«Полиция в Украине колоссально отличается от сотрудников так называемых «правоохранительных органов» у нас»

Как гомельчане из разных уголков мира поддерживают белорусов.

Украинцы сначала не понимали, кто ходит на улицах их страны с бело-красно-белым флагом и чего хотят эти люди. Японцы тоже, видя у себя иностранцев с такими полотнами, задавались вопросом, что происходит. В Германии появилось свое независимое белорусское посольство. Акции солидарности проходят в Бельгии, Австралии, США, России — по всему миру. Так белорусы, которые живут в других странах или были вынуждены уехать, транслируют местным ситуацию на своей родине.

Белорусы рассказали «Сильным Новостям», как организовываются мероприятия, кто на них приходит и чем это может помочь мирным протестующим здесь.

Валерий Слепухин. Киев, Украина

Активист, которого многие знают в Гомеле, сидит в одном из кафе украинской столицы, интервью проходит в зуме. Валерий Слепухин часто выходил на марши после выборов. Из-за постоянных задержаний, давления на работе ему пришлось уехать.

— Крайнее брутальное задержание. Я просто шел один в центре города, не участвовал ни в каком марше, а этого было достаточно, чтобы применить ко мне силу: мне повредили глаз, ногу, дали 15 суток ареста. К тому же, в мою фирму начали приходить налоговая, ОБЭП. Я понял, что жить спокойно в Гомеле мне уже не дадут. Мне кажется, здесь я могу сделать больше, чем дома, но в тюрьме.

Мужчина рассказывает, что из Украины планировал поехать в Польшу или Литву, но остался: это бы значило думать только о себе, «в ущерб тем, кто подвергается репрессиям в Беларуси». Валерий решил, что не может себе такое позволить. Когда в Киеве закончился локдаун, начал ходить с активистами на акции солидарности.

— Здесь были мои друзья, другие белорусы. Мы решили с ребятами, может, человек 10 нас было, просто выйти на Майдан с флагами. Местные музыканты еще сделали классный фон, было здорово, — вспоминает Валерий. — Потом стали проводиться уже более подготовленные мероприятия.

«Насколько полиция в Украине отличается от сотрудников так называемых правоохранительных органов у нас»

Сейчас, по словам Слепухина, каждый раз на улицах Киева собирается не меньше 50 человек, большинство — белорусы, которым пришлось точно так же покинуть свои дома из-за репрессий и возможного уголовного преследования.

— Обычно люди после переезда еще в стрессе. У них вызывают страх автозаки, тонированные машины, местная полиция. Кому-то нужно две недели, а кому-то и месяц, чтобы адаптироваться. Так и у меня, когда первый раз на Майдане к нам подошла полиция, был шок: думал, вот опять проблемы, нахлынули воспоминания, как общение с людьми в форме проходило у нас.

Но сотрудник полиции представился, сказал, что он из службы поддержки и будет нас охранять! Нас охранять, чтобы у нас ничего не произошло! Для меня был шок и разрыв шаблонов — насколько отличается от сотрудников так называемых правоохранительных органов у нас. Почувствовалась забота о своих гражданах со стороны полиции, а не наоборот. В следующий раз они спросили, какой у нас маршрут, и провели нас, абсолютно не мешая. Я под впечатлением! После этих контактов с полицейскими чувствую себя в безопасности здесь. Может, это ложное ощущение, но оно у меня сформировалось.

Акции в Украине проходят часто, люди в поддержку протестующих белорусов чаще всего собираются в Киеве и Львове. Валерий рассказывает, сразу формируется повестка, исходя из происходящего в Беларуси. Украинцам рассказывали, к примеру, об Игоре Лосике, когда он еще держал первую голодовку, задержанных гомельских правозащитниках, постоянно напоминают о политзаключенных.

— Кто-то отвечает за организацию, кто-то — за освещение в СМИ, кто-то — за плакаты. Рисуют их обычно все, собираемся вместе — от детей 10 лет до взрослых. Вот когда был локдаун, вы не представляете, как сложно было нарисовать плакаты, это был целый квест! Все закрыто, бумагу, краски нигде не купить, — описывает Валерий подготовку.

Все больше украинцев узнает, почему белорусы — под бело-красно-белым флагом

Все мероприятия теперь белорусские активисты проводят по букве закона — уведомляют местную полицию. Причем не просят разрешение выйти с флагом, ничего не согласовывают — именно уведомляют, где, когда и что будет происходить.

— Просто звоним или пишем заявление в управление полиции, указываем контактное лицо и все! Даже у нас в Беларуси по Конституции должно быть уведомительное, а не заявительное право на проведение мирных демонстраций, шествий. Это закреплено в международных документах, они должны поддерживать права наших граждан на свободное волеизъявление. Но, к сожалению, нормативный акт, который в меньшей степени должен за это отвечать, ставится во главе угла. Это нарушение и конституционных прав, и международных договоров, и тех соглашений, которые Беларусь взяла на себя, когда стала одной из стран-основательниц ООН.

Раньше часто проходили акции у белорусского посольства в Киеве — там дипломаты все так же придерживаются линии официального Минска.

— Возле памятника Короткевичу постоянно снимают флаг, напротив посольства — ленточки, плакаты с фотографиями наших погибших ребят тоже постоянно исчезают. Мы все равно их обновляем, приходим и напоминаем, что у нас творится беззаконие, и мы хотим жить по-другому. Чего еще ожидать от представительств, которые здесь находятся? Они, как и наша власть в Беларуси, не хотят идти на любой контакт со своими же людьми.

Белорусы в Киеве собираются, чтобы поддержать друг друга, а еще напоминать тем, кто остался в стране и борется дальше, что они не одни. Активисты объединялись с украинцами в день памяти Небесной сотни, вспоминали погибшего на Майдане Михаила Жизневского. Большие мероприятия планируют на 15 и 25 марта.

— Здесь еще важный момент: если у нас это не дает какой-то эффект, то в мировой практике, если на улицу выходит много людей, у них есть цель, это освещается в СМИ, из этого делаются выводы. Здесь это работает, как и в любой другой европейской стране. Не работает только в Беларуси и, как видим в последнее время, в России, — отмечает Валерий Слепухин.

Он рассказывает, если раньше украинцы, проходя мимо красно-белых полотен, спрашивали, что это за флаг, почему люди с ним, что они хотят, то сегодня многие уже знают о БЧБ.

— Мы высказываем солидарность постоянно. Сейчас уже с большей уверенностью можем обращаться в официальные инстанции. Так сложились обстоятельства, что мы добились продления срока пребывания здесь с 90 дней до 180. Уверен, что дальше мы сможем поднимать другие актуальные вопросы. Сейчас хотим донести до областей Украины, что нужно усилить санкции против режима, против арестов и ужасных судебных процессов. Всех активных людей, которые формируют гражданское общество, арестовывают, они подвергаются репрессиям, обыскам. А если не будет правозащитников и журналистов, о проблемах простых людей никто не узнает.

Сейчас в планах у активиста выйти на евродепутатов или депутатов Верховной рады Украины, «чтобы они взяли на поддержку хотя бы гомельских политзаключенных и правозащитников». Он считает, что это было бы большим достижением для него и более ощутимой поддержкой для гомельчан.

«Главная надежда — победа. Я этой надеждой, по сути, и живу»

Ну, а от простых украинцев поддержка чувствуется каждый день, рассказывает Валерий.

— Полиция, прохожие — многие люди нас поддерживают. Иногда даже слеза наворачивается: такое чувство, будто поговорил со своим другом, хотя ты видишь этого человека впервые и понимаешь, что вы вряд ли еще встретитесь. Все понимают, в какой мы сейчас ситуации, знают о репрессиях и, естественно, не одобряют их, выражают солидарность с теми, кто хочет перемен.

Что я чувствую на этих акциях? Солидарность, благодарность тем, кто еще в Беларуси сохраняет надежду и продолжает действовать. Если бы можно было каждого обнять, обнял бы. Но все равно есть сожаление, что я хожу с флагом не в Гомеле родном, а в Киеве, что меня поддерживают не мои соратники, друзья, гомельчане, а те люди, которые также находится не дома или давно живут и работают здесь. Может быть, легкое чувство беспомощности, потому что не знаю, насколько мое действие может помочь белорусам. Я очень надеюсь, что их это хоть как-то эмоционально согревает и поддерживает. Надежд у меня много, но главная одна, как и у всех, — это победа. Мне кажется, мы сможем сделать из своей любимой страны лучшую на свете, все вернутся наконец домой, к своим семьям. Но это будет потом. Этой надеждой я, по сути, и живу.

Алена. Токио, Япония

«Я не скажу, что здесь все знают про Беларусь. К сожалению, нет. Хочется прямо кричать людям о том, что у нас происходит», — рассказывает гомельчанка Алена из Токио. По началу в Японии были новости о протестах в Беларуси, потом затихли, о нынешних репрессиях СМИ, по ее словам, не говорят. «Что такое репрессия? Это было как какой-то набор букв, понятно, что что-то не очень хорошее, такое со сталинских времен. Конкретно я сама о репрессиях узнала этой осенью».

Алена — артист, живет на три страны: Беларусь, Япония и Индия. Девушка попросила скрыть ее лицо: после выборов ходила на марши протеста, дома остаются родные, друзья, она боится, чтобы на них не было давления. В конце января Алене пришлось вернуться в Токио — заканчивалась виза. В аэропорту гомельчанка хотела положить деньги на белорусскую карту, одна из 20-долларовых купюр внезапно оказалось фальшивой.

— Она ветхая, да, но не фальшивая, — считает девушка. — Мне эти деньги в руки попали в США, там не будут подделывать мелкие купюры. Тут же появилась милиция, меня забрали написать какое-то заявление, за это время мой самолет улетел. Такая ситуация глупая, пришлось покупать новый билет, догонять самолет в Токио через Украину. Разбираться со всем, проводить какую-то экспертизу, писать встречное заявление я не стала: и времени не было, и понимала, какой в Беларуси беспредел. Я думаю, так мне хотели подпортить вылет. Ну, пусть эти 20$ будут такой платой за мое змагарство. Я, может, очень смело ходила по Гомелю — с белой ленточкой с орнаментом, в шапке Санта Клауса…

«Я наверстываю все 26 лет отстраненности от политики»

Алена признается, политикой раньше, как и многие белорусы, не интересовалась. Говорит, возмутилась, когда задержали Тихановского, «по цепочке убрали других кандидатов», когда Светлана не побоялась подать свою кандидатуру — как жена декабриста, потом объединились три штаба, рассуждает девушка.

— Кандидаты — эти смелые люди, которые не побоялись, зная, где живут, как выборы проходили раньше, выдвинуть свою кандидатуру… Я стояла на обочине. Многие, кто в курсе всех событий, против насилия, на это все смотрит — очень много диванных змагаров. Многие так стоят на обочине, кто в кустах, а кто «у бульбе». И те, кто стояли плечом к плечу в сцепках, даже в цепочках солидарности, — им уважение.

10 августа Алена ехала с работы, увидела в центре Гомеля «массовые гуляния» и решила присоединиться, а потом перепрыгивала через клумбы, убегая от ОМОНа.

— Я помню: идут люди, иногда хлопают, и тут слышу этот звук — подъехал автозак (только потом узнала, как называется эта машина). Понимаю, что надо бежать, но тут подъезжает второй автозак, на меня прыгают четыре омоновца — они большие, в черном, в шлемах. Космонавты — это слишком мило. Они робокопы. Замахнулись, но почему-то не ударили. Помню, я бежала и думала: как хорошо, что у меня большие кардионагрузки, надо еще увеличить (смеется).

Потом были цепочки солидарности. Говорит, в первые дни после насилия это казалось светом в конце тоннеля, «на него нужно было идти: а кто, если не ты?» Алена ходила на марши, осенью, когда протестующих снова стали убирать с улиц, — на «демарши». Гуляла по Советской то с листочками, то со стаканчиком кофе. Отзывалась на клич волонтеров помогать задержанным и их семьям продуктами, одеждой.

— Когда уже начались конкретные репрессии, я не ходила на марши, говорила себе: что ты сидишь!? Люди за решеткой за твое право, за право быть свободными — они за это все расплачиваются, а ты ничего не делаешь, только на диване возмущаешься. Хотя бы эта мелочь… Понятно, что в больших масштабах продукты на 100 рублей — мелочь, но кому-то поможет, семьи потерпевших нуждаются в этом. Сердце кровью обливается, сколько мы еще не знаем. Я наверстываю все 26 лет той отстраненности от политики. В Японии многие говорили: если бы вам не платили, вы бы не вышли. Соседи наши, россияне… Да все мне так сказали, кого я здесь встретила, кроме литовок — они по-другому отнеслись.

«Наверное, в стране, где все стабильно, не сильно будешь волноваться политикой, особенно другой страны»

Алена рассказывает, что долгое время, пока была в Гомеле, ждала хоть какую-то весточку от белорусов из Японии.

— Мне казалось: ну почему так? Литовцы, поляки, в Германии проходят марши, в Питере змагары так змагары! А в Токио ничего нет, ну как так? Оказалось, какие-то акции там проводились, но информация до нас не доходила: японцы не пользуются «Телеграмом», где сидит вся протестная Беларусь.

Поэтому первым делом в Японии девушка купила ткань, смастерила из нее БЧБ-флаг, причем соединила все скотчем, он держится до сих пор. Еще накупила красных и белых флажков, они теперь «как бы случайно», рассказывает, стоят рядом.