водителя (его данных у редакции нет).

Ни родственники, ни друзья Александра Баранова спустя почти 30 лет не помнят точный приговор — только то, что фигуранты получили от 3 до 5 лет лишения свободы. Самый большой срок был у Виктора Багреца, наименьший — у водителя.

Tut.by сделал запрос в суд Оршанского района и Орши о предоставлении сведений по этому уголовному делу. Председатель суда Алеся Котова сообщила, что запрос «удовлетворению не подлежит, поскольку информация по делам, рассмотренным или находящихся на рассмотрении в суде, является служебной и не подлежит разглашению третьим лицам». Ознакомиться с материалами дела нам также не разрешили.

Одноклассник: «Саша был самым спокойным из нас, он не стал бы сопротивляться ОМОНу»

События трагической ночи в разговоре с TUT.BY вспоминает одноклассник Александра Баранова — Сергей Б. (фамилия есть в редакции), сейчас живет в России:

— Мы с парнями хорошо провели вечер в ресторане, были на позитиве, но не пьяные: выпили слегка. «Аврора» закрывалась в 12 часов ночи, и мы ушли. На противоположной от ресторана стороне улицы Ленина остановили такси — «Волгу». Сели впятером и попросили развезти нас по домам. Таксист сказал, что пятерых везти не положено, возьмет только четверых. Мы пообещали: заплатим двойной тариф. Водитель отказался. Мы не скандалили, вышли из машины и пошли пешком.

Потом мы себя укоряли: надо было отправить Сашу, а всем остальным ждать другое такси. Но кто же мог знать, что произойдет такая беда.

Чуть ниже по улице, около Ратуши, стояла милицейская машина. Таксист подъехал к ней и что-то говорил патрульным. Видим: уазик едет в нашу сторону. Поняли: по наши души. Никому не хотелось связываться с милицией: в 1990-е у нее была не лучшая слава.

Решили разбежаться. Саша — в одну сторону. Мы с Олегом Мироновым — в другую. Юра Арестов с товарищем — в третью.

Мы с Олегом выбежали к площади Ленина. Видим: погони нет. Поймали машину и поехали домой. А утром мне позвонил Юра и рассказал, что произошла трагедия.

Со слов Юры я знаю вот что.

Когда задержанных парней везли в райотдел, Саша лежал в машине лицом вниз. И Юра его не узнал. На парне не было куртки, свитер был задран, весь вид помятый, словно человек валялся на земле. И Юра подумал, что это какой-то пьяный. Потому что на Саше в тот вечер была хорошая куртка. Он — сын декана, и всегда носил модные, фирменные вещи.

В камере этого якобы «пьяного» положили на лавочку. И Юра обратил внимание: его рука свисает со скамейки и он не подает признаков жизни. Юра подошел, потрогал пульс. Пульса нет. Он давай стучать в дверь. Милиционеры зашли, перевернули парня. И тут Юра увидел, что это же наш Сашка! Одноклассник начал кричать: вы что, его убили? где Сашина куртка? почему он в таком виде? Потребовал, чтобы тут же позвонили Сашиному отцу. Через некоторое время куртку где-то нашли и принесли. Потом Юру вывели из этой камеры. И что там дальше происходило, он уже не видел.

Рассказывали, что когда отец Саши приехал в милицию, никому не разрешил прикасаться к сыну, вызвал судмедэксперта из Минска. Тот сделал вывод, что удары дубинкой были такими сильными, что каждый из них мог быть смертельным.

На похоронах Саши я не был — уехал на учебу в Россию.

Из всей нашей компании Саша был самым спокойным. Я не помню, чтобы он с кем-то когда-то дрался. Силовики пытались доказать, что Баранов оказал сопротивление омоновцам. Но он не был на это способен: и характер неагрессивный, и телосложение щуплое.

Омоновцы без причины напали на улице с дубинками на человека и избили так, что разорвали внутренности. Никто не заслуживал такой участи. Тем более наш Сашка.

Второй одноклассник: «В отделении милиции Юра увидел, что Саша не дышит»

В ресторане в тот вечер был еще один одноклассник Саши — Сергей Осипов. О произошедшем после задержания он знает то же, что и Сергей Б., — со слов Юры.

— Потом милиция пыталась обвинить Сашу в излишнем употреблении алкоголя. Но, поверьте, никаких алкоголиков в нашей компании не было, — рассказывает он. — Нам было по 18−19 лет — совсем пацаны, дети из приличных семей, никто не пил водку до чертиков. А Саша вообще никогда не был замечен в каком-то «угаре» и хулиганстве.

Резонанс после гибели Саши был очень сильный. Суд проходил в Орше. Мне кажется, если бы процесс был в Витебске, на него пришел бы весь мединститут: отца Саши, декана, очень уважали.

Я ездил на суд как свидетель. Не забуду, как один из обвиняемых омоновцев учил меня жизни. Спросил, почему я поздно вечером находился в ресторане. Весь зал засмеялся! Я ответил, что уже взрослый, самостоятельный человек, что гулял в ресторане не за родительские, а за свои деньги и что вообще в «Авроре» — самые вкусные в городе котлеты по-киевски. Потом он задал еще какой-то глупый вопрос. Я попросил: «Уважаемый, вы ответьте за свой поступок, а то, кто и где и зачем находился, вас вообще не касается».

На похороны Саши пришли все одноклассники — мы дружили, можно сказать, вместе прожили 10 лет.

Сестра: «Брата убили на улице — за две минуты»

Старшая сестра Александра Баранова — Ирина Шалдина, — живет в России.

— Александр Петрович Баранов — второй муж моей мамы, она вышла замуж за него и переехала в Витебск. У них родился Саша. А я осталась жить с дедушкой и бабушкой в подмосковных Люберцах. У меня есть еще сводный брат — сын Александра Петровича от первого брака. Мы все дружили семьями и постоянно ездили друг к другу в гости.

Сашу убили на улице — за две минуты. Двое омоновцев, которых он встретил на Суворова, жили в этом районе. Они зашли домой то ли погреться, то ли еще зачем-то. Брат бежал и нарвался на них. Что между ними произошло на темной улице ночью, достоверно неизвестно. Но они избили Сашу так, что он не стоял на ногах. Когда его бросили в милицейскую машину, одноклассники даже не поняли, что это он. Брат был без куртки, рубашка задрана. Когда его выгрузили в отделении милиции, он был мертв. А когда туда приехал отчим, там, по его словам, в глазах рябило от милицейских погонов. И все были перепуганы, не знали, как это преступление замять. Позже милиция всеми силами пыталась отстоять «честь мундира» и очернить Сашу и его друзей.

Однако эксперты установили, что алкоголя в крови у брата было мало. Легкую степень опьянения зафиксировали и у его одноклассников.

Саша получил смертельные травмы: разрывы сердечной аорты, селезенки, ушиб сердца, кровоизлияние в легкие…

Похороны были многолюдными. Многие приходили попрощаться с Сашей в квартиру, где жила семья. Среди них было много медиков, учеников Александра Петровича. Студенты выстроились в цепочку и держали свечи.

Это было вообще тяжелое время для нашей семьи. Умерла бабушка, через год — Саша, еще через год — дедушка. Отчим не мог простить убийцам сына, говорил: «Выйдут они из тюрьмы, я с ними поквитаюсь». Но спасением для мамы и Александра Петровича стал мой сын. Он родился в 1994 году. И бабушка с дедушкой растворились во внуке, он вернул их к жизни.

В убийстве Саши, считаю, больше всего виноват один из омоновцев, который избивал его наиболее жестоко. А второй, чье участие в убийстве было меньшим, в суде заявил, что не будет отпираться и понесет ответственность вместе с коллегой. Рассказывали потом, что этот второй омоновец раскаялся, видимо, как-то переживал в себе эту историю. Его мать работала медиком, и она вроде бы пыталась загладить вину сына перед моими родными.

А первый омоновец, говорили люди, так и не осознал, что сделал.

Боль от потери Саши никуда не ушла. Я всегда думаю: у меня мог быть брат, у него была бы семья, а у меня — племянники. А так — никого и ничего. Это ужасно. У нас отняли главное — родного человека.

В кабинете у Александра Петровича всегда стоял Сашин портрет. Рядом — иконы, свечи. Вот это фото, которое потом разошлось по газетам, брат сделал, когда ему исполнилось 18 лет.

Омоновец: «Кто-то из дежурной части сказал: «Уже труп»

Журналист газеты «Рэспубліка» в 1992 году поговорил с одним из омоновцев — Виктором Багрецом. Он рассказал свою версию событий:

— Все произошло где-то в начале первого ночи. Не доходя 25−30 метров до ресторана «Аврора», мы заметили, что на другой стороне улицы возле остановки транспорта стоит такси и группа людей. Слышались мат, крики. Такси резко подъехало вперед, где стояла машина вневедомственной охраны. И мы в этот момент перешли улицу, чтобы узнать, что происходит. Группа юношей или подростков скрылась в подворотне.

Я бросился в погоню первым. Настиг убегающего. Хотел схватить за правое плечо. Он развернулся и нанес мне правой рукой удар под левый глаз. Я ударил его два раза палкой по спине. Тут подбежал мой напарник, подъехала милицейская машина. Он крикнул: «За что меня взяли?» Скользил, размахивал руками, не хотел садиться в машину. Для прекращения противоправных действий и за неповиновение законным требованиям работников милиции Лускиным [второй омоновец] была применена один раз резиновая палка. Удар наносился в районе поясницы с левой стороны сзади. Всего было три удара палкой.

Когда мы садили Баранова в машину, он был в сознании. А в ней как бы провалился между сиденьями. Мы сели в такси и приехали вслед в Октябрьский РОВД. Там Баранов уже не смог самостоятельно выйти из машины. Его вынесли и положили в дежурной части.

Я сел рапорт писать. Написал верхнюю «шапку». Прошло 5−10 минут. Говорю: «Костя, посмотри, может, с парнем что случилось?» Он отвечает: «Плохо пульс прощупывается». Кто-то из дежурной части сказал: «Уже труп». Я сразу вызвал свои машину и автобус. Скорая приехала через 20−25 минут. Вызывали ее 2−3 раза.

Студентка мединститута: «В августе 2020-го я часто вспоминала эту трагедию: как легко у нас убить человека»

О погибшем Александре Баранове и событиях в Витебске после его гибели tut.by рассказали многие горожане.

— Мы с Александром учились в мединституте на одном потоке. После его смерти было собрание курса, к нам приезжали представители УВД. Руководство хотело это дело по-тихому замять. В знак протеста мы демонстративно вышли из зала, — рассказывает медик из Витебска Алексей.

Более подробно об этой встрече написала 19 февраля 1992 года газета «Выбар»: «Не получился разговор на встрече начальника управления внутренних дел облисполкома А. Клещенка (Алексея Клещенка. — Прим. tut.by) с преподавателями и студентами Витебского медицинского института. Коллектив вуза собрался в актовом зале и ждал от генерала каких-то человеческих разъяснений по поводу гибели Саши Баранова. А гость долго и нудно говорил о положении преступности в области. Тогда преподаватели и студенты встали и демонстративно покинули зал. И генерал вместе со своим подчиненным-полковником остались в этом зале одни».

Наталья сейчас живет в России, а в то время училась в мединституте в параллельных группах с Александром Барановым.

— У нас был «тургеневский» курс: отцы и дети. Со мной на потоке учились дети многих известных в городе людей. Эта история потрясла тогда всех. Помню, была зимняя сессия, сложные экзамены. И тут нам объявили, что Сашу до смерти избили омоновцы. Мы не могли в это поверить. Позже, когда я уже работала на скорой, узнала, что в нашем коллективе есть доктор, сын которой и убил Сашу. Сложно представить, что она могла чувствовать, как переживать.

В августе 2020-го я часто вспоминала эту трагедию, хоть прошло почти 30 лет. Как легко у нас убить человека! И за что?! Ведь Саша не был нахальным, наглым, пьяным. Сашин отец и дальше работал в институте, но своего сына среди студентов уже не видел. Это страшное, нечеловеческое горе.

Пикетирование облисполкома: «Горилл с дубинами к ответу!»

После гибели Александра Баранова витебляне пикетировали облисполком.

Одна из таких акций прошла 5 февраля. С утра к зданию администрации региона, где проходила сессия облсовета депутатов, пришли горожане. Они требовали призвать к ответу убийц Александра Баранова и отставки тогдашнего начальника УВД облисполкома Алексея Клещенка.

На пикете стояли и витебские учителя — они добивались повышения зарплаты.

Люди держали плакаты: «Кого защищаешь, ОМОН?», «Господин Клещенок, подайте в отставку. На вашей совести смерть студента Баранова», «Михасевщина в МВД продолжается», «Горилл с дубинами к ответу!». На плакате с портретом Баранова была надпись «На его месте мог бы быть каждый».

Газета «Витебский курьер» в феврале 1992 года писала: «Пикетирование сессий облсовета входит в традицию. […] Из местного бюджета обещаны 160 рублей [учителям] в виде помощи на питание и проезд, а также разовые суммы в размере оклада при уходе в отпуск. Большее — компетенция центра [Минска]. Вопрос о действиях витебского спецназа, поднятый пикетчиками, не обсуждался [на сессии облсовета] никак».

Однако позже студенты все же добились, чтобы их делегацию принял председатель облисполкома Владимир Кулаков. Но о чем шла речь на этой встрече, в местных газетах мы не нашли.

Борис Хамайда: «Пасля гэтых выхадаў на вуліцу Мінск заварушыўся»

Пикеты студентам тогда помог организовать Борис Хамайда — известный демократический активист, юрист по образованию, редактор независимой газеты «Выбар», которая выходила в Витебске с 1991-го по 2005 год. Это было второе демократическое издание в городе — после «Витебского курьера».

— Гэта была вельмі гучная справа, у Віцебску ўтварыўся вэрхал: забілі маладога, прыгожага хлопца! Пра гэта напісалі многія выданні, у тым ліку «Выбар» — газета на той час прадавалася ў шапіках. Прыкладна праз тыдзень пасля забойства ў рэдакцыю прыйшла група студэнтаў медыцынскага інстытута. Стаяць маладыя, разгубленыя, нібы тыя птушаняты. Распавядаюць сваю бяду: амапаўцы забілі іхняга аднакурсніка, сына дэкана. І пытаюцца: «Што вы нам параіце рабіць?». Я кажу: «Хлопцы, дзяўчаты! Трэба выходзіць на вуліцу — каб быў вялікі розгалас. Рабіце плакаты, пішыце на іх звароты да ўладаў з патрабаваннем расследаваць злачынства».

Борис Хамайда договорился со студентами, что к конкретному дню ребята сделают плакаты — и он придет к ним в институт:

— У фае сабралася вялікая група — больш за 100 чалавек. Зрабілі плакаты. Нейкі прадстаўнік адміністрацыі не хацеў, каб студэнты ішлі на пікет. Угаворваў: давайце не пойдзем на вуліцу, а будзем пісьмова звяртацца да ўладаў. Студэнты пачалі вагацца. Я кажу: «Моладзь, не слухайце яго! Пайшлі ў цэнтр горада!». І яны за мной — гужам. Прайшлі ад інстытута па праспекце Фрунзэ — і сталі ўздоўж вуліцы Леніна. Стаяў доўгі такі шэраг! Плакаты былі добра бачны мінакам і вадзіцелям. Міліцыі не было, нікога не затрымлівалі.

Позже горожане становились в пикет возле облисполкома. Акции дали результат, считает Борис Хамайда:

— Пасля гэтых выхадаў на вуліцу Мінск заварушыўся. Справу перадалі следчаму па асабліва важных справах Генеральнай пракуратуры Аляксандру Расольку. Ён праводзіў следчы эксперымент, здымаў усё на камеру. А тых двух амапаўцаў выкінулі з міліцыі: маўляў, «гэта ўжо не нашы».

Газета «Рэспубліка» писала, что избиение Александра Баранова видела горожанка Наталья С. Борис Хамайда подтверждает, что такая свидетельница действительно была:

— Я даведаўся, што ёсць сведка — маладая дзяўчына, гадоў 25, вокны якой выходзілі на тое месца, дзе амапаўцы збівалі Сашу. Мы з ёй сустрэліся, і яна мне распавяла, што бачыла, як міліцыянты падбеглі да хлопца і пачалі дубасіць дручкамі. Я спытаў: «Вы пацвердзіце гэта?» Яна пагадзілася. А пасля — ці то яе напужалі, ці то падкупілі - аднак дзяўчына адмовілася ад сваіх словаў. Следчы праводзіў вочную стаўку паміж ёй і мной. Яна глядзела мне ў вочы і сцвярджала: «Вы ошибаетесь, такого не было, я вам ничего такого не рассказывала».

Что стало с родными Саши и осужденными омоновцами

Почти через два года после смерти внука, в декабре 1993-го, умер дедушка — полковник в отставке, ветеран войны Михаил Иванович Шалдин.

— До 1971 года дед был заместителем командира Витебского авиационного полка, — говорит Ирина Шалдина. — Я нашла запись в его дневнике, которая свидетельствует, что он тяжело переживал смерть внука.

Главному обвиняемому по делу — Виктору Багрецу — в 1992 году было 22 года, рассказал один из его одноклассников.

Мужчина тяжело болел.

— Александр Петрович Баранов был нашим деканом на лечфаке. И трагедию с убийством его сына хорошо помнят многие витебские медики. Один из омоновцев, уже после «отсидки», попал к нам в больницу с тяжелым заболеванием, — рассказал сотрудник БСМП. — ​​​​​​Зная всю эту историю, мы, однако, приложили все силы, чтобы его спасти. Этот бывший омоновец был махиной под 2 метра ростом и более 100 кг весом. Он очень много дней провел в больнице, но выжил.

Позже бывший омоновец Багрец умер.

Что с его напарником Константином Лускиным — неизвестно. Мужчина, имя, фамилия и остальные данные которого в соцсетях совпадают с данными осужденного омоновца, прочел сообщение с просьбой о разговоре — и ничего не ответил.

Отец Саши — Александр Петрович Баранов — умер в январе 2017 года, в возрасте 82 лет. Случился инсульт.

Сашина мама — 76-летняя Галина Михайловна Шалдина — ушла из жизни через 2,5 года после мужа.