Двое в тайге

Странная история о Путине и Шойгу.

Министр обороны – единственный человек на всем белом свете, с которым президент РФ проводит свои выходные. Ни в чьей больше компании отдыхающим его не показывают. Почему именно Сергей Шойгу стал олицетворением тепла, дружбы и даже семейного уюта в применении к президенту России?

Об этом на "Радио Свобода" размышляют историк Никита Петров, военный аналитик Александр Гольц и социолог Денис Волков.

Ведет программу "Лицом к событию" Елена Рыковцева.

Елена Рыковцева: Если вспомнить все сообщения, когда Владимир Путин встречает свой день рождения, когда у него какие-то выходные, какой-то отпуск, вы никогда не узнаете, с кем он в эту минуту. Но когда он отправляется отдохнуть с Сергеем Шойгу, почему-то об этом становится известно всем то, как они проводят вместе время, каждую минуту вам сообщают, рассказывают. С нами историк Никита Петров. Мы покажем сюжет об истории этих отношений необычных. Это действительно единственная одна какая-то родная душа Сергей Шойгу у Владимира Путина. Мы будем об этом говорить, как это сложилось, как они познакомились, как складывалась избирательная кампания 1999 года, в ходе которой сошлись эти два человека, хотя могли разойтись, кстати говоря, тоже была интрига. Почему именно Шойгу стал тем самым человеком, про которого мы знаем, что они вместе, что они отдыхают, что они ездят и проводят выходные?

Никита Петров: Я думаю, что в условиях, когда мы утратили одно из основных завоеваний времен горбачевской перестройки – гласность, все эти дозированные новости и вся эта акцентация на том – поехал отдыхать с Шойгу, это есть какое-то, я бы сказал, сознательное преувеличение значимости события. Хотя, казалось бы, провести уикенд где-то там вдалеке от Москвы – вроде бы это рядовая вещь. Но то, что они вместе, порождает массу слухов.

Елена Рыковцева: Только они вместе. Уикенд каждый нам не объявляется, наверное, он где-то отдыхает, никто не обращает на это внимания. Но этот уикенд был объявлен сразу же президенту США: президент США, я могу говорить с вами в пятницу или в понедельник, субботу и воскресенье я провожу с Шойгу.

Никита Петров: Там немножко другая история. Когда речь шла о том, что Путин предлагает поговорить публично с президентом США, – это был такой своего рода вызов. Пришлось объявить, что эти два дня я не могу разговаривать, потому что буду где-то проводить время. Мне кажется, что здесь есть еще элемент рекламы особой мускулинности. Охота, голый торс, мы же знаем все эти фотографии, лодки, ручьи, поездки – все это нужно подавать. Если это красочно, если это зрелищно – это своего рода такая рекламная кампания Кремля и, естественно, пропагандистов Кремля.

Елена Рыковцева: Почему нельзя все время мужчин менять, если демонстрировать мускулинность, почему с одним и тем же все время?

Никита Петров: Менять мужчин – это вообще намек какой-то нездоровый. Это не какой-то мужчина – это министр обороны.

Елена Рыковцева: Есть же зампред Совета безопасности, его зовут Дмитрий Медведев, почему с ним в тайгу не съездить?

Никита Петров: Может быть, он не любитель охоты, не любитель рыбалки и не любитель катания на лодках, летания на вертолетах. А Шойгу – это давний символ, кстати, любимец и кумир российских женщин в 90-е годы, он был безумно популярен как руководитель МЧС. Это была фигура, которая собирала голосов популярности гораздо больше, чем когда-то в свое время Путин, который вообще никому не был известен. Сегодня это даже не попытка объединить славу двух больших государственных деятелей – это попытка, с одной стороны, обезопасить себя, когда с тобой рядом министр обороны. Министр обороны может быть в нашей стране, как мы знаем, и опасной должностью. Когда-то, когда показывали фильм по телевизору, про один день Путина, снимал его журналист, допущенный туда, в те круги, куда всем остальным путь заказан, там была такая сценка в этом фильме, которая означала скорую отставку Сердюкова. Вечером, за полночь уже, Путин принимает каких-то посетителей, а Сердюков дожидается в приемной, где-то час-полтора его Путин не принимает. Это был очень серьезный знак. Действительно после этого грянуло дело "Оборонсервиса", как мы понимаем, Сердюков как министр закончился. Не так печально, как могло бы это быть, но тем не менее, министр обороны – это должность ключевая. Когда Жукова снимали с должности министра обороны, ему припомнили всякие неосторожные фразы, типа "без моего приказа ни один танк не двинется". Тогда была система партийно-советского руководства, партийные организации в армии были противовесом, который все-таки держал министра обороны под контролем. А сейчас что? А если министр обороны что-то задумал? Это на самом деле почти хрестоматийная история: держи тех, кто может стать твоим недругом, ближе.

Елена Рыковцева: Александр Гольц с нами на связи. Почему нужно демонстрировать хоть что-то домашнее, хоть какое-то семейное тепло только с Сергеем Шойгу?

Александр Гольц: У меня в моей книге большой кусок про эту историю есть. Дело в том, что давайте честно скажем, что Сергей Шойгу пришелся по душе Владимиру Путину. У них детство, как ни странно, очень похожее. Если один вырос на питерских дворах, то другой был хулиганом в далекой Тыве, но именно хулиганом. И отсюда некий кодекс поведения, если хотите, который считался идеалом в советские времена. Мы можем вспомнить романтические песни про то, как честная мужская дружба взамен картонных советских ценностей. По иронии судьбы мы наблюдаем сейчас воплощение, я не скажу ужасное, но не самое приятное, воплощение этого кодекса хорошего советского человека, когда не предаешь того, кто сделал тебе добро. В биографии господина Путина и господина Шойгу есть такие эпизоды, когда верен товарищу и так далее. Я думаю, что это обстоятельство сильно отличает Сергея Кужугетовича, это довольно интересный экземпляр потрясающего сочетания блестящего менеджера, без всякой иронии об этом говорю, и одновременно искусного царедворца, такой византийской стати, если хотите. Эта дружба вполне искренняя. Я думаю, что Владимир Путин находит здесь отдохновение от своего террариума единомышленников из КГБ. Он понимает, чего стоят эти дружбаны по спецслужбе. А Шойгу представляет собой некий другой экземпляр. Я должен сказать, что я с большим интересом прочитал его книжку, которая состоит из анекдотов его жизни в советское время, когда он был руководителем больших сибирских строек. И вот этот человек вызывает доверие. Искренне скажу, я видел неоднократно Сергея Кужугетовича, он вызывает доверие. Видимо, Путину просто приятно находиться в его обществе.

Елена Рыковцева: Я хочу вернуть вас в 1999 год, когда, как справедливо заметил Никита Петров, Шойгу был безумно популярным, а Путин был всего лишь преемником никому не известным. Шойгу в это время был одним из участников этой тройки "Единство", он был министром по чрезвычайным ситуациям. Как ни смешно, его пригласила "березовская" сторона и вице-премьер Аксененко тогдашний в тройку: Карелин – борец, Гуров – следователь и Шойгу – министр по чрезвычайным ситуациям, эта тройка должна была новую партию возглавить. Послушайте, что писали об этом "Аргументы и факты" в сентябре 1999 года: "Политическую тусовку взбудоражила весть о создании нового губернаторского блока в противовес "Отечеству – Всей России". Инициатором "Единства" считается небезызвестный член президентской семьи, их верный оруженосец первый вице-премьер Аксененко. Согласно плану, в первую тройку "Единства" должны войти министр Шойгу, известный борец Карелин и кто-то из губернаторов. Думали о Михалкове, но в конце концов остановились на Гурове. Что заставило министра Шойгу встать на скользкую предвыборную тропу? Первая версия: Сергей Кужугетович устал скрывать президентские амбиции. Первым пожалел о желании Шойгу баллотироваться его непосредственный начальник Владимир Путин. Еще не успели просохнуть чернила на указе о назначении его главой правительства, одновременно преемником президента, как у Кремля появился новый фаворит. Владимир Владимирович это понял и, как говорят, сильно занервничал". Чуть позже, в октябре "Аргументы и факты" пишут следующее: "На очередном заседании в Кремле глава администрации Волошин якобы даже обмолвился: "Путин, мол, это не наш выбор". Если такое произойдет, что они переиграют этот выбор, то Ельцин поступит по-своему и предложит на премьерский пост нового фаворита – Сергея Шойгу". 1 декабря 1999 года пишет газета, что "по всем раскладам в будущую Думу смогут пройти всего пять партий – КПРФ, ЛДПР, "Яблоко", "Единство", СПС. Что касается двух последних, было бы абсурдно подозревать их в антипремьерских настроениях. Так или иначе, Путин уже начал стелить соломку, объявил Шойгу своим другом". Дальше есть совершенно потрясающий текст Проханова Александра "Медвежьи силы Шойгу": "Безусловно, главной находкой Кремля стал Сергей Шойгу, человек, снедаемый колоссальным честолюбием". Он воспел просто этого Шойгу. Самое интересное происходит уже после выборов, та же газета обращается к Сергею Шойгу с вопросом. Путин честно с ним обошелся, он его назначил вице-премьером, он его действительно приблизил, стал с ним дружить. Ему говорят в мае: "Кстати, об амбициях. Накануне президентских выборов вас как-то явно нарочито убрали с телеэкрана, именно вас. Это был пиаровский ход сосредоточить внимание на господине Путине? По вашим сведениям, было дано такое указание?" Он говорил: "Я такое указание сам себе дал. Понимаете, там и без меня хватало разных замечательных лиц. Президентская гонка, кандидатов уйма, а мне чего среди них всех делать?" То есть проявил безусловную лояльность, уговор, что я ухожу в тень. То есть один тогда еще в 1999 году понял, откуда может быть угроза, и эту угрозу снивелировал тем, что назначил его своим другом, а второй с готовностью уступил свои лидирующие в общественном мнении позиции.

Никита Петров: Да, безусловно. Потому что популярность Шойгу была такова, что если бы он баллотировался, его безусловно бы выбрали, в этом можно даже не сомневаться. Достаточно вспомнить истории, как голосовали за Лебедя. Сильная личность, соответствующий рекламный ход и подача. Здесь то, как он проявил этот такт и лояльность, это, конечно же, было вознаграждено.

Елена Рыковцева: Более того, он был назначен членом семьи фактически. Посмотрим сюжет об истории их отношений.

Елена Рыковцева: Все-таки, несмотря на это, нет ощущения, что это преемник. Политологи, аналитики не рассматривают Шойгу как преемника, никто почему-то никогда в прогнозы его не включает как преемника, никто не думает, что Владимир Путин порекомендует людям Шойгу как будущего президента. Почему так?

Александр Гольц: Я думаю, что создана такая система, злобные клеветники назвали бы эту систему мафиозной, когда высший руководитель страны не имеет никакого шанса назначить преемника. Потому что ровно в тот день и час, когда он такого преемника назначит, на этого человека обрушатся громы и молнии противостоящих кланов. В том и смысл нынешней системы, что высшее первое лицо является единственным балансиром этих противостоящих кланов. Опять-таки скажу, что злобные клеветники, конечно, назовут эту систему мафиозной, при которой босс всех боссов может покинуть свою должность единственным способом – ногами вперед. Как вы понимаете, я таких взглядов не придерживаюсь, но что-то в этом есть. Понятно, что ровно в тот день и час, когда вы назовете кого-то преемником, дни его как политика будут сочтены. Поэтому никто и не называет Сергея Кужугетовича преемником. Но давайте сделаем шаг назад. Если представить невозможное: Владимир Владимирович однажды задумается о преемнике, что ему нужно от этого преемника? Ему нужно сохранение той системы, которую он создал, – во-вторых, а во-первых, гарантии безопасности. Гарантии того, что этот человек удержит власть и, удержав власть, не откроет, как в известном анекдоте, первый пакет и не станет все валить на своего предшественника. Я должен сказать, что если подходить с этой точки зрения, то Сергей Кужугетович отвечает таким требованиям. Он по меркам советской подворотни человек чрезвычайно порядочный. Он если пообещает, как Путин когда-то пообещал семье Ельцина, безопасность и сохранение привычного образа жизни, он это, безусловно, выполнит. И в этом смысле я думаю, что, если опять-таки случится невероятное и Путин всерьез задумается о преемнике, Шойгу будет одним из первых в этом списке.

Никита Петров: Я не согласен с Александром насчет преемника. Начнем с того, что гром и молнии могут обрушиться вовсе не на преемника, а не те кланы, которые на кого-то хотят обрушить гром и молнии. Вспомните, как это было в 1999 году, когда телевидение и, царство ему небесное, Доренко чего только ни говорил относительно Примакова, которого рассматривали как некоего конкурента. В этом смысле нити и возможности управления в руках у Путина. Обрушиться на Шойгу – я хотел бы посмотреть, кто посмеет, если такой вариант вдруг начнет реализовываться. Мне кажется, не меняется ситуация по сравнению с 1999 годом.

Елена Рыковцева: Конечно, все так, как говорит Александр, то есть с точки зрения лояльности ему можно будет доверять на этом посту, но с точки зрения популярности, которая, похоже, у него все эти годы не иссякает…

Никита Петров: Я думаю, подрастерял.

Елена Рыковцева: А это мы узнаем у социолога Дениса Волкова. Пока посмотрим опрос наших уважаемых прохожих, которых мы спрашивали, в чем вы видите причины привязанности Владимира Путина и Сергея Шойгу.