Ценовые грабли

Почему в России раз в шесть лет случается инфляционный шок.

По окончательной оценке Росстата, инфляция в России в 2020 году составила 4,9%. Это, конечно, хуже, чем в 2019 году, когда цены выросли на 3%, и почти вдвое больше, чем в 2017 году, когда они прибавили минимальные за все время наблюдений 2,5% — но вовсе не причина для того, чтобы рост цен занимал первые места во всех ответах на вопрос «Что вас беспокоит?», пишет журналист «Новой газеты» Максим Авербух.

Постсоветский человек пережил «павловскую реформу цен» 1991 года и «либерализацию цен» 1992 года, которые совокупно стерли в порошок покупательную способность его «советских» сбережений. Пережил он и кризисный шок 1998 года, когда за 4 месяца цены выросли на 80%, и два уже меньших ценовых шока — в 2008/2009 и 2014/2015 годах, причиной которых, как и в 1998 году, была девальвация рубля. В свою очередь, во всех трех случаях девальвация была следствием катастрофического снижения стоимости нефти.

Средний возраст россиянина составляет 40 лет, т. е. гиперинфляцию 1991–1992 гг. он может и не помнить, но кризис 1998 года он встретил уже совершеннолетним и способным осознать его тяжесть. Значит, он должен был отложиться в его памяти.

Так почему «крохотные» 4,9% инфляции 2020 года так его встревожили?

Следует отметить, что тот же средний россиянин, получая зарплату и тратя ее в магазине, склонен сомневаться как в заявляемом Росстатом размере средней зарплаты, так и в заявляемой Росстатом цифре годовой инфляции. Вопрос в том, есть ли у него для этого реальные основания.

Для начала вспомним, что стартовавшая в сентябре 2019 года с США эмиссия со стороны основных центральных банков мира к концу 2020 года все-таки сделала свое дело:

— резко, более чем на 50%, выросли цены на сталь и прочие используемые промышленностью металлы (и это в условиях вызванного пандемией сокращения спроса),

— быстро, до уровня выше предкризисного, подорожала нефть,

— серьезно подорожало на мировом рынке продовольствие.

В России все это помножилось на:

— 20-процентную девальвацию 2020 года, вызванную очередным крахом стоимости нефти,

— решение правительства ввести антидемпинговые пошлины на сталь против украинской и китайской стали (турецкая сталь ушла с российского рынка по политическим причинам),

— резкий скачок цен на жилье, ставший следствием введения политики дотирования госбюджетом ставки по ипотечным кредитам (эта политика вычерпает на несколько лет вперед платежеспособный спрос, и вслед за ростом последует длительный провал спроса).

Нельзя забывать и про поразивший Китай — «мировую фабрику» — дефицит контейнеров, который вылился в четырехкратное удорожание стоимости аренды контейнеров для дальних перевозок, что в итоге привело к росту стоимости крупногабаритного импорта на 10% и более. Но это явление временное, вызванное тем, что контейнеры, в которых отгружается в США произведенная в Китае продукция, не возвращаются обратно. С окончанием в США пандемии она будет решена.

Теперь посчитаем: порядка 36% всех товаров в розничной торговой сети имеют импортное происхождение. К этому можно добавить, что еще немалая часть товаров уже российского происхождения изготавливается с применением импортных комплектующих или сырья.

Очень грубо можно оценить долю импорта на российском рынке в 40%. С учетом того, что продажи розничной торговли примерно в 3,4 раза превосходят в денежном выражении объем приобретаемых россиянами услуг, выходит, что на импорт приходится порядка 30% всех трат россиян, и девальвация рубля на 20% приводит к инфляции в 6%. Точнее, чуть меньшей, поскольку часть потерь берут на себя продавцы — магазины и розничные сети.

Таким образом, мы имеем импортированную в Россию инфляцию, помноженную на проведенную параллельно девальвацию рубля.

Вы зададитесь логичным вопросом: почему же тогда в «развитых» странах инфляция далеко не так высока? Почему население мало волнуется по ее поводу? Ответ тут в том, что:

— в той же Европе евро в 2020 году только укреплялся по отношению к доллару и другим валютам,

— в структуре потребления европейцев и американцев траты на товары гораздо меньше трат на услуги, в России же, как показано выше, ситуация прямо обратная,

— напрямую по потребителю бьет удорожание продуктов питания, но доля таковых в расходах россиян составляет около 40% (у бедных и того выше), а в странах Запада — от 10% до 15%. Правда с учетом привычки есть вне дома она растет, но все же до российских показателей ей далеко.

То есть чем вы богаче, тем меньше места в ваших расходах занимают траты на продукты питания и тем ниже ваша личная инфляция. Это не значит, что услуги для населения США и ЕС не подорожают — подорожают, продавцы в «Уолмарте» не воздухом питаются, им тоже надо как-то компенсировать подорожание товаров и продуктов, но — позже и меньше.

Также стоит отметить, что согласно данным Центрального банка России, который не так давно начал публиковать данные по инфляции в региональном разрезе, в России инфляция зависит от размера населенного пункта, в котором вы живете: инфляция в крупных городах (Москве, Санкт-Петербурге, Новосибирске, Екатеринбурге, Казани) — ниже средней по стране.

По-видимому, основная причина — более высокая конкуренция среди продавцов, представленных в «миллионниках» в основном крупными торговыми сетями, которые в силу своего размера способны выдавливать дополнительные скидки из поставщиков, чего не может позволить себе магазинчик в каком-нибудь забайкальском селе. Да и магазинов таких обычно — один-два на все село, так что цены в них ограничены лишь покупательной способностью его односельчан и совестливостью хозяина.

Как вы заметили, инфляция — проблема бедных, которые не только страдают от роста цен на продукты и товары, но и обычно хранят свои сбережения в национальной валюте, теряющей из-за инфляции свою покупательную способность.

У богатых другая проблема: низкие и зачастую даже отрицательные процентные ставки во всем мире привели к тому, что процент по банковским вкладам мало отличим от нуля, и богатые вынуждены инвестировать в спекулятивные активы, в том числе обращающиеся на товарных рынках, а это… нефть, продукты и промышленные металлы.

Ищущие своего применения деньги богатых создают дополнительный спрос на них на мировом рынке и толкают вверх цены на топливо и продовольствие, также удорожая себестоимость изделий, в которых используются промметаллы. А сталь, например, используется повсеместно — от микроволновки и утюга до холодильника и автомобиля. Таким образом, низкие процентные ставки на мировом финансовом рынке порождают инфляцию.

Что же делать? Проблемы две: бедность россиян и постоянные, бьющие по их карману девальвации рубля. На самом деле это одна проблема: недиверсифицированная, сырьевая, огосударствленная за последние 15 лет российская экономика из-за низкой производительности труда не способна обеспечить 146-миллионное население высокими зарплатами и пенсиями, а ее сырьевая направленность гарантирует девальвационные, влекущие за собой скачки инфляции шоки.

Причем с достаточно высокой периодичностью: в XXI веке — каждые 6 лет. Частота такого рода кризисов заставляет российскую экономику работать в режиме выживания, а не роста и развития.

То есть решение всего одно: влекущий за собой рост зарплат и пенсий рост производительности труда (зарплата экскаваторщика всегда выше зарплаты рабочего с лопатой), от государства требующий политики, направленной на помощь такому росту и устранение стоящих на его пути препятствий. Чем выше будет производительность труда — тем ниже будет вес в экономике ее сырьевой составляющей, тем меньшее влияние будут оказывать на нее спады на мировом рынке нефти и газа, тем меньше будут девальвации и вызываемая ими инфляция. Рост же зарплат и пенсий уменьшит долю расходов россиян на приобретение продуктов питания.