Странный сдвиг в Кремле

Зачем Россия угрожает Европе.

Напряженные политические отношения с Европой стали объектом пристального внимания и споров в России.

Причина для беспокойства — недавний визит Жозепа Борреля, верховного представителя Европейского союза по иностранным делам и политике безопасности, который задумывался как важный шаг к восстановлению диалога, но вместо этого лишь усилил противоречия. Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров унизил Борреля, назвав ЕС «ненадежным партнером», после чего Россия усугубила положение, выслав дипломатов из стран ЕС — Германии, Польши и Швеции. Череда российских экспертов поспешила похвалить его жесткость, утверждая, что европейцам преподали урок за то, что они вмешивались в международные дела России. Лавров подкрепил этот посыл, заявив о готовности Москвы разорвать отношения с Брюсселем.

Но это заявление оказалось довольно радикальным демаршем, поэтому Кремлю пришлось незамедлительно опубликовать «уточнение», подтвердив стремление к диалогу с европейским блоком и пообещав, что Москва не станет первой разрывать связи. Другая группа экспертов быстро объяснила, что отношения с европейскими институтами продолжатся по широкому спектру вопросов — от экспорта природного газа до ядерного соглашения с Ираном. Мол, Россия просто отказывается выслушивать «лекции» европейцев о правах человека.

Этот странный сдвиг демонстрирует, что первоначальная угроза Лаврова не что иное, как блеф, и Россия не ответит на вероятные новые санкции Европы расторжением оставшихся политических связей. Лавров понимает, что это решение — скорее всего, принятое самим президентом Владимиром Путиным — может расходиться с личными предпочтениями кремлевского лидера, но обусловлено трезвой оценкой того, какие российские интересы оказались на кону.

Для силовиков, жестоко подавивших уличные протесты оппозиции, жесткая конфронтация с внешними врагами вполне может казаться естественной. Но вот олигархам из ближайшего окружения Путина, а также большей части бюрократической и бизнес-элиты страны эскалация конфликта с Европой кажется нежелательной. Этот внутренний разлад между кремлевскими лоялистами отображается в общественном обсуждении вечного противопоставления «загнивающей» Европы и якобы сплоченной вокруг «здоровых» консервативных ценностей России. Эти псевдоидеологические размышления отрицает и высмеивает не только либеральная интеллигенция. Несмотря на пристальное внимание к финансовым потокам, идущим в Россию и из нее, большинство бенефициаров путинского режима продолжают выводить свои большие и маленькие состояния в Европу. А переписки в социальных сетях, которых не способна коснуться цензура, еще больше отражают последствия такого «непатриотичного» поведения.

Россияне могут не верить в то, что западные санкции способны изменить все более репрессивные практики их хищнического режима, но они не готовы и полностью принять идею «осажденной крепости», оправдывающей преследования так называемых иностранных агентов.

Демонстрация умопомрачительной коррупции среди придворных Путина Алексеем Навальным, который даже за решеткой остается крупной политической силой, сильно истощила ряды сторонников Путина и ограничила размах государственной пропаганды. Правительство тайно планирует пакет мер социальной помощи, чтобы справиться с усугубляющимся недовольством. Но эта неприсущая ему щедрость вряд ли сможет существенно восстановить снизившуюся веру общества в логичность и целесообразность государственной политики.

Каждый тактический зигзаг Кремля в области абсолютно недобросовестной международной политики вредит этому доверию еще больше. Даже осуждение «западной провокации» со стороны властей — которой они назвали жест солидарности с Навальным, при котором его сторонники держали зажжённые смартфоны вечером в день святого Валентина — казалось чрезмерной и жалкой реакцией.

Попытка шантажировать Евросоюз, пугая его разрывом отношений, скорее всего, была нацелена на упреждение более серьезной координации между Европой и США в принятии новых жестких мер — особенно в свете слов президента США Джо Байдена о том, что он «заставит Россию заплатить». Кремль беспокоится, что возобновление трансантлантических связей не только обратит вспять решение предыдущей администрации частично вывести войска из Германии, но и усилит этот импульс усилив траты на оборону европейских государств на «передовой». Отказ от угрозы Лаврова был направлен на сохранение того влияния, которое еще осталось у России среди крайне правых европейских популистов и пацифистов левого толка.

Тем временем российское министерство обороны отказалось принимать участие в последнем традиционном семинаре Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе о военных доктринах. Москва находит более приятным времяпровождением получение новых гиперзвуковых ракет или рассуждения о превентивных ударах по НАТО, чем напоминание об оборонительном характере ее военных подготовок.

Чем удивил этот очередной раунд демонстрации силы против Европы, так это полным отсутствием заявлений, касающихся расширения военных связей с Китаем. Россия тщательно следит за развитием геополитического соперничества между Китаем и США, но при этом боится быть втянутой в этот конфликт, если при этом она не получит никаких выгод от поддержки Пекина. Московские эксперты предполагают, что новая американская стратегия в вопросах Китая может стать более жесткой и предсказуемой, но жесткая дипломатия Китая перерастет в уверенные и провокационные военные шаги.

Комбинация уверенного позерства и примирительных «уточнений» явно не расширит влияние России в Европе. Но Путин не осознает этой проблемы. Вера кремлевского лидера в то, что он может менять реальность, используя альтернативные нарративы, остается непоколебимой.

Что касается его европейских коллег, то эта череда наглых отрицаний многих преступлений — от катастрофы малазийского рейса МН17 над Донбассом в 2014 году до отравления Навального нервно-паралитическим газом Новичок в 2020 году — доказала, что Путину верить невозможно. И теперь, когда международное доверие к нему окончательно разрушено, он превратился в обузу для российской международной политики, а слабнущая поддержка дома лишь усиливает это.

Кремль продолжает свои колебания — от неубедительных демонстраций чрезмерной уверенности до панически непропорциональных ответов на попытки Запада призвать к более разумному руководству. Все же любой из этих подходов не в состоянии усилить авторитет Путина или уменьшить растущее недовольство среди недовольных российских элит.

Павел Баев, «Новое время»