Что вещает звезда НАТО китайскому Поднебесью?

Вызов со стороны Пекина требует формирования стратегического ответа от Альянса.

Внешняя структура безопасностной среды НАТО подверглась изменениям за минувшее десятилетие. Принципиально новое в ней — появление Китая, о котором в предыдущей Стратегии-2020 почти не упоминалось. С его подъемом возродилась перспектива глобальной геополитической борьбы по всем возможным направлениям — территориальному, военному, экономическому, ресурсному и идеологическому. У Китая, считают в Альянсе, глобальные амбиции, он опирается на экономическое и военное могущество.

В новых рекомендациях экспертов для разработки Стратегии НАТО до 2030 года (далее — Стратегия-2030), опубликованных недавно, Китай оценивается как игрок, способный поставить под вопрос три преимущества Альянса — сплоченность вокруг коллективной безопасности, технологическое лидерство и экономическую стабильность членов. Близкие отношения с Россией, страной, также признанной в документе источником усиленной угрозы, приумножают способность Китая давить на участников НАТО.

Военная база в Джибути, периодические учения в европейских морях и миротворческие миссии приближают Китай к периметру Альянса. Возможности КНР в киберпространстве и космосе не имеют географических границ. Усовершенствование и расширение Китаем арсенала межконтинентальных баллистических ракет имеет стратегические последствия, с точки зрения сдерживания и противоракетной обороны. Тем не менее европейские союзники неохотно поддерживают корректировку подхода НАТО в отношении Китая.

Восстановление единства в вопросах безопасности

Консолидация антикитайского консенсуса в НАТО происходит под влиянием Соединенных Штатов, которые нацеливаются на длительное противостояние с Поднебесной. Независимо от того, кто хозяйничает в Белом доме, американцы хотят большего вовлечения членов Альянса в дела Индо-Тихоокеанского региона (ИТР). Обновленная политика США в отношении европейских и азиатских союзников все больше будет определяться пользой, которую они могут привнести, чтобы помочь (или препятствовать) сдерживанию Китая. С точки зрения США, Альянс должен обеспечить по отношению к Китаю максимальное приближение позиций и сокращение до управляемых пропорций зон расхождений между США и Европой.

Среди государств, исторически имеющих интерес в отдаленных акваториях Мирового океана (Великобритания, Франция, Нидерланды — в ИТР, Дания и Канада — в Арктике), такой подход находит отклик; они встревожены возрастающим присутствием и военным потенциалом КНР. Для некоторых небольших континентальных членов Альянса, похоже, эти изменения не имеют решающего значения, их интересуют перспективы привлечения инфраструктурных инвестиций из Китая, а беспокойство они ощущают в связи с агрессивным поведением РФ.

Страны Балтии и Польша демонстрируют поддержку американской позиции, тогда как влиятельные европейские члены — Германия, Италия и Португалия — выступают против переориентации НАТО на Китай и хотели бы ограничить взаимодействие с Пекином диалогом и избирательным сотрудничеством. В Европе также считают поддержку КНР необходимой для решения вопросов безопасности в соседних регионах, в том числе в отношении Ирана. Мягкую позицию по отношению к Китаю занимает Турция, которую растущее непонимание с Западом подталкивает к поиску и укреплению как экономического, так и политического взаимодействия со странами евразийского пространства.

Чтобы согласовать такие разнонаправленные взгляды не нанося вреда текущей политике Альянса по сдерживанию и защите от России, эксперты и руководство НАТО в Стратегии-2030 нацеливают членов на долгосрочные угрозы, созданные усилением Китая. Нарабатывая стратегию на десятилетие, Европу призывают подтвердить, что она отдает преимущество обновленному, длительному союзу широкого спектра с США, а Соединенные Штаты обязуются воздержаться от жертвования Европой на алтарь целесообразности в их стратегической борьбе относительно КНР.

НАТО в глазах Поднебесной

В Пекине рассматривают НАТО как американский инструмент сдерживания Китая. Там утверждают, что Альянс нужен США для поддержки «глобальной гегемонии», он представляет собой «пережиток холодной войны», утративший легитимность после распада Советского Союза, и потому ищет нового врага, чтобы оправдать свое существование.

Основания воспринимать деятельность НАТО на свой счет в КНР есть: после провозглашенного администрацией Обамы поворота к Азии Альянс в течение 2012–2014 годов заключил серию договоров о глобальном партнерстве со странами региона — Монголией, Южной Кореей, Японией, Австралией и Новой Зеландией. Естественно, в Пекине не заинтересованы в усилении трансатлантического единства и с подозрением воспринимают активность США по укреплению Альянса. Понимая разный уровень ощущения опасности со стороны членов НАТО, не желая давать им повод сплотиться на основе антикитайской повестки, официальный Пекин декларирует мягкую позицию в ответ на провозглашение его «системным соперником полного спектра», заявляя, что он лишь ищет «возможность усилить кооперацию на почве равенства и взаимного уважения».

Параллельно Китай расширяет сотрудничество в оборонной сфере с Российской Федерацией, которая предоставляет ему за свой счет рычаги создания рисков и давления на членов НАТО в ИТР, а России за счет Китая — на европейском театре Альянса. Москва также является важным поставщиком оружия для Пекина, поскольку на других рынках он сталкивается с ограничениями, наложенными еще в 1989 году.

Российско-китайское военное и безопасностное сотрудничество обеспечивает эффект, ускоряя накопление тревоги членами НАТО. Оно сужает возможности развития сотрудничества между самим Китаем и Альянсом, для которого большим приоритетом является ограничение экспансии России и который рассматривает ее как «главную военную угрозу» на десятилетия, о чем сказано в рекомендациях к Стратегии-2030. Частично заимствуя московское видение Альянса, Пекин поддерживает неуместность расширения блока (что следует учитывать Украине) и применяет к нему российскую риторику о рудименте холодной войны.

Военный (дис)паритет и технологическое лидерство

В реальности НАТО имеет ограниченные возможности по развертыванию мощностей в регионах вне Атлантики. Диспаритет в сфере военно-морского флота между Китаем и НАТО непрестанно сокращается за счет постоянной модернизации Народно-освободительной армии Китая (НОАК) и хронического недофинансирования военных расходов членами Альянса. По подсчетам американцев, в 2020 году у Китая было 80 крупных надводных ударных кораблей и 59 подводных лодок, тогда как у США — 124 корабля и 68 лодок, а топ-5 европейских членов Альянса (Великобритания, Франция, Германия, Нидерланды и Испания) насчитывали 70 кораблей и 30 подводных лодок. Силы Альянса рассредоточены на атлантическом, индийском и тихоокеанском театрах, при этом НОАК имеет возможность концентрировать свои морские силы в пределах близлежащей акватории.

Не имея возможности конкурировать с Китаем в концентрации военной мощи, европейские участники НАТО будут отдавать преимущество развитию двустороннего морского сотрудничества с важными игроками в Тихоокеанском регионе (Индией, Южной Кореей, Индонезией, Австралией и другими), развитию Совета Тихоокеанского партнерства НАТО, нацеленного на технологическую кооперацию, Четырехстороннего диалога по безопасности.

Стратегия-2030 ставит перед НАТО задачу не глобального присутствия, а скорее, выработки глобального подхода. Одно из его важных направлений — технологическая конкуренция с Китаем. Она вращается вокруг таких вопросов как инфраструктура 5G, китайские инвестиции в высокотехнологичные компании и стартапы, торговля технологиями двойного назначения и соперничество в рекрутинге талантов.

Напористость в заимствовании технологий, которую Китай проявляет всеми способами, вызывает отторжение на Западе. Фильтровать инвестиции и устранять китайцев из евроатлантического научного пространства планируется с помощью утверждения общих подходов, принципов и стандартов. Возникающие лакуны предлагается ликвидировать за счет усиления кооперации научных учреждений внутри Альянса. Для этого при НАТО действует Организация по науке и технологиям, объединяющая шесть тысяч ученых из стран-членов и нацеленная на обмен опытом и разработку таких передовых вооружений как автономные войсковые системы, квантовые радары, средства борьбы с подводными лодками и гиперзвуковые аппараты. Хотя здесь Альянсу не хватает объединяющих и координирующих институтов, существующих, например, в формате ЕС.

Пересмотр тактики привлечения

Сотрудничество Запада с Китаем, как, например, в Аденском заливе в рамках борьбы с пиратством или в Африке для миротворческой деятельности, позволило Пекину выиграть время для увеличения своего военного присутствия в зоне действия мандатов НАТО, выстроить партнерские отношения в сфере безопасности со странами, не входящими в объединение. Визиты китайских военных кораблей в европейские моря были использованы для тестирования приверженности членов НАТО принципу «свободной навигации». В кейсе со спорными островами в Южно-Китайском море КНР использовала диалог с соседями не столько для сотрудничества, сколько для укрепления занятых рубежей. Из этого в НАТО сделали вывод, что сотрудничество с Китаем, которого не следует избегать, должно строиться на других принципах.

Чтобы НАТО избавилась от роли фасада безопасности, за которым отдельные страны оппортунистически торгуют с «системным соперником» вместо того чтобы противостоять ему, в рамках Стратегии-2030 предложено действовать на основе «ценностей НАТО». Наряду с традиционным содействием демократии и противостоянием авторитаризму, ответ на китайский военный вызов планируется строить с учетом его экономических ресурсов.

Возможно, для восстановления региональной стабильности Альянс больше внимания будет уделять Восточной Европе, Балканам и Средиземноморью, чтобы не допустить создания вакуума, который Китай и его партнер используют как возможность нарастить свое присутствие. В дальнейшем основной политикой НАТО на китайском направлении станет не привлечение к сотрудничеству, а укрепление переговорной позиции, демонстрация сплоченности и консолидация силы. Лишь сформулировав расширенную стратегию в отношении Китая НАТО обновит привлекательность и сохранит глобальное влияние.

Дмитрий Ефремов, «Зеркало недели»