Распад государства на родине Шойгу

Шокирующий репортаж из Тывы.

Республика Тыва (она же Тува) — один из самых депрессивных и труднодоступных субъектов РФ. Ее столица — город Кызыл — регулярно возглавляет рейтинг опаснейших городов России. Население здесь целыми семьями растит на продажу коноплю, беспробудно пьет и режет друг друга. Русские, которые раньше составляли треть населения республики, со временем превратились в людей даже не второго, третьего сорта. Вместо законов здесь — уклад, вместо чиновничества — родовые кланы, вместо государства — дикое поле. Подробности о том, что происходит на родине министра обороны России Сергея Шойгу, — в репортаже Znak.com из самой мрачной дыры РФ.

По данным аналитиков, в Кызыле в 2020 году происходило 45 убийств на 100 тыс. человек населения. Для понимания, в ближайшем «преследователе» — приморском городе Артеме — убивали «всего лишь» 35 человек из 100 тыс. В классических пугалах первого мира — Мексике и Бразилии — этот показатель составляет соответственно 19,3 и 29,5 человека на 100 тыс. населения.

Первое впечатление по прилете в республику — удушливый запах дыма. В городе отсутствует газопровод и 120-тысячный Кызыл, как и вся республика, отапливается исключительно углем. Из-за этого зимой над городом стоит смог, а видимость по утрам едва превышает 300 метров.

Кызыл очень контрастен. В последние годы в Туве начали появляться большие современные здания в буддистском стиле, всего в километре от аэропорта строится крупнейший в РФ буддистский храмовый комплекс, а рядом с ним уже открылся современный спорткомплекс с бассейном. При этом около 60% города представляет из себя частный сектор, над которым возвышаются обнесенные заборами и колючей проволокой новостройки и остатки советских предприятий. Все здания, даже только что открытые, грязны от копоти.

Но когда легкие адаптируются к воздуху, можно увидеть и самобытную кызылскую красоту. Солнце во время заката от висящей в воздухе угольной пыли приобретает необычный кроваво-красный оттенок и отражается от ледяных торосов Енисея.

Но задерживаться на набережной имени Сергея Кужугетовича Шойгу после захода солнца лучше не стоит, так как компании местной молодежи с интересом начинают обсуждать случайного туриста и даже выкрикивают в его сторону что-то по-тувински.

Безработица, «ганжа», колбаса

Официальный уровень безработицы в Туве, по данным Росстата, составляет 19,9% (данные за декабрь 2020 года). Чтобы выяснить, сколько получают жители Кызыла, я решил поспрашивать их об этом прямо на улицах. Как оказалось, далеко не все тувинцы понимают русский язык. А чужаки вызывают у местных настороженность. Группы представителей коренного населения числом в три-четыре человека даже днем ведут себя агрессивно и не идут на контакт на русском языке.

Мне все же удалось пообщаться с миролюбиво настроенными людьми. Никто из опрошенных, по их словам, не получает больше 11-16 тыс. рублей.

«Если кто 20 тыс. получает, это уже очень хорошо. Говорят, есть те, у кого зарплаты и 30-50, но это в администрации, для простых людей 15-16 — это потолок», — говорит один из местных жителей.

По официальным данным, в 2020 году средняя зарплата в республике составила 43,9 тыс. рублей.

По словам другого кызылчанина, работа в республике есть только на шахтах и в муниципальной сфере, но платят там копейки.

«Если официально, то все работают в соцсфере: кто в школах, кто в садиках. Заводов не осталось, а в магазин, кафе и на рынок можно только через знакомых попасть, и то — если кому надо родственник…» — объясняет мой собеседник.

По словам мужчины, единственной возможностью заработать для многих остаются «севера» — ближайший Красноярск, далекий Норильск или даже Якутия.

«Те, кто помоложе, поумней — уезжают на работу в Китай или Южную Корею, но это если семьи нет. Много народу в тайге. Рыба, медведь, лес. А еще у нас конопля хорошо растет…» — многозначительно сообщает горожанин.

Наркотики — одна из немногих возможностей получить неплохие для Тувы деньги. По словам моего героя, спрос на «ганжу» (так здесь называют марихуану) особо высок в тюрьмах и военных частях на территории республики. Большая часть урожая отправляется на Алтай, в Хакасию и Красноярск.

В самой Туве «ганжу» покупают мало, потому что практически в каждой семье есть те, кто ее выращивает.

«Чтобы собрать ребенка в школу, все выезжают на сбор „ганжи“. Даже те, кто работают официально, берут отпуска, чтобы успеть на деляну. Отец, мать, дети с июля собирают. А как по-другому? Чтобы ребенка в садик взяли, нужно 190 тыс. занести, а работы за такие деньги нет. Поэтому мутимся, кто как может», — рассказывает тувинец.

При этом, по словам сразу нескольких моих собеседников, в правоохранительных органах знают о промысле. Но «облавы» носят разовый и исключительно показательный характер.

Единственной сферой легального бизнеса, не тронутой общим упадком, остается мясное животноводство.

На удивление в самом бедном регионе страны прилавки магазинов буквально завалены мясом — говядиной, бараниной — и огромным количеством колбас, а цены на продукцию могут приятно удивить, равно как и ее качество. Причина — в древней простоте промысла. В регионе практически нет ферм. Как и сотни, и тысячи лет назад весь местный скот пасется на лугах, добывая еду самостоятельно, хоть даже из-под снега. В результате у предпринимателей нет необходимости закупать дорогостоящие корма. К слову, до 2012 года в Кызыле работал мясокомбинат, но предприятие закрыли.

Смотри, чтоб закат не застал тебя здесь

С наступлением сумерек жизнь в городе замирает. Уже в семь-восемь часов вечера немногочисленные торговые центры закрываются, прохожие исчезают, а на улицу выходят нетрезвые компании по шесть-восемь человек.

Заказывая через интернет номер в отеле, я был уверен, что селюсь в центре Кызыла, но оказалось, что это, мягко говоря, не совсем так. И теперь таксисты отказываются везти меня в гостиницу. То есть такси через популярное в России приложение вызвать все-таки можно. И на заказ даже приедет машина. Но лишь для того, чтобы водитель наотрез отказался ехать и потребовал отменить заказ.

В Кызыле, где уровень преступности и так бьет все рекорды, есть частный сектор, где даже днем небезопасно из-за огромного числа безработных и большой алкоголизации обитателей. До недавнего времени таким местом был находящийся недалеко от центра города поселок, прозванный Шанхаем, рядом с которым меня и угораздило поселиться. В прошлом году после визита столичных журналистов шанхайские фавелы снесли, а людей переселили на окраины. Теперь на месте знаменитого поселка осталось поле и в прямом смысле полтора дома, в которых живут всего несколько человек. Ехать в те края после заката все еще считается опасным.

Наконец мне улыбается удача: храбрый таксист по имени Шолбан соглашается меня отвезти, но сразу рекомендует спрятать фотокамеру подальше. «Восемь вечера — это последний срок, когда до дому можно добраться без приключений», — говорит он. Из слов водителя становится понятно, что некоторые районы Кызыла представляют смертельную опасность.

«После 20:00, если ты нездешний, на улицу ни ногой. А по тебе видно, что ты не местный, значит, по-любому кто-нибудь спросит: „ты откуда?“ При любом раскладе бытовуха будет… Ночью все пьяные», — заверил Шолбан.

Попытки властей справиться с алкоголизацией населения ограничительными мерами, такими как запрет на продажу алкоголя после 15:00, не смогли решить проблему, а лишь усугубили ее. Теперь продажа алкоголя стала стихийной, в особенности в и без того неблагополучном частном секторе.

Самыми популярными напитками в Кызыле уже не первый год остаются пиво «Крепыш», водка и самогон. А пустые бутылки и следы крови — привычная картина на улицах и во дворах столицы Тувы.

Черная армия

Местные утверждают, что многие из мужчин Тувы имеют опыт тюремного прошлого либо же привлекались к ответственности по уголовным статьям.

При этом в республике мало знают о таком явлении, как АУЕ («Арестантское уголовное единство» включено в перечень экстремистских организаций, чья деятельность запрещена на территории РФ). Слова «братва» или «братки» также не используются. В Туве представители криминала имеют более грозное название «черная армия» — это общее обозначение выходцев из тюрем.

Помимо убийств в регионе до сих пор процветает рэкет.

Как рассказал Znak.com один из местных предпринимателей Ортун (имя изменено по его просьбе), многие сферы бизнеса облагаются данью.

«Сначала просто приедут на „крузаке“, скажут, кому ты и сколько должен. Не согласишься — сожгут машину, потом дом, а если в третий раз откажешься, то тебя „потеряют“. Енисей длинный, никто не найдет, поэтому либо в бизнес не лезь, либо плати, третьего не дано», — проясняет Ортун здешний уклад.

На вопрос, сколько приходится платить, он отвечает, что все зависит от бизнеса, а также о того, «с какого раза поймешь».

«Обычно до всех доходит с первого. У меня бизнес небольшой, я плачу 30 тыс. рублей. Вот ты щас напишешь, меня найдут, дальше всякое возможно, — грустно шутит Ортун. — Есть те, кто и 50, и 100 или вообще все отдают — за „косяки“. То есть бизнес твой только в бумажке, а все бабки они забирают себе, тебе оставляют только на закуп товара».

Бизнесмен наотрез отказался называть имена вымогателей, добавив, что обращаться в полицию ни в коем случае нельзя.

— Почему?

— Потому что они ездят вместе. Вообще, если ментам попадешь, не вздумай права качать, лучше сразу подписывай, что дают…

По словам бизнесмена, чтобы твое дело не трогали, нужно иметь связи с «большими людьми» и «помогать» им, если те попросят.

— Москва далеко, а жить и детей воспитывать мне здесь…

— Если в Туве все настолько сурово, почему не уезжаете в более спокойное место?

— А где не так? Везде так. Я в Красноярске жил, в Абакане, везде одно и то же, только там я никого не знаю. А здесь все свои, да и потом — где деньги взять, чтоб переехать? А человек — он ко всему привыкает.

В завершение разговора мужчина посоветовал надолго в Туве не задерживаться и уезжать, пока о визите не узнали «большие люди».

— Это в смысле бандитов или в смысле власти?

— Да какая разница?! — хохочет он. — Просто будь осторожнее и по вечерам не гуляй!

Кстати, к официальным властям Кызыла обратиться я пытался и сам — еще до предостережения Ортуна. Зашел в городскую администрацию в надежде найти чиновника, который объяснил бы мне природу здешних аномалий. Но в мэрии мне заявили, что «никого нет» и посоветовали приходить «в другой раз»…

По мнению самих жителей, Кызыл является самым безопасным городом Тувы. В Шагонаре, а также в родном для министра обороны Сергея Шойгу Чадане ситуация еще хуже, а Ак-Довурак пользуется славой самого опасного города республики. Его опасаются даже сотрудники МВД, а таксисты из Кызыла категорически отказываются туда ехать.

Для примера — хоть кызылские магазины и напоминаю пережиток 90-х, но в столице даже можно встретить супермаркет. А вот в соседнем Шагонаре торговые точки в прямом смысле напоминают клетку, а продавцы и товары отделены от покупателей решеткой. По словам продавцов, это единственная мера, которая хоть как-то может гарантировать безопасность.

Русский вопрос

Еще один мой собеседник, русский по национальности житель Кызыла, говорит, что к представителям «государствообразующего народа РФ» отношение здесь не самое теплое.

«Говорят, если ты русский, но еще не уехал, значит должен учить язык. Если русского и тувинца судят по одной статье, то русскому всегда дают максималку. Никакого толка от реформы МВД не было, вообще не понимаю, как менты аттестацию проходили. Тувинцы-полицейские отказываются говорить на русском, может, просто не знают языка?» — удивляется молодой человек.

Мой собеседник уверен, что тувинцы недолюбливают русских, потому что те живут на их земле. Ситуация усугубляется еще и тем, что в последние годы в Кызыл приезжает много тувинцев из отдаленных районов, где русских не было никогда.

«Русский для них — это „урус“. Если конфликт с тувинцем, при любом раскладе будешь виноват для полицейских, даже если сам их вызвал. Поэтому в полицию стараемся не обращаться, максимум, если какие-то знакомые есть» — продолжил мужчина.

При этом, по словам кызылчанина, отношение ухудшается и к тувинцам, которые общаются с русскими. Например, полтора года назад с ним перестал разговаривать школьный друг из-за того, что его затравили родственники жены.

«Он нас на день рождения пригласил. Приехали в кафе, хотели посидеть, потом к нему ехать. Но мы не понравились брату его жены. Сначала просто сидел, потом на друга бычить начал. Хреново понятно, но „урус, урус“ там с матом через слово. Они чуть не подрались. Мы уехали домой, потом Саня ночью позвонил, извинялся, говорит, дома ему скандал закатили. Зачем он русских позвал. Но мы же еще в 2017 году на их свадьбе со всей родней познакомились. А теперь, даже если случайно видимся, — ни пока, ни здрасьте…» — недоумевает мужчина.

Аналогичная ситуация, по его словам, даже в детских развлекательных комнатах. Русские семьи стараются приходить туда в первой половине дня, чтобы не сталкиваться с тувинцами.

«Если мы с детьми идем в развлекательный центр, то лучше бы там тувинцев не было. Не дай бог, ребятишки играют и нечаянно стукнутся с тувинцем. Сразу в адрес русских крики, проклятия», — говорит мой собеседник.

И это, по его мнению, не пустые угрозы. В Туве их действительно нужно опасаться, так как в Кызыле пропадает очень много детей.

Практически все русские, с которыми мне удалось пообщаться, подтверждают слова о неприязненном отношении к ним со стороны коренного населения республики.

И если семейные люди опасаются за будущее детей, то девушки, заканчивающие школу, рассказывают про регулярные окрики на улицах и участившиеся случаи изнасилований. При этом надежды на правоохранительные органы нет. По словам Анны, ученицы 11 класса, в полиции к подобным обращениям относятся с усмешкой. И рекомендуют решить вопрос «полюбовно» с родственниками насильников.

«К русским отношение ужасное, по улице идешь — тувинцы вслед орут. Но так было не всегда, это года три или четыре назад началось, когда тувинцы начали приезжать из деревень. Стало совсем плохо, девчонки стали пропадать. У меня подругу в 9 классе тувинцы вчетвером изнасиловали, чуть не убили. Родители в полицию написали, но им через два месяца ответили, что насильников найти не могут, хотя двое из тех парней до сих пор гуляют. Они в прошлом году уехали, оставили здесь квартиру и сейчас в Красноярске живут», — рассказала девушка.

Сама она планирует закончить школу и поступить в один из красноярских вузов.

По всей видимости, переезд остается единственной возможностью хоть как-то бороться со страхом (хотя, исходя из всего услышанного, впору говорить не о переезде, а об эмиграции). Большинство русских стараются как можно скорее переехать в Абакан или Красноярск. Но здесь появляется еще одна сложность. Как рассказал Znak.com сотрудник местной «Республиканской газеты» Сергей, среди тувинцев есть правило — «У русских недвижимость не покупать, когда придет время, сами придем и возьмем бесплатно».

Именно такую фразу он услышал от покупателей, когда пытался продать свой дом. В ответ Сергей просто заявил, что «когда придет время», он просто сожжет дом. Больше про «возьмем бесплатно» покупатели ему не говорили и дом в конечном итоге он все-таки продал.

ДНР, ЛНР, ТНР…

Несмотря на все вышесказанное, в Кызыле существуют оппозиционные властям СМИ — газета с говорящим названием «Риск».

«Здесь русский вопрос не стоит… Он уже закончился, — говорит мне главный редактор „Риска“, практикующий юрист Сергей Конвиз. — Куда ни пойдешь — в правительство, в администрацию, в полицию, в суд, — везде будут говорить только по-тувински. Хотя в суде должны говорить на русском. Я человек известный, со мною они говорят по-русски, но тут же при мне между собой говорят по-тувински. Это национальное бескультурье уже укоренилось. Для них выше нас идут корейцы, киргизы, монголы, а русские уже в самом низу».

По словам Конвиза, в советское время треть населения республики составляли русские. Но в 80-х годах, как и во многих национальных республиках бывшего СССР, здесь начались националистические, сепаратистские настроения. Организацию «Народный фронт» возглавил Каадыр-оол Бичелдей, и на русскоговорящих начались гонения. Но прежний президент (с 1992 по 2002 годы) Шериг-оол Ооржак был человеком советской закваски и все это подавлял. До того момента, пока в 2007 году Сергей Шойгу не привел к власти нынешнего президента республики — Кара-оола Шолбана, правой рукой которого, по словам Сергея Конвиза, и стал бывший лидер «Народного фронта» Бичелдей, который по-прежнему придерживается идеи провозглашения Народной Тувинской Республики.

«Дошло до того, что в прошлом году Тува выдвинула территориальные претензии к Красноярскому краю и Иркутской области с требованием вернуть республике незаконно отобранные земли», — говорит Конвиз.

Журналист отмечает, что в отличие от большинства чиновников позиции Бичелдея и Шолбана — не конъюнктурные, а принципиальные, своих убеждений они придерживаются с конца 80-х годов. И в настоящее время, по мнению Конвиза, в условиях ослабления влияния Москвы руководители республики уже близки к реализации своего плана.

Сергей Конвиз подчеркнул, что республика всегда была криминальной, но теперь эта криминальность стала «выкристаллизовываться». Наблюдается альянс части криминальных кланов с правительством.

Сожженный заживо

Сергей Конвиз, будучи юристом, хорошо знаком с громким делом о страшном убийстве в Кызыле, совершенном в 2008 году. Глава угрозыска полиции Кызыла Орлан Сарыг-Донгак обвиняется в том, что заживо сжег местного жителя Алишера Махмудова. Дело это было передано в суд в январе 2021 года — спустя 13 лет после происшествия. Конвиз представляет интересы матери погибшего. По словам юриста, причиной убийства стал конфликт Махмудова, охранявшего проституток, с приехавшим полицейским.

«Донгак решил воспользоваться услугами девушек и в процессе стал распускать руки. Алишер поднялся и буквально спустил начальника милиции с лестницы. Донгак пообещал, что тот пожалеет и через несколько дней Махмудов был задержан по подозрению в краже ноутбука. Оперативники доставили Алишера в кабинет к Донгаку, там его долго били, заставляли признаться, что ноутбук украл он. Алишер был здоровый парень. Он ни в какую не признавался. Донгака это выбесило, он взял с собою двух оперативников, Махмудова погрузили в машину и якобы повезли для „следственных мероприятий“. Перед выездом Донгак спросил, есть ли в машине канистра с бензином. Водитель ответил, что есть. Донгак кивнул и сказал „хорошо“…» — рассказывает юрист.

На полпути Донгак скомандовал развернуть машину на выезд из города — к котловану, вырытому под строительство здания республиканского управления СКР. Приехав на место, связанного Махмудова продолжили избивать втроем. Но тот не сдавался и по-прежнему отказывался брать на себя вину. Тогда Донгак приказал своему подчиненному принести канистру с бензином.

Шофер, по словам Конвиза, сначала подумал, что это розыгрыш и попытка напугать, и принес Донгаку канистру с водой. Но после того как вода не загорелась, полицейский избил водителя и потребовал принести бензин. Задержанного подожгли. А когда тот начал кричать от боли, один из полицейских начал добивать его молотком. Но тот продолжал кричать и тогда Донгак расстрелял горящего из пистолета.

После убийства молодого человека тело его накрыли досками и подожгли во второй раз. Матери погибшего на протяжении нескольких лет говорили, что ее сын жив и находится в бегах.

Спустя 12 лет после убийства полицейский попытался избавиться от свидетелей, но те разгадали замысел и успели дать признательные показания, в результате чего Сарыг-Донгак был задержан. В настоящее время уголовное дело в отношении начальника полиции направленно в Кемеровский областной суд.

По словам Конвиза, Донгак все это время являлся приближенным главы республики, его признавали «самым вежливым руководителем полиции», он стал председателем Совета отцов республики. Кстати, в декабре 2020 года один из признавшихся в убийстве полицейских пропал без вести.

Я спросил у Конвиза, как работается в столь криминальной республике, поступают ли ему угрозы. Он замолчал, на глазах выступили слезы.

«У меня здесь сына убили…» — объяснил журналист.

Отражение российской действительности

Известный тувинский политик, сын первого президента Тувы Андриан Ооржак встретился со мной, чтобы рассказать о своем видении ситуации в республике. Одна из главных причин, по его мнению, — реформа МВД, которая прошла здесь особенно жестко.

«У нас целые районы оказались лишены отделений полиции, в ряде населенных пунктов попросту не осталось участковых. Есть такие отделения, где сотрудники сами боятся выйти на улицу. Бензин и запчасти — за свой счет», — перечисляет он.

Ооржак, впрочем, не считает, что можно говорить о притеснении русских в республике, так как в депрессивном регионе одинаково плохо живется всем национальностям.

«Здесь неважно, русский ты или тувинец. Просто когда убивают русского, об этом сразу же говорят как о национальной розни. А когда погибает тувинец, это остается незамеченным», — считает Андриан.

Вместе с тем Ооржак признался, что гонения на русскоязычных в республике действительно были — в конце 80-х и начале 90-х годов, но благодаря своевременным действиям демократически выбранной власти к параду суверенитетов Тува не присоединилась.

По словам Андриана, главная проблема республики — не в людях, а в безработице. Даже по данным Росстата, она составляет почти 20%, хотя в реальности, по мнению политика, впору говорить про 60-70%.

«Какой выбор может быть у бедного человека? Воровать, заготавливать наркотики, кончать жизнь самоубийством, идти в тюрьму. Чтобы переломить тенденцию, в регионе нужно создавать новые рабочие места», — считает Ооржак.

По словам Андриана, Тува — это карикатурное отражение российской действительности: «Все, что здесь представлено в такой гротескной форме, в той или иной мере существует по всей России. Но именно здесь, в силу бедственного положения региона, прямо сейчас происходит распад государства».

Жизнь по обычаям

Распад государства… Да, это именно то, что ощущается здесь больше всего. Будто бы находишься в отдаленной провинции Римской империи, куда и во времена расцвета ничего не доходило. А теперь, во время упадка, принадлежность к чему-то общему лишь номинальная. Все остальное устроено и живет по своим даже не законам, а уже обычаям.

Находясь в центре Кызыла, я поймал себя на мысли, что нужно взглянуть на крышу администрации. Проверить — есть ли там российский флаг. Да, он там был, но какой-то неуместный, второстепенный. На его месте мог висеть китайский, монгольский или венгерский — такой же бессмысленный и чужой. И вдруг я осознал, что такая мысль — поднять голову и взглянуть на флаг, находясь в российском городе, — зародилась у меня впервые.