Власть перекладывают «по карманам» долги госсектора: чем это чревато 

На государственных предприятиях Беларуси — самая драматическая ситуация за всю историю.

Правительство взялось помочь госпредприятиям, не справляющимся со своими долгами. Часть долгов ждет реструктуризация, а частично обязательства перекладывают на бюджет и банки. Перекладывание долгов из одного кармана в другой не снимает с государства груз обязательств, зато усиливает риски для бюджета и банковского сектора, считают эксперты, сообщает tut.by.

Финансовые сложности госкомпаний обострились

Прошлый год оказался непростым для бизнеса. Чистая прибыль организаций за 2020 год сократилась более чем на 42%. Сумма чистого убытка крупных и средних компаний выросла в 3,5 раза. Размер чистого убытка убыточных промышленных предприятий увеличился в 2,4 раза.

Прибыль организаций государственной и смешанной форм собственности по итогам года оказалась скромной — 242 млн рублей. Организации, полностью находящиеся в руках государства, по итогам года получили убытки в сумме 1,3 млрд рублей. Год назад общая прибыль госсектора достигала 5,5 млрд рублей, а полностью государственных организаций — 2,4 млрд. Самые значимые убытки по итогам года были в строительстве. При этом просроченная задолженность по кредитам и займам, согласно статистике, у госкомпаний уменьшилась с 2,5 млрд до 2,2 млрд рублей.

С начала года правительство активно работает над помощью госпредприятиям, которые не справляются со своей долговой нагрузкой. Кроме самого известного примера поддержки Белорусского металлургического завода, значительную часть долга которого взяло на себя государство, есть ряд других примеров реструктуризации и списания долгов госкомпаний.

Некоторые финансовые коэффициенты по сектору госпредприятий доступны лишь за январь-сентябрь. Базируясь на них, старший научный сотрудник BEROC Дмитрий Крук делает вывод о хронически слабом состоянии ликвидности и обеспеченности собственными оборотными средствами и, соответственно, чрезмерно высокой долговой нагрузке в госсекторе.

— На фоне дефицита статистики не возьмусь однозначно утверждать, что в госсекторе самая трагическая ситуация за всю историю, но есть подозрения, по крайней мере с точки зрения долговой нагрузки, что сложившаяся ситуация для многих госпредприятий чрезмерно болезненная. Чрезмерно возросшая долговая нагрузка на госсектор — это факт, нахождение в проблемных диапазонах с точки зрения ликвидности — также факт. Но стоит отметить, что это «средняя температура по больнице», на уровне отдельных госпредприятий ситуация может варьироваться в ту или иную сторону.

Примеры реструктуризации и прощения банками долгов госпредприятий в первые месяцы года также подтверждают, что отдельные госкомпании оказались в таком положении, что без поддержки государства они либо не способны продолжать деятельность, либо имеют проблемы с исполнением своих обязательств перед кредиторами и, вероятно, поставщиками и работниками.

Часть предприятий госсектора показывает системную неплатежеспособность на протяжении многих лет. А нынешние попытки спасти их от груза долгов руководитель проекта «Кошт урада» экономист Владимир Ковалкин видит как фактический дефолт и попытки санации через реструктуризацию долга.

— Если посмотреть на ситуацию в ретроспективе, мы увидим, что все усилия, которые предпринимались, например, пять лет назад, не привели к улучшению финансового состояния как БМЗ, так и многих других предприятий.

Долговое бремя госсектора частично переходит на бюджет

Перекладывая долги коммерческих госпредприятий на бюджет, государство пытается их поддержать так, чтобы финансовые проблемы компаний не перешли полностью на банки.

— Государство становится посредником в долговых отношениях: долг переводится на бюджет, а правительство берет на себя обязательства выплачивать соответствующие средства банкам. По сути, долговые проблемы сектора госпредприятий становятся общественной проблемой, ведь если предприятия после реструктуризации долга не смогут расплачиваться по долгу уже перед бюджетом, правительство все равно за счет средств бюджета должно будет платить банкам. Это существенный риск в отношении фискальной устойчивости, — считает Дмитрий Крук.

Кроме прочего, в обмен на денежные вливания государство приобретает активы госпредприятий. По сути, эти бумаги ничем не обеспечены, отмечает Владимир Ковалкин.

— В тот момент, когда бюджету потребуются эти деньги, условно говоря, на социалку или другие нужды, их просто не окажется, поскольку те активы, которые в обмен на деньги предоставили госпредприятия, ничего не стоят.

В какой-то момент эта проблема вскроется, потому что не происходит решения вопроса эффективности этих предприятий, вместо этого проблемы накапливаются и откладываются на потом, — объясняет эксперт.

Учитывая возросшую за последние годы нагрузку на бюджет по госдолгу и то, что он преимущественно номинирован в иностранной валюте, в среднесрочной перспективе могут возникнуть вопросы в отношении способности бюджета исполнять обязательства по увеличивающейся долговой нагрузке, считают эксперты.

Банки вынуждены списывать долги госкомпаний

Цепочка сложностей, вызванная неспособностью госпредприятий платить по долгам, не ограничивается бюджетом, она добралась до банковского сектора.

Если раньше, в тех же 2015−2016 годах, при реструктуризации долгов предприятий деревообработки или машиностроения долги перекладывались на бюджет полностью, то сейчас банки чаще вынуждены списывать часть таких долгов или менять их на акции компаний. На финансовых показателях банков это будет сказываться в худшую сторону, считает Дмитрий Крук.

— Складывается специфическая ситуация: после реструктуризации банки отражают у себя на балансе уже не долг предприятия, а долг правительства. А последний по умолчанию классифицируется как высококачественный актив. Но возможности государства расплачиваться по долгам в иностранной валюте далеко не безграничны. И в реальности, если потенциально возникают проблемы у самого государства, это перекинется и на банки, — говорит экономист. Он сравнивает такой механизм с аргентинским кризисом 2001 года: по статистике у банков были высококачественные активы в гособлигациях, а когда правительство не смогло эти обязательства исполнить, банковский сектор испытал дичайший шок.

— Происходит переход долга от одних субъектов хозяйствования к другим, а также на государственный бюджет. Проблема долга при этом не решается. В той ситуации, в которой находится Беларусь, когда функции собственника и управленца не разделены, [государственный] банк, условный БМЗ и бюджет — это, по сути, карманы одних штанов, — добавляет руководитель проекта «Кошт урада».

Косвенно понимать масштабы возможностей банковского сектора в случае расширения практики прощения долгов госпредприятий позволяет величина спецрезервов по активам, подверженных кредитному риску.

— Это то, что зарезервировано в банках для покрытия потенциальных убытков. На 1 января 2021 года этот резерв составлял 4,7 млрд рублей. Некорректно говорить, что можно безболезненно списать долги на эту сумму, но с этой цифрой косвенно можно сопоставлять то, что банки могут позволить себе списывать. Если банкам будут «рекомендовать» списывать долги дальше, то такие резервы им придется увеличивать. Это будет влиять в негативную сторону на текущие показатели прибыльности банковского бизнеса, что будет приводить к снижению рентабельности банков. Учитывая, что она сегодня вблизи исторических минимумов, то возможны риски, что банки даже в текущей деятельности будут сталкиваться с убыточностью, — говорит Дмитрий Крук.

В итоге попытки поддержать госкомпании за счет перекладывания их долговых обязательств на бюджет и банки создают неустойчивую ситуацию, которая усиливает риски финансового кризиса, указывает Владимир Ковалкин.