«По силе протестов Жлобин стал вторым после Минска, и люди не сдаются до сих пор»

Бывший идеолог рассказала о забастовке и настроениях рабочих БМЗ.

Бывшая сотрудница службы идеологии Белорусского металлургического завода Снежана Погодина рассказала «Салiдарнасцi» про допросы, суды, обыски и коз, которые не подчинились требованиям милиции.

— Мне сказали, что я не имею права обсуждать задания руководства, потому что мы, идеологи предприятия, должны поддерживать государственную идеологию. Никакой личной точки зрения идеолог иметь не может. Я ответила, что так не могу, и написала заявление об уходе, — рассказывает Снежана Погодина из Жлобина.

Семь лет она работала в корпоративном издании БМЗ, а 26 октября решила поддержать Народный ультиматум, объявленный Светланой Тихановской. Тогда свое обращение к коллегам собеседница так и начала: «Неправильный я идеолог».

Удивительно, но, еще работая в управлении идеологии, эта девушка умудрилась стать независимым наблюдателем на выборах и пережить суд. У Снежаны Погодиной было уже три обыска, в связи с чем она с иронией замечает: «Страшно только первый раз».

— Несколько лет назад нашу газету «Металлург», которая была самостоятельным изданием, включили в идеологическую службу завода. Согласия коллектива на это никто не спрашивал. Но я никакой разницы особой не ощутила. Моя задача была писать житейские репортажи о заводчанах, об их работе, увлечениях и т.д., — рассказывает Снежана, которая сейчас работает в независимом издании «Сильные новости».

Как и многие, впервые сильное потрясение Погодина испытала летом прошлого года. Снежана решила стать наблюдателем, но не от предприятия, на котором вполне благополучно работала, а независимым.

— В тот период я была и.о. главного редактора. Многие в городе меня знают, в том числе и в школе, где на одном из двух участков я стала наблюдать.

На нашем участке независимых наблюдателей впускали в здание школы, но не на сам участок, в то время как на большинстве других участков наблюдатели вынуждены были находиться вообще на улице. Никакой лояльности по отношению к себе из-за должности я не ощущала, также как и всем, мне не разрешали приближаться к столам и урне, а с подсчета голосов выгоняли с милицией, — вспоминает журналистка.

9 августа на участках в средней школе №13 наблюдатели вместе с неравнодушными жителями Жлобина ожидали протоколы с подсчетом голосов до полвторого ночи.

— В итоге их вывесили внутри школы. Чтобы рассмотреть, пришлось искать бинокль. Сам момент, когда протоколы вешали, мы снимали на камеру через стекло, потом в здании выключили свет, и мы стали кричать, что будем писать жалобу в прокуратуру.

Вызывали милицию несколько раз, но они не хотели ехать. Потом все-таки приехали, тоже стали просить, чтобы открыли дверь, но тут появился вахтер и сказал, что в школе уже никого нет. Комиссия убежала от нас через черный ход.

Однако на следующий день протоколы снова появились. На двух участках в этой школе победила Тихановская с перевесом голосов почти в три раза. На одном за Лукашенко было 527, за Тихановскую — 1428, на втором — 558 против 1446.

Во время наблюдения наши сведения не расходились с данными комиссии. Я думаю, убегали они от неопределенности, ждали какую-то команду из райисполкома, хотели подстраховаться, — полагает коллега.

Всего Погодиной стало известно о 8 из 55 жлобинских избирательных участков, где были вывешены честные протоколы с победой Тихановской.

— На работе все это время меня только предупреждали, что за мной наблюдают, проверяют соцсети. Газета наша довольно сдержано освещала предвыборную кампанию. Дело в том, что, даже исполняя обязанности главреда, никакого случайного материала я дать не могла, потому что после меня номер проходит кучу согласований.

Тем не менее, на следующий после выборов день мы не написали со ссылкой на ЦИК, что победил Лукашенко. Просто отметили, что выборы состоялись.

Один из больших материалов, посвященных тем событиям, был о митинге 14 августа. Не осветить его было просто невозможно, потому что собралось много рабочих, и они очень эмоционально выступали. Репортаж об этом тогда вышел прямо на первой полосе, — рассказывает собеседница.

День Народного ультиматума 26 октября стал последней каплей для принятия решения об уходе с работы.

— В тот момент я снова заменяла одного из начальников, на этот раз руководителя теленовостей. Мне дали задание написать материал о том, что на заводе нет стачки. Но на заводе на самом деле не было забастовки, и я спросила, зачем об этом делать материал, можно ведь опустить эту тему.

Тогда мне сказали, что дадут двух человек, которые расскажут, как они любят Лукашенко, и что забастовки — это плохо. Но я ответила, что найду десятерых с противоположным мнением.

Моему начальству это не понравилось. Через три дня меня вызвал главный идеолог и сказал, что я не имею права обсуждать задания руководства, потому что мы должны поддерживать государственную идеологию. Никакой личной точки зрения идеолог иметь не может. Я сказала, что так не могу, и написала заявление, — говорит Снежана.

Собеседница «Салiдарнасцi» знает ответ на вопрос, почему заводчане, так массово выступившие с протестом в первые дни, так быстро успокоились.

— Причина банальная — зарплаты, кредиты. Плюс люди разбиты по цехам и с ними началась очень мощная работа. В каждом цехе свой начальник, свой профком. На завод замдиректором пришел бывший сотрудник КГБ Янгуразов, он вообще беседует с каждым по полтора-два часа.

Лично я такого разговора избежала, но мы виделись часто по работе. У меня большой БЧБ-значок на рюкзаке, и каждый раз, встречая Янгуразова, замечала, как ему это не нравится.

На самом заводе настроения у людей упаднические, обстановка накаленная. Все боятся сказать лишнее слово, потому что никто не знает, за что могут вызвать «на ковер» к начальству.

Тем не менее, большинство работников понимают друг друга без слов и молча поддерживает протестные настроения. Даже в моем бывшем отделе почти все коллеги были со мной солидарны.

Но как можно плодотворно работать под постоянным надзором и давлением, я не представляю. И, кстати, сегодня об истинном положении дел знают не только сами заводчане, но и во всей стране. Этот мыльный пузырь все равно рано или поздно лопнет, — считает журналистка.

Репрессии в отношении Погодиной начались задолго до увольнения. Еще в июне у Снежаны состоялся суд, на котором ее признали виновной в оскорблении милиционера.

— Я не смогла смолчать, увидев, как жестко задерживали людей в Ганцевичах, когда милиционер надавил коленом на голову человека. Написала этому сотруднику личное сообщение в соцсетях: «Вы что творите? У вас сердце не болит? Прошу вас, остановитесь и одумайтесь!». И в конце приписала слово на букву «ф». Он подал в суд тогда не только на меня. Я знакомилась с материалами дела, подобных сообщений ему поступило свыше 300, и мое еще было самым мягким, — вспоминает Снежана.

На суде от своих слов она отказываться не стала, получила в виде наказания штраф в размере 10 базовых.

— Тогда у меня прошел первый обыск. Вызвали меня повесткой, но в ней не было указано, в качестве кого и по какому делу. Я по работе знала одного милицейского начальника, к нему и пришла уточнить. А он представил мне подполковника брестской милиции, который приехал, чтобы провести со мной профилактическую беседу!

Однако это был настоящий допрос. На меня составляли протокол, в телефоне искали какую-то переписку, но не нашли. Потом сказали, что нужно ехать с обыском домой.

Тот первый обыск продлился всего полчаса. Осмотрели все поверхностно, искали технику, но у меня не было ни компьютера, ни ноутбука, — рассказывает девушка.

8 октября ее задержали прямо на рабочем месте на заводе:

— Я тогда собирала подписи в поддержку Виталия Савельева, которого незаконно увольняли за гражданскую позицию. У меня на столе лежал лист с подписями, люди приходили со всего завода и расписывались. Заходят трое в обычной одежде, я подумала, что они тоже подписаться. Показываю им обращение, а они мне в ответ — удостоверение. Что-либо прочитать я не успела, скомандовали «Пройдемте».

Привезли в отделение, продержали 8 часов. Хотели задержать на сутки, но через пять часов удалось прорваться моему адвокату. В ее присутствии тактика изменилась, и у меня даже спросили, что я так долго здесь делаю, как будто я там находилась по своему желанию, — вспоминает Снежана.

В изоляторе на трое суток оставили ее двоюродную сестру Светлану Зыль, которую задержали в тот же день. Светлана тоже работает на БМЗ. Из РОВД девушек возили на обыски.

— В постановлении говорилось, что обыск проводится в рамках уголовного дела якобы за клевету на начальника Жлобинского РОВД Геннадия Мельника и начальника уголовного розыска Александра Марсова.

Дело в том, что в Жлобине есть несколько каналов, в которых появляется информация о местных милиционерах с рассказами о том, в каких событиях они принимали участие, и личными данными.

Милиция активно ищет администраторов, и подозрение пало на меня и сестру. На этот раз обыск длился три часа. Я спросила, что они ищут, ответили, что наркотики. Перерыли все: искали двойное дно в пуфиках, переворачивали кровати, проверяли соль, макароны, творог, молоко, открывали все лекарства, копались в мусорнице. В макулатуре нашли обрывки распечатанного обращения родителей о недоверии к учителям после выборов. Это обращение было в открытых источниках. Они очень долго составляли его из обрывков.

Относились по-хамски, обращались только на «ты», хоть я никого из них не знала. В тот же день обыск провели и на моем рабочем месте, — говорит собеседница.

На вопрос, было ли ей страшно, Снежана отвечает не раздумывая:

— Мне было смешно, потому что эти люди вели себя, как будто насмотрелись дешевых сериалов, угрожали мне, говорили, что я хочу захватить власть, и мною управляет канал, который нельзя называть.

После этого обыска я стала интересоваться правилами его проведения и поняла, что с их стороны было много нарушений. Они одновременно проводили обыск в разных комнатах без моего присутствия. Привезли с собой понятым милиционера, но я потребовала, чтобы нашли гражданского человека.

Последний обыск проводили недавно у родителей и родственников Снежаны, проживающих в частном секторе. Во время этого обыска стражи порядка угрожали не только людям, но и… козам.

— На одной из соседних улиц кто-то вывесил красно-зеленый флаг с оскорбительными надписями. В постановлении на это раз говорилось, что обыск проводится в связи с издевательством над государственным флагом.

Со всей улицы пришли только к моим родителям и тете. Искали флаги, проверяли все сараи и гаражи. У тети в сарае стояли козы. Они любопытные и бросились к входящим наперерез. Животных пытались оттянуть за рога, но те — ни в какую. И тогда милиционеры сказали, что если мы не уберем коз, им забрызгают глаза слезоточивым газом. При этом уточнили, что «имеют на это полномочия», — говорит Снежана.

Несмотря на нынешнюю пассивность металлургов, Погодина утверждает, что Жлобин не капитулировал и противостоит до сих пор:

— В милиции мне говорили, что в день выборов 9 августа по силе протестов Жлобин стал вторым после Минска. И люди не сдаются до сих пор, протест уже не задушить ничем.