Андрей Шарендо: Верю в скорое освобождение политзаключенных, елка Полину дождется

Сегодня день рождения у активистки «Европейской Беларуси» Полины Шарендо-Панасюк.

В квартире брестских активистов гражданской кампании «Европейская Беларусь» Полины Шарендо-Панасюк и Андрея Шарендо еще стоит новогодняя елка с двумя маленькими бело-красно-белыми бумажными ангелами и игрушками, пишет naviny.online.

Андрея задержали перед Новым годом, Полину 3 января. Он теперь на свободе, она в заключении. Было решено: пока вместе Новый год не встретят, елку не убирать. Дети не возражают.

«Я стараюсь, как могу»

Активист кампании «Европейская Беларусь» отец двоих детей Андрей Шарендо приглашает в светлую аккуратную квартиру, сразу извиняется за беспорядок: «При Полине у нас была идеальная чистота, она каждую пылинку убирает. Так что да, по меркам жены у нас беспорядок».

Андрей только что приехал с младшим сыном четырехлетним Стахом из детского сада. Говорит, что рядом с домом место в садике найти нереально, поэтому возят за реку, ближе к центру. Семья шестой год живет на окраине Бреста в трехкомнатной арендной квартире в панельном доме. За аренду и коммуналку платят около 400 рублей в месяц.

Квартира выглядит досмотренной и живой, обставленной с любовью. У мальчиков — большая комната с двухъярусной кроватью. На верхнем этаже спит 11-летний Славомир. Места детям хватает и для занятий, и для игр.

В доме не тихо — из конструктора что-то строится, разбирается, падает, дети то ссорятся, то мирятся. Стах приходит время от времени к Андрею — попросить попить, показать нам нарисованного с отцом робота-собаку или танк из лего.

«Сыновья любят ездить к бабушкам, правда, по одному, — рассказывает Андрей. — Большая разница в возрасте, с ними непросто справиться. Вот слышите, спорят? У нас режим — ложатся не поздно в определенное время, уроки делают вовремя, стараюсь кормить здоровой едой. Полина очень хорошо готовит, любит это дело. Теперь я супы варю и тушу, важно не снижать планку питания детей. Я стараюсь, как могу. Мне очень помогает Вера Федоровна, мама Полины, и мои родители. К слову, это была идея мамы Полины — не убирать елку, и мы согласились. Полина приедет домой, отпразднуем Новый год и потом уже уберем».

О том, что не дает семье мириться с происходящим в Беларуси, почему им так хочется перемен, Андрей говорит:

«Мы патриоты своей страны. И Полина, и я — первое поколение горожан в наших семьях. Я родился в семье военного в России, а потом отец сознательно перевез семью в Беларусь, на родину (он уроженец Брестской области). В начале 90-х в младших классах я ходил в белорусскоязычную школу в Бресте, мову освоил за несколько месяцев, хотя до шести лет белорусского языка не слышал.

Теперь мы с Полиной разговариваем дома по-белорусски. Наши дети — типичные билингвы. Вне дома они пользуются чаще русским языком. Белорусскоязычных школ в Бресте нет, только отдельные классы в удаленных от нас районах, садик тоже русскоязычный.

Мы видим свое будущее и будущее своих детей только в Беларуси, и платим за свою позицию дорого».

Почему вместе не встретили Новый год

Андрея Шарендо задержали вечером 29 декабря у подъезда его дома, он был с младшим сыном Стахом. Сотрудники милиции подошли и сказали: «Звоните в домофон, пусть жена выйдет и заберет сына. Она вышла. В тот самый момент, когда Полина взяла сына за руку, мои руки заломали и меня затащили в машину. Стах все это видел».

Именно тогда и случилось то, из-за чего пострадала впоследствии Полина — она эмоционально и резко высказалась в отношении сотрудников милиции (назвала фашистами), которые забирали мужа при ребенке. Андрей подчеркивает, что никто из силовиков им не представился, так что можно было только догадываться, кто заламывал руки Шарендо на глазах у жены и сына.

Основанием для задержания с последующим помещением в ИВС стал бело-красно-белый флаг на балконе квартиры, где живет активист (теперь флага нет). 1 января за это правонарушение Шарендо было вынесено предупреждение, однако из ИВС его не выпустили и задержали за участие в акции 8 ноября в Минске.

Ночью с 3 на 4 января в ИВС Андрей понял, что забрали и Полину: «У нас небольшой ИВС. Я услышал, как, заходя в коридор, Полина громко сказала, что она здесь. Я не знал, почему. Тогда и теперь думаю, что против нашей семьи идет целенаправленное преследование властей, на нас давят как на активистов, которые выступают против насилия властей и результатов выборов».

Суд над Андреем Шарендо состоялся на следующий день, 4 января. Андрей ходатайствовал об ознакомлении с материалами дела и допуске к процессу адвоката. Заседание перенесли на 6 января, освободив Шарендо из-под стражи.

Когда 4 января Андрей пришел после суда домой, дети были у бабушек, в доме — разгром, дверь, как он понял, выбивали. Он ее починил, теперь завершает отделку. Говорит, что новую решил не покупать, «потому что в наше время могут дверь выбить в любой момент».

Как только Андрея освободили между заседаниями суда, над семьей нависла угроза СОП (социально опасное положение), могли изъять детей. Полина была задержана, Андрей не имел официальной работы (теперь он ИП). Ему позвонили из садика и школы, пригласили на профбеседу:

«Из школы и садика приходили проверять, в каких условиях живут дети. Никаких претензий не высказали. Во время беседы мне сказали, что моя жена сидит, если сяду я, ничего нельзя будет сделать, как только поместить детей в приют. Это психологическое давление, с которым сталкиваются многие активисты. Когда власти ничего не могут сделать, начинают давить посредством детей. Нас меж тем поддерживают и простые люди, и те, кто должен контролировать семью. С трудом верится, что может дойти до того, что у меня могут отобрать детей. Я в это не верю».

Осенью 2020 года Полину вызывали на заседание комиссии по делам несовершеннолетних из-за того, что на акции протеста с ней и мужем был ребенок. Тогда в администрацию Московского района Бреста женщину пришли поддержать десятки человек, но их не впустили в здание. Последствий для семьи беседа не имела, сказал Андрей Шарендо.

6 января над Шарендо состоялся суд, который признал его виновным по ч. 3 ст. 23.34 КоАП (нарушение порядка организации или проведения массовых мероприятий повторно в течение года) и назначил наказание в виде 15 суток административного ареста. Накануне Всенародного собрания 10 февраля его задержали и отправили отбывать административный арест:

«Меня забрали возле детского садика. Я уже понимал, что за мной следят, у меня была цель — забрать Стаха и отвезти к моим родителям. Не получилось, потому что до группы своего ребенка я не дошел, так как меня скрутили сотрудники милиции перед детьми и отвезли отбывать административный арест. Позвонить дали, и моя мама забрала младшего сына, а теща приехала к старшему к нам домой».

Ранее Андрея Шарендо уже неоднократно судили за участие в акциях сторонников перемен. Начиная с июля, суммарно его приговорили к 70 суткам административного ареста:

«Проблемы со здоровьем появились — его не добавляет нахождение в задымленном подвальном помещении. Мне повезло, что я отделался административным наказанием, ведь пока я сидел на сутках, в Бресте заведено очень много уголовных дел за так называемые беспорядки 9—10 августа, затем за акции в сентябре. Речь идет о более чем двух сотнях человек, которым грозит или уже применено уголовное наказание.

По нашей семье власти ударили тем, что завели уголовное дело в отношении Полины, они хотят нас сломить, чтобы мы не участвовали в сопротивлении режиму ни в каком виде».

Полина. Хождение по мукам

6 января, в день, когда Андрея судили, Полину Шарендо-Панасюк из ИВС перевели в СИЗО № 7 Бреста. Андрей говорит, что теперь оказался в ситуации, в которой находятся многие белорусы, чьи родственники и близкие попали за решетку. Адвокат мало что может сообщить — ограничен подпиской о неразглашении, письма от Полины почти не доходят, так что информация собирается по крохам.

Как Андрей узнал от соседей, когда в квартире 3 января проводился обыск, Полина была одна с младшим сыном:

«Сотрудники милиции позвонили в дверь, Полина не открыла. Родители рассказали, что она позвонила старшему сыну и сказала ехать к бабушке. Милиционеры подождали некоторое время, а потом выбили дверь приспособлением, похожим на кувалду, оцепили площадку. На руках у них был документ на осмотр жилища в связи с проверкой по уголовному делу по ст. 369 УК РБ (Оскорбление представителя власти). То есть они выламывали дверь, чтобы осмотреть жилище, где на тот момент жила одна женщина с малолетними детьми, которая, как они считают, оскорбила милиционера. Что происходило далее, могу только предполагать.

Ясно одно — теперь речь об оскорблении не ведется, в отношении Полины заведено уголовное дело по ст. 364 УК РБ (Насилие либо угроза применения насилия в отношении сотрудника органов внутренних дел; максимальное наказание — лишение свободы на срок до шести лет). 6 января ей было предъявлено обвинение. Якобы она пыталась сорвать маску с сотрудника милиции и не пускала их в квартиру».

Из квартиры забрали все компьютеры и телефоны. Славомиру на Новый год как раз подарили первый персональный ноутбук, а через три дня милиция его забрала. Люди помогли купить новые, говорит Андрей. Никаких документов по поводу изъятых вещей у него нет.

Итак, с 3 января Полина Шарендо-Панасюк находится под стражей.

21 марта Полине исполнилось 46 лет, она лингвист, зарабатывала как ИП — переводы и обучение польскому языку. Осенью 2019 года участвовала в парламентских выборах — была зарегистрирована кандидатом в депутаты по Брестскому-Западному округу № 1.

Шарендо-Панасюк сняли с предвыборной гонки — выступая по белорусскому телевидению, она назвала Лукашенко диктатором. Через день после эфира на заседании комиссии доверенному лицу Полины сообщили, что ее снимают с выборов. Основание — клевета на президента.

Из того, что происходит с женой теперь, Андрей знает, что Полина отказывается от дачи показаний, любого содействия следствию и заявляет, что проходит по политическому делу:

«Она не участвует в следственных действиях, они ей мстят за такую позицию и отказ сотрудничать. Полина не воспринимает представителей СК как легитимных сотрудников органов защиты правопорядка. Поэтому и отправили ее в РНПЦ психического здоровья на экспертизу. Это можно расценивать как психологическое давление».

Андрей узнал, что Полину отправили на психиатрическую экспертизу, когда 23 февраля принес ей передачу, а ее не приняли, сославшись на то, что карточка передач задержанной отсутствует.

Однако ни в тот день, ни через три дня Андрей не смог найти жену в РНПЦ:

«Мы начали обзванивать все СИЗО Беларуси. Так мы узнали, что она была в Барановичах, Жодино, в Минске в СИЗО № 1 на Володарского. Полина неделю добиралась до Минска. У зеков есть такое понятие «поставить на лыжи». Много этапов — а у Полины их было минимум три — это тяжело для задержанного, это давление. Каждый этап — это личный досмотр, наручники, автозак. Как мы узнали, в РНПЦ Полина попала на десятые сутки после выезда из Бреста.

Надо сказать, что сейчас следственные органы отправляют немало политических заключенных в Новинки (район в Минске, где расположен РНПЦ психического здоровья. — ред.) на экспертизу, просто люди этого не рассказывают. У меня все-таки больше доверия к медикам, чем к сотрудникам СИЗО, где теперь, например, в Бресте днем на нары запретили ложиться. Надеюсь, в больнице, куда она помещена на 21 день, режим мягче».

Андрей на днях ездил к Полине с передачей в РНПЦ психического здоровья, атмосфера учреждения поразила его мрачностью. Он очень просит поддержать жену, писать Полине и поздравить ее с днем рождения.

«В РНПЦ психического здоровья лучше слать телеграммы и открытки, меня предупредили, что письма будут доходить очень долго. Я благодарен за поддержку. Полине в ИВС и СИЗО пришло много писем, два килограмма с января. Письма взвесили и включили в общую массу передач в СИЗО — 30 килограммов. От нее мне письма не приходят. За все время после ее задержания мы получили записку со списком того, что нужно передать, и одно письмо от нее из Барановичей за номером семь. Я понимаю, что не хотят распространять информацию об условиях ее содержании. Люди, которые все же получают от нее корреспонденцию, отправляют мне сканы, и я вижу, что у жены все более-менее нормально. Она здорова и передает всем привет».

Андрей надеется, что статья, по которой обвиняют Полину, будет мягче:

«Насколько я понял, сейчас ее уже подозревают в оскорблении представителя власти, то есть может быть предъявлено новое обвинение по ст. 369 УК, а это максимум ограничение свободы на три года. Исключить, что на жену не заведут более тяжелое уголовное дело, тоже нельзя.

Конечно, мы бы больше знали, если бы Полина давала показания, ее игнорирование сотрудников СК не упрощает жизнь. Однако у моей жены стойкая гражданская позиция, она от своих принципов не откажется. Я это уважаю, тем более что когда в стране дефолт права, такое поведение вполне себя оправдывает.

Перемены в стране не остановить, режим Лукашенко сейчас держится только на силовом блоке. Они могут посадить в тюрьму, надавить, избить, насильно выбросить за границу, но в обществе власть не имеет влияния. Вопрос времени, когда режим падет, все может случиться очень быстро.

Я верю, что все политические заключенные (именно таковой, несмотря на отсутствие признания статуса правозащитного сообщества я считаю Полину) окажутся на свободе уже в ближайшие несколько месяцев. Поэтому считаю, что нет разницы, какой будет приговор. Это вопрос их бюрократии, до Нового года все будут дома. Думаю, она это также понимает. Елка Полину дождется».

21 марта у Полины Шарендо-Панасюк день рождения, она встречает его в РНПЦ психического здоровья. Ее муж очень просит поздравить Полину.

Телеграмму можно послать, набрав со стационарного телефона номер 166.

Шарендо-Панасюк Полина Сергеевна

Адрес:

220053, Минск, Долгиновский тракт, 152, корпус 9, отделение судебно-психиатрической экспертизы.