Архаическое сознание
Мы забыли, каким трудом завоевывались права и свободы.
Боюсь, эта заметка рассорит меня со многими из друзей. Но ничего не могу поделать, просто-таки обязан рассказать о потрясении, испытанном мной вчера при чтении многочисленных признаний в любви девяностолетнему юбиляру, последнему генсеку советской поры М.Горбачеву.
Нет, нет, ничего личного не имею против достопочтенного М.С.! Почти даже наверняка он неплохой человек, и я был бы вовсе не прочь иметь такого соседом по даче или по лестничной площадке в городе, многая лета ему!.. Что же до деятельности последнего советского правителя Горбачева, то я вполне высказался об этом в книге, которая вышла без малого тридцать лет назад и об основных мыслях которой напомнил здесь вчера (посмотрите, кому интересно).
Нет, сегодня не о М.С. моя печаль, а о вас, друзья мои. Все вы, конечно, люди читающие, заглядывали в труды Лосева, Леви-Стросса и многих других и знаете, что такое пралогическое, архаическое или мифологическое сознание. Одна из главных особенностей такого сознания в том, что человек понимает себя (совсем грубо говоря) рабом, и все блага, которыми он пользуется (в т.ч. права и свободы), он получает как даяние – в лучшем случае от Бога (что не так уж далеко от истины, все мы рабы Господни), а в худшем – от другого человека (хозяина, боярина, царя, генсека и так далее - в зависимости от социального самоощущения). Так вот вчера куда только не зайдешь в Сети, все было густо заполнено образцами как раз такого, архаического мышления.
«Спасибо М.С. за то, что я могу говорить и писать, что хочу»… «Спасибо ему за то, что я стал чувствовать себя свободным»… Дорогие мои, да кто же вам до 85 года мешал чувствовать себя свободными и говорить все, что посчитали бы нужным? Кого же благодарить должны Солженицын, Сахаров, Буковский за свое свободное слово, за свое независимое поведение? А несломленные зэки, остававшиеся свободными и в лагерях, и в тюремных камерах – им-то кого благодарить? Если уж архаическое, мифологическое сознание заставляет вас персонифицировать дарителя свобод, то обратите свою благодарность к американскому президенту Рональду Рейгану, чья жесткая позиция дала понять советскому руководству, что без минимальной либерализации насквозь прогнившей «империи зла» с ее мобилизационной, вконец обнищавшей экономикой никакое экономическое взаимодействие с Западом невозможно.
Ничего, ни единой какой-нибудь завалящей мелкой свободочки не дал вам Горбачев по доброй воле и душевной приверженности к общечеловеческим ценностям, слова о которых спичрайтеры стали вставлять в его речи. Вы, друзья мои, почему-то забыли, каким трудом, с какими рисками, как шаг за шагом, буквально дюйм за дюймом завоевывались права и свободы, за которые вы с вашим архаическим мышлением благодарите «хозяина» - престарелого юбиляра (еще раз, дай Бог ему долгие годы). Если не знали и не знаете, в каких условиях пробивались к читателю первые независимые издания, так ведь об этом достаточно написано и можно почитать, если не лениться. О задержаниях и арестах. О квартирах, нашпигованных аудио и видео жучками… Да и вообще в этих юбилейных благодарностях и славословиях есть нечто оскорбительное, скажем, по отношению к Сергею Григорьянцу, главному редактору самиздатской «Гласности» (1987 г.): разве забыли вы, каким преследованиям (с трагическим исходом) был он подвергнут?
Не называю здесь имен вчерашних умиленных поздравителей и никого не цитирую. Печальный этот список был бы слишком велик. Да и не в именах дело, а в глубокой укорененности архаического сознания (антидемократического по сути своей) даже и среди либеральной интеллигенции России.
Нет, все-таки одну цитату из заметки в Фейсбуке я не имею права не привести. Пишет известная, можно сказать, потомственная правозащитница, чьи родители-диссиденты в горбачевскую пору вернулись домой еще до окончания срока назначенной им ссылки: «Отпустить на волю политических попросил Горбачева Андрей Сахаров. И то, что тысячи людей покинули лагеря и ссылки, это и огромная заслуга Андрея Сахарова. Но ведь Горбачев мог его не услышать и не отпустить людей на волю». Умилительно… Но здесь хоть и мало слов… но что ни слово, то неправда, миф. Попробуем разобраться и увидим, как и из чего творит такие мифы архаическое рабское сознание.
19 февраля 1986 года академик Сахаров из горьковской ссылки обращается к генсеку Горбачеву с письмом о необходимости освобождения «узников совести», политзаключенных. Так А.Д. отреагировал на сделанное Горбачевым незадолго до того заявление, что, мол, в СССР нет политзаключенных и в стране никого не преследуют за убеждения. Письмо очень вежливое по форме, я бы сказал, даже дружелюбное: ссыльный академик популярно растолковывает руководителю страны, что значат понятия «политзаключенный» и «узник совести». Сегодня этот текст читается как письмо мудреца, пытающегося разъяснить очевидные истины подростку, страдающему идиотизмом. Все очень вежливо, там есть действительно фраза «прошу способствовать освобождению». И все-таки это не частная просьба, но предъявление общественной необходимости, что, понятно, совсем не одно и то же. Но уже вскоре, в начале марта А.Д. называет этот документ «письмом с призывом» и заявляет, что через некоторое время (надо понимать, в случае отсутствия ответа) объявит письмо Открытым, то есть его публицистическим обращением.
Ответа не последовало. Мало того, я как лагерник той поры могу сказать, что косвенный ответ был – и как раз обратный ожидаемому: режим в лагерях все больше «сатанел» (по выражению А.И.Солженицына). Освобождение политзаключенных и вообще вопросы прав человека в то время Горбачева, видимо, мало заботили.
Озаботиться этими проблемами пришлось после октябрьской встречи с Рейганом в Рейкьявике. Там стало ясно, что доказать Западу свою белизну и пушистость без освобождения политзаключенных будет невозможно… Начали в конце года - с самого А.Д. В феврале 1987 начали освобождать других политзэков.
Но все эти освобождения можно назвать лишь условными. Включая и А.Д., который в очередном своем письме Горбачеву говорил, что не будет выступать публично (кроме случаев, когда «не могу молчать», добавлял академик). И от нас в лагерях и тюрьмах в обмен на свободу требовали отказа от всякой «антигосударственной деятельности». То есть фактического подтверждения, что мы все преступники, что признаем свою вину, от преступных деяний зарекаемся (т.е. не за убеждения сидим)… и тогда нас… нет, все равно не просто освободят. Нас помилуют. Унизят и помилуют. (Не буду продолжать: об освобождении я подробно написал в повести «Последний диссидент, или Оппозиция 1987», и кого интересует, могут прочитать.)
Похоже это на миф «попросил»… «мог не услышать»… «отпустил»? И надо ли так уж благодарить Горбачева? Впрочем, у моей тещи до самой ее смерти на стене висел портрет Горбачева: как же, зятя вернул к детям. Женскому сердцу не прикажешь.
Ну и чтобы уж закрыть тему: никакие «тысячи людей» не покинули лагеря, тюрьмы и ссылки. Потому что никаких тысяч и не было. А всех политзаключенных к началу 1987 года в СССР было что-то около трехсот человек.
Архаическое сознание – ничья не вина. Это историческая беда российского общества. Именно такое сознание позволяет обывателю закрывать глаза на любые беззакония, на любые безобразия властей предержащих. Ну, например, собирать гроши на лечение детей и мириться с необъяснимым роскошеством вороватого начальства: им можно, по чину положено. Это, конечно, никак не демократическое мышление. Что поделаешь, таковы люди не сильно образованные, и как изменить их образ мысли, я не знаю… Но российские интеллигенты, те, кто заглядывал в труды Лосева и Леви-Стросса… Нет, право, друзья, я сильно опечален.
Лев Тимофеев, «Фейсбук»
