Неуловимые: тактика белорусских партизан покоряет мир

Опыт наших революционеров начинают перенимать соседи.

Дворовые протесты, похожие на тот, который предложил провести 14 февраля в России Леонид Волков, с осени идут в Беларуси, пишет «МБХ медиа».

Протестующие ушли в свои районы из центра, где до этого их избивали и задерживали силовики, а акции эффективно разгонялись с помощью газа, шумовых гранат и резиновых пуль. Как жителям Беларуси удалось сохранить мирные протесты?

Как в Минске, так и в небольших городах Беларуси появились целые протестные дворы. Их жители выражают свое несогласие с политикой Александра Лукашенко, организуют флешмобы и устраивают концерты. Во дворах появляются свои «площади перемен», а бело-красно-белые флаги вывешивают из окон и на фасады домов. Некоторые соседи признаются, что действительно не знали друг друга до дворовых протестов, но теперь знакомятся и начинают общаться.

Из центра в «спальники»

Жительница Минска Елена Жолнерович (имя и фамилия изменены) рассказала «МБХ медиа», что окончательно стало понятно, что в центре столицы больше не будет возможным устраивать протесты в ноябре, после марша, посвященного событиям в урочище Куропаты — массовым расстрелам репрессированных НКВД в 1937-1940 годах.

Тяжело оценить, сколько людей собралось в центре Минска на этом марше — силовики не давали пришедшим сформировать единую колонну, рассекая ее на много фрагментов и жестко задерживая всех подряд.

Похожим образом действуют силовики и в России. Политолог и публицист Екатерина Шульман отмечала, что на протестах в Москве одна из целей полиции, Росгвардии и ОМОНа — не допустить большого количества людей в одном месте. «Видимо, чтобы предотвратить такую эффектную картинку, которую можно было бы снять и сказать: «Вот, смотрите, сколько народу вышло», — сказала Шульман.

«Было решено перенести марши во дворы, в районы для того, чтобы рассредоточить силовиков. И первое время это отлично работало. Многие силовики не из Минска, и даже если из Минска, они могут не знать район, в который их отправляют на акцию. И это давало огромное преимущество протестующим, потому что они очень хорошо знали свой район и могли разбегаться, соседи с высоких этажей им подсказывали, где ездят бусы», — рассказала Жолнерович.

Журналист «Белсата» Дмитрий Мицкевич отметил, что протесты сместились во дворы по нескольким причинам: «Во-первых — репрессии. Во-вторых, все большие марши просто жестоко разгонялись и не было возможности нормально провести акцию, потому что перекрывались все возможные подъезды, подходы и так далее. В-третьих, люди к тому моменту уже хорошо самоорганизовались.

О марше договариваются в закрытых телеграмм-чатах, поэтому если ты не в чате, то никак не узнаешь о протесте и не присоединишься к нему. Редко анонсы долетают до СМИ, поэтому фото и видео с протестов снимают сами участники на мобильники».

По словам Мицкевича, люди начали объединяться в дворовые и районные чаты задолго до выборов — для коллективного решения насущных проблем. Например, жители района в Минске, в котором жил сам Мицкевич, создали чат после того, как местную ТЭЦ начали топить резервным топливом — мазутом. Из-за этого в районе появился химический запах, а на машинах и подоконниках стали оседать слои сажи.

Елена Жолнерович подтвердила, что сами чаты были созданы давно. В ее районе чат был создан в связи с уплотнением парковок и существовал уже несколько лет.

«Проблем в Беларуси хватает. Сейчас во всех этих чатах люди начали искать новые формы протеста, выражения своего мнения, которые были бы более приемлемыми и безопасными», — отметил Дмитрий Мицкевич. Такие протесты безопаснее потому, что внутри двора люди так или иначе знакомы, а значит, больше шансов вычислить тихарей — силовиков в гражданском.

Разный формат

Дворовые протесты тоже проходят в разных форматах. Чаще всего люди просто идут по дворам, не выходя на улицы, и скандируют лозунги, а через полчаса сворачивают флаги, прячут под куртки и расходятся по домам. Абсолютное большинство протестующих — молодежь.

«Люди организовывали не только протесты, а еще концерты, ярмарки, флешмобы и так далее. Гражданское общество начало вовсю цвести, что, в общем-то, хорошо. Люди начали объединяться», — отметил Мицкевич. Акции, подобные той, что запланирована на вечер 14 февраля в России, в Беларуси тоже проходят — собравшиеся светят фонариками, телефонами, зажигают свечи.

Елена Жолнерович рассказала, что первоначально акции были не протестного характера, а скорее объединяющего: «Это были разные чаепития, вечеринки, активности для детей, очень много концертов, которые давали белорусские музыканты, экскурсии по району».

Уходя протестовать во дворы, по словам Егора Мартиновича, люди надеялись, что их станут меньше задерживать, чем на маршах в центре, и так и вышло. «Но в разы уменьшился медийный эффект — красивой картинки нет», — отметил он. Тем не менее люди все еще выходят на улицы и к весне, по ее мнению, протесты начнутся с новой силой.

Количество протестующих сильно зависит от дня недели. В будни, например, выходят только соседи по домам, а в выходные идут «в гости» в другие дворы или даже другие районы. «Количество людей сложно оценить, но мы видим, что каждый день что-то где-то происходит», — рассказал Мицкевич. Общее число тех, кто выходит на такие протесты по всему Минску, но в разных местах, можно исчислять тысячами, по его оценке.

Журналист видит плюсы в таком виде протеста: те люди, которые живут на окраинах и не ходили на акции в центре, не представляли себе, что за люди выходят на них. «А тут они высовываются из окна и видят, что это их сосед Вася протестует тут с флагом. И это приближает протест к людям», — считает Мицкевич.