«Дима заплакал: «Мама, не хочу!»

В Жлобине за участие в протестах в колонию отправили парня с умственной отсталостью.

На днях в Жлобине вынесли приговор местному жителю Дмитрию Гопте. Ему 21 — это если по паспорту. По уму, говорит мама, — 6−7. У парня умственная отсталость, диагноз F70.1, в международной классификации болезней сказано, что это «значительное нарушение поведения, требующее ухода и лечения». 21 год этот уход парню обеспечивали родные. Но что будет теперь, они не знают: Диму на два года отправили в колонию, сообщает tut.by.

5 февраля суд Жлобинского района признал Дмитрия виновным в том, что 10 августа он около жлобинского ДК «участвовал в несанкционированном митинге, бросал камни в сторону милиционеров и в автозаки» — и приговорил к двум годам колонии.

Экспертиза пришла к выводу, что, несмотря на поведенческие проблемы, парень может отвечать за свои действия — и поэтому должен нести наказание.

«Дима и массовые беспорядки? Вы серьезно?»

Мать Дмитрия Ольга рассказывает журналистам, что, когда 28 августа за сыном пришли и забрали из дома, для семьи это был настоящий шок.

— Я была на работе. Соседи позвонили мне и сказали, что Диму ищет Следственный комитет. Потом позвонила дочь и рассказала, что приехали какие-то люди, позвали Диму, он молча зашел домой, взял байку и ушел. Вечером позвонил адвокат и сообщил, что Диму задержали за массовые беспорядки, в которых он участвовал. Я еще очень удивилась, помню: «Дима и массовые беспорядки? Вы серьезно?» Как оказалось, все это очень серьезно.

— Почему вы так удивились?

— Тогда мне это выражение показалось ну каким-то странным. Это уже сейчас я вижу, что всех теперь за эти массовые беспорядки сажают. Ну и я знаю лучше всех своего сына: он неагрессивный, очень доверчивый, со всем соглашается — особенно с теми, кто может убедить.

Через три дня Дмитрия выпустили.

Уже позже Ольга узнала, что он дал признательные показания.

После этих суток в заключении, вспоминает женщина, Диму словно подменили: он был подавлен, не спал ночами, хотя раньше бессонницей не страдал. Но Ольга была уверена, что с этим они точно справятся и вскоре их неприятности закончатся.

— Когда зачитали приговор, я просто не могла поверить. Как — два года? Тут же к нему подошел конвой, Дима заплакал: «Мама, я не хочу!» — Ольга до этого держалась, а теперь плачет.

В этой истории, говорит Ольга, ее тревожат два момента. Во-первых, ей непонятно, на каком основании следствие сделало выводы, что сын участвовал в беспорядках.

Милиционеры, которые выступали в судебном процессе в роли потерпевших, сказали, что никаких повреждений они не получили. Никаких видео- и фотодоказательств того, что Дмитрий делал то, в чем его обвиняли, также в суде не было. Да, парень еще на этапе следствия дал признательные показания, но Ольга к таким показаниям сына относится критично.

— Я не знаю точно, был ли он у ДК в тот вечер, и не знаю, бросал ли он камень, как его обвиняют, но знаю, что сын очень внушаем. Что ему скажут делать — то он и делает. Я допускаю, что он повторял свои показания за теми, кто ему что-то говорил или обещал. Не знаю. Сейчас он твердил на все вопросы суда: «Да, бросал».

Есть вопрос, который теперь рвет материнское сердце на части: как с таким диагнозом сын будет в колонии? К совершенно самостоятельной жизни Дима не приспособлен и нуждается в постоянной опеке и уходе.

— Сам он, может, и приспособится к условиям, в которые попал. Но приспособятся ли к нему те, кто будет рядом? У Димы постоянные энурезы, есть специфика поведения во время приема пищи. И это далеко не все могут воспринимать нормально. Дома мы постоянно за ним следили, контролировали. Встал утром — кровать мокрая: поменяли все, помыли, постирали. Но сам он может это же мокрое, нестираное надеть и пойти. Что там с ним будет, представляете?

Женщина говорит, что не намерена сдаваться: собирается подавать апелляцию в суд высшей инстанции.