Врач, рассказавший правду о COVID-19: Закупать водометы было важнее, чем готовиться ко второй волне

Владимир Мартов — о ситуации в больницах и преступлениях властей во время пандемии.

Заведующий отделением анестезиологии и реанимации Витебской городской клинической больницы скорой медицинской помощи Владимир Мартов, которому сообщили о непродлении контракта, рассказал «Радыё Свабода», что могло стать причиной этого.

Представитель известной Витебской династии медиков открыто выражает свою позицию по поводу насилия в стране, реальную ситуацию с коронавирусом, работу медицинских чиновников и отъезд врачей в другие страны.

Что произошло

Известный реаниматолог получил письмо за подписью главного врача Андрея Захарова, в котором говорится, что контракт с ним, который заключили 4 апреля 2016 года, от 3 апреля прекратится с «окончанием срока его действия», продлевать не будут. Владимир Мартов стал первым врачом в стране, который в апреле 2020 года, в разгар эпидемии коронавируса, не побоялся публично озвучить свои мысли о том, что происходило тогда в больницах, определив истинные масштабы болезни в Беларуси. В августе Мартов стал одним из первых врачей, открыто выступивших против пыток протестующих. Он написал открытое письмо, в котором сказал, что «медики выступили, выступают и будут выступать против насилия».

«Система решает совсем другие задачи, количество заболевших и умерших — не приоритет»

По словам Владимира Мартова, решение о непродлении контракта для него не было неожиданным, так как он «вступил в непреодолимое противоречие» с руководством больницы.

– Коллеги мои шокированы, ведь я действительно важный человек в отделении, и не потому, что заведующий — и раньше такой был. Есть навыки, умения, есть наставничество. Я тот человек, с которым можно обсудить любую ситуацию, которого можно спросить о любой идее. В плане творческого подхода в лечении пациентов я был человеком, который открыт всему новому.

Обращаю внимание доктора Мартова, что во время пандемии специальность реаниматолога, анестезиолога — одна из наиболее востребованных. Он отвечает:

– Если бы оказание медицинской помощи было главным для белорусской системы здравоохранения, не было бы проблем. Система решает совсем другие задачи, количество заболевших и количество умерших — не приоритет. Основная задача, особенно сейчас, – держать и не пущать, не допускать инакомыслия, недовольства. Медики оказались в первых рядах недовольных произошедшим в стране политическим кризисом, в который страна погрузилась. И медики понимают причины этого кризиса, понимают, что без его решения ничего хорошего в стране не будет. И медиков надо поставить на место, и это-задача.

«Я прожил большую медицинскую жизнь, понимаю, как должна и как не должна функционировать система»

Владимир Мартов — представитель известной Витебской династии медиков. Отец был знаменитым хирургом, недавно его не стало. Жена – детская лор-врач. По словам Владимира, ее шокировало произошедшее в августе.

– В этом году 30 лет от окончания института, на дежурство в больницу я начал ходить с первого курса, с 1985 году. 18 лет я работаю в больнице скорой помощи, из них пять лет-заведующим отделением. Я прожил большую медицинскую жизнь, много видел, много понимаю, как функционирует, как виновно и как не виновато функционировать система. Моя семья меня поддерживает и шокирована происходящим. Это требует решения, так как долго называть белое черное, а черное белым не получится. Я не знаю, что будет делать люди, которые сейчас делают вид, что нет ничего не происходить, участвовать в репрессиях, пусть малышей...

Владимир Мартов получил огромное количество предложений и поддержки, за что очень благодарен всем. Уезжать из Беларуси принципиально не собирается.

– Отъезд облегчит жизнь людям, которые вредят профессии и пациентам, и я не хочу спрашивать их о жизни. Они должны заняться другой работой, а не социальным здравоохранением, оказания медицинской помощи, в чем они ничего не понимают. 2 апреля я забираю трудовую книжку и хотел бы сделать паузу, немного отдохнуть, осмотреться. Я знаю, чего я не хочу. А накат того, чего хочу, надо подумать еще. Нужно ответить, так как другая волна коронавируса оказалась более продолжительной, чем первая, и усталость накапливаться.

«Ни о какой подготовке ко второй волне не могло быть и речи»

В августе Владимир Мартов стал одним из первых врачей, которые открыто выступили против пыток протестующих, написал открытое письмо. Главной причиной непродления контракта, считает он, была не столько политика, сколько расхождение с начальством в понимании того, чем должны заниматься врачи.

– «Держать и не отпускать» – или все же оказывать медицинскую помощь? И политики здесь мало, только есть общая атмосфера «загнать всех под скамейку», все проблемы спрятать под коврик, у нас все хорошо, и давайте перевернем страницу и вернемся в 2019 год. В интервью, которое я давал в ноябре, я говорил, что в Беларуси не готовились ко второй волне, что готовились дать отпор волнениям, выражению недовольства. Закупали водометы, и они оказались важнее, чем подготовка ко второй волне.

Владимир Мартов считает, что в высоких кабинетах это его заявление вызвало большое недовольство.

– Мы вышли из первой волны в первом полугодии, пролечили очень много больных, тяжелых больных, и, соответственно, расходовали больше денег, и это вызвало большое недовольство «партии и правительства». Руководство весь август и половину сентября уговаривало нас экономить, потому что бюджет был обращен на год без учета коронавируса. Это дикость. Понятно, что ни о какой подготовке ко второй волне не могло быть и разговоры. Нужно было сэкономить деньги, что мы расходовали за первую волну. И когда нахлынула вторая волна, мы просто к ней не готовились. Люди, которые своим начальникам показывают, что те профессионально занимаются не тем, чем нужно, – неудобные люди. В этом мало политики, а очень много личного.

«Руководство просто не интересует реальное положение вещей с коронавирусом»

Предлагаю Владимиру Мартову посмотреть на коронавирусную ситуацию в Чехии, примерно одинаковой по численности населения с Беларусью. Здесь жесткий локдаун, ограничения действуют давно. Несмотря на них, ежедневно около 15 тысяч новых заболевших ковидом и 150-200 смертей. На этом фоне официальные цифры Минздрава выглядят неправдоподобными. Если учесть, насколько меньше принимается ограничительных мер в Беларуси, можно предположить, что реальные цифры в Беларуси могут быть выше чешских. Как оценивает Владимир Мартов реальные масштабы пандемии в Беларуси?

– Я плохо знаю, как Чехию накрывала, какая волна, была ли первая, как первая волна протекала. Мы определенно не синхронные. Когда я ездил в западные районы Витебской области (Браслав, Поставы), с удивлением узнал, что они не знали первой волны, весной там не было взлета заболеваемости, как в Витебске. И для них осенью была тяжелая волна, которая стала первой, а для Витебска это была вторая волна. Поэтому мы с Чехией не совпадаем по пикам. В Витебске пик заболеваемости пройден месяц-полтора назад, и теперь количество заболевших и умерших все же стало меньше. Но на пике у нас были, конечно, серьезные цифры, особенно с учетом того, что не было никаких серьезных карантинных мероприятий. То, что наша статистика не соответствует реальности, понятно. По-моему, она печатается в одном экземпляре для одного человека, и абсолютно никому на нее нельзя ориентироваться.

Спрашиваю у врача, как делается фальсификация на уровне госпиталей.

– Здесь такой фокус. Можно подавать «пациенты, которые умерли через ковид». По своей службе мы подавали «пациенты, которые умерли с ковидом». Например, человек, получивший инсульт и заболевший коронавирусом, имеет меньше шансов выжить. Но умрет он от инсульта. Разница смертности колоссальная. Это касается и других сопутствующих болезней, тяжелых, онкологических и других. И то, что «корона» этих пациентов убьет в большем количестве – правда. Мы предоставляли статистику пациентов, которые умерли с ковидом. Были анекдотические дни, когда в Беларуси официально умерло 7 человек, а из них 7 человек в моей больнице и 7 в Витебской областной больнице. Что происходит дальше, кто и как считает, как они шифруются... Глядя по всему, руководство просто не интересует реальное положение вещей. И это тоже о многом говорит. Не хотят они знать, какая им разница, ведь ничего менять они не собираются. И неважно, сколько умерло – 7, 14, 20, 50 или 100 в день.

«Мы никогда не получали таких денег, как во время пандемии»

Что касается оплаты докторам, которые работают с больными коронавирусом, Владимир Мартов считает, что решение об этом было правильным и своевременным.

– Мы никогда не получали таких денег, как во время пандемии коронавируса. Если медики лишатся этих выплат и перейдут на обычные зарплаты, которые будут втрое меньше (как для анестезиологов), чем коронавирусные, то многие задумаются, нужно ли работать за такие деньги. Эти деньги позволили купировать панику и позволили медикам не думать об отъезде на заработки и работать в своей стране. И со средствами обличения теперь тоже терпимо. Я бы не сказал, что идеально, но сейчас нет такого безобразия, как в начале пандемии, в марте-апреле.

«Сорокин был в своем праве и опроверг ложь»

Упоминаем в разговоре суд над доктором Сорокиным за якобы выдачу медицинской тайны. Спрашиваю: А какую моральную и юридическую ответственность должны нести люди и учреждения, которые дают неправдивую статистику и тем создают реальные угрозы жизни людей?

– Я и все мои коллеги следили за делом Артема Сорокина. Это просто безобразие. Мои коллеги знают его лично, учились с ним, очень высоко его оценивают. Все, что я о нем узнал, выше даже того, чего я ожидал – и в профессиональном, и в человеческом плане. Выбрать такую фигуру в качестве залога — верх непристойности. Он был в своем праве и опроверг ложь, он молодец. Мои лучи поддерживают его. Что касается людей, которые лгут... Медицинские чиновники должны пройти через люстрацию и оставить руководящие должности. Это для них будет достаточно. Эти люди просто опасны для общества.

Владимир Мартов считает, что репрессии в медицинской среде точечные и продуманные.

– Выбирают фронтменов, знаковые фигуры. Задача, чтобы люди замолчали, испугались и сделали вид, что все хорошо. Пусть внутри они думают что хотят, но снаружи они должны проявлять лояльность. Эта задача очевидна. Многие врачи уезжают, и чем они моложе, тем легче это сделать. Уезжают самые активные, которые могли бы что-то двигать вперед. Если остаются одни согласны, ничего хорошего в этом нет. Из моей больницы уехало немного людей, но это все звезды первой величины, она стали заведующими отделениями в Москве. Если такие люди не нужны и не востребованы здесь, то с кем мы останемся и что будем делать?

«Мое отделение вышло с плакатом «медики против насилия»

Спрашиваю, какая помощь нужна сейчас доктору Мартову.

– Людям, которые мне пишут и предлагают помощь, я отвечаю, что мне ничего не нужно. Пока все в порядке. Я хочу, чтобы ситуация в моей больнице нормализовалась. Полгода назад она была нормальная, у нас был главный врач, потом его уволили, был исполняющий обязанности, и мы работали, первую волну прошли терпимо. Люди с удовольствием ходили на работу. Сейчас вся больница «стоит на ушах» по воле одного человека. Это ненормально. У меня есть идея, которую я вынашиваю и начинаю высказывать... Если новый главный врач приходит на работу в больницу, и после его прихода умерло меньше пациентов, чем до него, то, наверное, это хороший главный врач. А если умерла больше, то наверное, это плохой главный врач, что бы он ни делал. Есть такой критерий. Медицинская помощь и ее качество — на первом месте. Не бухгалтерия, не доходы, главное — оказание медицинской помощи. Ради этого мы ходим на работу.

Владимир Мартов рассуждает о дилеммах, которая сейчас стоят перед врачами.

– Почему я начал выступать, выражать свою позицию? В начале пандемии я видел, что происходит что-то ненормальное, и это не обсуждается, а если не обсуждается, то этой проблемы нет и она не будет решена. У доктора есть проблема, когда ему просто мешают выполнять профессиональные обязанности. Врачи, кроме того, что они врачи или медработники, еще и граждане страны. У них есть права, и если эти права грубо, нагло нарушаются, медики не должны молчать. Мое отделение вышло с плакатом «медики против насилия» не потому, что они врачи или медработники, а потому, что это невозможно было терпеть.