Человек, который нанес огромный удар по системе

Интервью с офицером ГУБОПиКа, который передавал информацию общественности.

Корреспондент «Нашей Нивы» побеседовал с подполковником милиции Станиславом Лупоносовым, который сейчас находится в Украине. Вчера в фильме на канале «Беларусь-1» рассказали, что именно он передал движению за свободные выборы огромный массив внутренней информации о спецслужбах.

— Вы смотрели сюжет о себе?

— Я смотрел, я посмеялся над когнитивными ошибками авторов. Значит, сначала госпожа Чемоданова говорит, что все «аудиозаписи — фейки», а потом по БТ меня называют виновным в сливах. Определитесь, господа.

— Вы работали в ГУБОПиКе?

— Я служил в ГУБОПиКе, я подполковник милиции, страну я действительно покинул — написал заявление на отпуск и уехал на машине в Украину, пока границы еще были открыты.

Я работал в управлении по борьбе с коррупцией в медицине. До того я работал в ГУВД Мингорисполкома в управлении «К», еще раньше — в уголовном розыске. Всего не хватило пары месяцев выслуги до «заветных» 20 лет службы.

То, чем я горжусь, — это расследованием угонов машин. Все самые заметные задержания с 2009 по 2013 год — это я. потом занялся преступлениями в сфере высоких технологий. И в ГУБОПиК я пришел только в июле 2020-го из отдела «К». Занимался работой с big data.

— Почему выехали из Беларуси?

— Я видел, как развивается ситуация в республике, к какому краху ведут нас эти власти, как коллеги занимаются явными преступлениями, как начальники их к этому склоняют. Во всем этом я участвовать не хотел.

Выразить свое несогласие, написав рапорт о незаконности событий в стране, я не мог, так как с моим доступом к информации меня бы посадили в тюрьму.

Оперативники ГУБОПиКа — одни из самых информированных сотрудников в стране, это не СК и не прокуратура. Мне бы не простили.

А просто уйти и наблюдать молча, как громят мою страну? Нет. Я решил на благо родины применить свои знания, что из Беларуси было бы сделать невозможно.

— Чем сейчас занимаетесь?

— По отдельным вопросам консультировал Байпол. Но я не в организации, работаю в IT в Украине.

— Как вам кадры в Байполе?

— Я думал будет хуже, а оказалось что специалисты толковые, каждый в своей сфере — мастер спорта.

— На Байпол оглядываются белорусские силовики в системе?

— Однозначно.

— Как отъезд восприняли коллеги?

— Если я скажу и вы напишете, будут штурмовать всех. Не скажу: в ГУБОПиКе знают ответ на этот вопрос. Движение сопротивления в органах есть.

— Органы наши пытались вас вернуть?

— Они не знали до 15 декабря что я выехал. 16 декабря мне позвонили из ГУБОПиКа: «Станислав, а ты где? Ты в Украине?».

Я ответил, что написал рапорт и уехал, мол, предложили мне здесь хорошую работу, а вам там удачи. Потом звонили еще: «Вернись, мы все простим». Ну я же в это не поверю, имея такой опыт.

Моего начальника непосредственного заставили уволиться из мести за то, что он не смог меня всесторонне проверить.

— Ладно, а чем занимались 9 августа?

— Я стоял с двумя джипами ССО (Силы специальных операций Вооружённых сил) на выезде из Минска по Брестской трассе. Выборочно останавливали машины, искали оружие, какую-нибудь арматуру, что может быть использовано против милиции. Стояли где-то до 23.00, потом поехали на базу ГУБОПиКа, в непосредственной близости все это происходило, кто-то работал на улице, я с частью работников был внутри, часа в 3 ночи нас отпустили, в 9 утра собрали снова и мы 10-го сидели там.

— О чем говорили?

— Интернета тогда не было, мы не владели ситуацией, я только в районе обеда 10 августа установил псифон, начал смотреть интернет и поразился масштабами злодеяний, совершенных моими бывшими коллегами и масштабами протестов.

То, что против безоружных людей будут применять гранаты, огнестрельное оружие, другие спецсредства, я не мог себе представить. В целом в коллективе сразу пошел какой-то негатив ко всему этому, но некоторые начали делать вид, мол, что нужно разбираться, как оно было на самом деле. То есть реакция противоречила не то что нормам права, но и нормам обычной человеческой морали. Тогда я задумался о том, что продолжать службу не буду.

— А последней каплей что стало?

— Убийство Бондаренко. Мы узнали, что произошло, раньше всех: еще в обед я с коллегами ездил в БСМП по другому вопросу, говорили с главным врачом, который сказал, что Бондаренко в таком состоянии, из которого не достают уже. Мы знали, что он умрет. Мне стало ясно, что вот оно — реальное количество людей, готовых убивать за Лукашенко прямо во дворах: десять человек из ближайшего окружения, которые потеряют все в случае смены власти.

Когда Бондаренко умер, я спать не мог, что я еще мог чувствовать?

Это иллюстрация права в стране — тебе, неважно кто ты, может проломить голову неважно кто. Главное, что этот кто-то лоялен, и ему за это ни-че-го не будет. Вот какова их «законность». Ситуацию изменит и исправит ошибки только новая власть, и я этому буду помогать.

— А чего, по-вашему, не хватило протесту в августе, чтобы победить?

— Народ не поверил в свою мощь и не понял какой силой обладает. Ну да… выразил негодование, но власть не взял. Бессмысленное высказывание негодования. Не было никакого сомнения в том, что Лукашенко с треском проиграл выборы «домохозяйке», но не было лидеров, не было организации.

— Вы принимали участие в политических репрессиях? В сюжете БТ вас называют причастным к делу Тихановского.

— Меня принуждали участвовать в идентификации людей, которые ходили на митинги, чтобы потом привлекать их к административной ответственности.

Что касается Тихановского, то, когда я пришел на службу в ГУБОПиК, то Бедункевич пригласил меня к Карпенкову, вместе они насели, что я должен подключиться к делу против Тихановского, что он разваливает страну. Я присоединился по-итальянски. Никто там то, что я умею, не понимал, я мог обосновывать свою работу на то время, которое мне хотелось, а не на то, сколько реально требовала работа.

Также я рисовал ту «схему» аффилированности оппозиционеров, рисовал со слов Бедункевича и его заместителя Алёксы. Они говорили, что давай стрелочку сюда, давай туда. Для чего это делалось понять трудно, этих схем был миллион. И они далеки от правдоподобия.

— Чем вообще занимается ГУБОПиК в Беларуси? У нас есть организованная преступность?

— Организованных криминальных групп у нас нет. Одно управление контролирует, по сути, старых преступников и «авторитетов», но криминал запуган. Какие там авторитеты! Их задерживаешь, они уже готовы: «Не бейте, не бейте».

Другое управление до всех событий кошмарило анархистов и фанатов, это пустая, надуманная работа, еще одно управление занимается высшими лицами государства. Следят за ними, ведут дела оперативного учета.

— А какой смысл следить за топ-чиновниками? Очень мало случаев, чтобы таких людей привлекали к ответственности. Не воруют?

— Конечно воруют, все схемы известны и будут обнародованы. Пока не будем называть фамилии, но у одного бывшего министра здравоохранения люстра только одна в доме — 60 тысяч долларов. Откуда? А «подарили». Его не посадишь и вопросов не задашь, хоть бы он и за миллиард люстру повесил, ведь система построена так: если человек в кадровом резерве Лукашенко, то без его согласия ничего произойти не может.

Хочешь ты обоснованно отправить в СИЗО министра? Надо писать рапорт на имя Лукашенко со всей фактурой, описать противоправную деятельность, а он почитает и наложит резолюцию как ему захочется. Может быть резолюция «действуйте», значит можно брать, а может быть резолюция «продолжать наблюдение», чтобы ему докладывали всё, слушали, собирали компромат, это может никаким делом и не закончится, но понадобится для управляемости человека в будущем, чтобы манипулировать им угрозой посадки. Вот такие люди у нас на высоких должностях.

Если дело в регионе, то оперативнику еще труднее. Рапорты надо писать на имя начальника, тот — выше, и так далее. Ему проще заниматься какой-нибудь ерундой, чем расследовать коррупцию во власти.

— Какие психологические портреты руководителей организации? Тот же Карпенков, у него демонизированный медиаобраз, или отчасти соответствует реальному?

— Карпенков это человек, преданный службе диктатору. У него с ним какая-то мистическая связь, это невозможно объяснить, предан безмерно. Я подтверждаю оригинальность записи, на которой этот человек говорит о концлагере для несогласных. Я не скажу, что эту запись опубликовал, но ту встречу записывало минимум 4 человека — это те, о ком знаю только я.

В тот день он только что приехал с совещания у Лукашенко, и начал на этом драйве выступать.

Бедункевич… Вся дичь, которая творится, — от него. У меня о нем нет хороших слов. Я убежден, что Бедункевича будут допрашивать его же сотрудники, некоторые — с особой радостью.

С Тихиней я почти не пересекался, его выпустили из СИЗО [заместителя руководителя ГУБОПиКа задерживали за взятки по «сахарному делу». — «НН»], чтобы проводить иезуитскую работу с криминальными элементами, которых он знал по своей прежней деятельности. Им выдали ориентировки на бизнесменов, из которых они должны были вытряхивать деньги якобы на «финансирование протестов». Расчет был на то, чтобы коммерсанты пошли с заявлениями в милицию, и личному составу других подразделений было бы продемонстрировано, какими методами действуют сторонники перемен — через криминальных авторитетов. Но «блатные» либо саботировали задание, либо предупредили бизнесменов, откуда растут ноги. Он так и просидел все события на своей даче.

Про Чемоданову я ничего плохого не скажу.

— Вы сказали, что минимум четыре человека записывали выступление Карпенкова. Для чего?

— Для доказательств совершения преступлений режимом, в ГУБОПе не идиоты работают и многие понимают, что происходит, и фиксируют процессы, чтобы спасти себя в нужный момент.

— Почему во время августовских событий силовики не перешли на сторону народа?

— А никто им не говорил ничего. Что будет завтра? Кто кредиты будет платить? Им просто говорили — «уходите». Но надо жизнь поменять всю разом. Я вот ушел, ведь в подразделении не так долго работал, не прирос, из ГУВД я бы так легко не ушел, где 11 лет отработал.

— А сотрудники ГУБОПиКа, по-вашему, понимают, чем они занимаются?

— Некоторые точно понимают, не знаю как они в этом живут. Большинство же исходит с позиций — «все делают — и я делаю». То, от чего нас предостерегали наши мамы, так сказать.

— Многое из того что они натворили можно трактовать как преступления без сроков давности. Люди действительно надеются, что Лукашенко их переживет?

— Они думают, что им поможет если не Лукашенко, то Россия. Слепо верят в это. Вот, мол, придет Россия, объединимся, зарплата будет высокая, все хорошо будет — вот что думают в ГУБОПе. Начальники — Карпенков и Бедункевич, — вечно рассказывали, что в Украине все плохо, там бандеровцы, а вот в России — «хорошо», там «работники милиции больше зарабатывают». Это недалекая мотивация. Службы Беларуси там нет, нет там патриотизма белорусского, патриоты, для которых Беларусь что-то значит, на небольших должностях.

— Где вы были 16 августа?

— Я был на работе. Ходил на марш, был в толпе людей, наблюдал, эйфория была. Конечно, я присоединяться не мог, мы должны были охранять здание, но было абсолютно ясно, что никто на него нападать не будет, поэтому сотрудники расходились и присоединялись к толпе. Но вот Карпенков и Бедункевич были в ярости, чуть ли не до того что «как это допустили? Автоматы в руки надо брать и расстреливать». Я был в шоке. Ну как? Женщины такие красивые, все наряженные, идут с цветами. Убивать их?

— Что скажете про Караева?

— А что о нем сказать? То же самое все остальные выброшенные руководители ведомств. Они не сделали того, что от них требовали в полной мере, но все равно проиграли и наработали себе на стопку уголовных статей. На них ответственность за начало массовых, систематических и, как говорил Тертель, целенаправленных нарушений закона.

— Так какие ваши персонально «сливы»?

— А они все на меня вешают, но прямых доказательств у них нет. Если я признаюсь — то приобщат к уголовному делу. А я скажу публично, что это не я. Повесили на меня, потому что я уехал в Украину. Ну пусть думают, что я один такой, хорошо. Пусть успокаивают себя.

— Хорошо, это вы слили переговоры «Массандры»?

— Я не буду ни в чем признаваться пока что, знаю, что это самый интересный момент, но — без комментариев. Могу только сказать, что есть задержанные за передачу информации телеграм-каналам сотрудники КГБ.

— Верили что на протестах проплаченные наркоманы и алкоголики?

— Списки задержанных проходили через мои руки. Там сплошняком люди с высшим образованием, какие бандиты и уголовники? Да и невозможно проплатить столько людей.

Как раз-таки «пролетариат» отчасти наплевал на беззаконие и не присоединился к протестам, в этом в том числе причина августовского провала. Но в перспективе им станет не на что жить по мере затягивания Беларуси в экономическую бездну, и им придется выходить на улицы чтобы защитить свои права.

— Сколько силовиков после смены власти попадет под суд?

— Тех, кто отдавал преступные приказы и тех, кто их выполнял, далеко не тысячи. Есть люди которые задерживали без применения спецсредств, а есть те кто бил лежачих, применял спецсредства, физическую силу, пытал людей.

— Какая часть силовой системы самая нелояльная Лукашенко?

— МВД — центральный аппарат. Около 400 людей подписалось за Бабарико.

— Вы видели с той стороны политиков, кто самый сильный по-вашему?

— Бабарико — самый сильный. У него огромная поддержка, как только он заявил что выдвигается — люди воодушевились. Если бы не он, ничего бы не было.

— И почему его не отстояли после посадки?

— А очень долго делали в системе из людей рабов. 26 лет культивации рабства. Ну подумали, что вот была надежда, промелькнула и ладно.

— Что посоветуете обществу?

— Объединяться, не быть одним человеком, быть в контакте по общим интересам. Единство, которое почувствовали люди 16 августа — его надо сохранять, нельзя дать себя разъединить. Вместе мы все можем, можем изменить страну. Центральное понимание — мы победили в августе, нужно закрепить победу.

— Какое слабое место в силовом блоке?

— Слабое место в том, что бестолочи на ответственных должностях, а толковые специалисты бегут. Это и развалит систему.

— Почему 9 августа милиционеры на участках, видев, что происходит, не отказывались выполнять приказы и задерживали независимых наблюдателей?

— Начиная с 2008 года, когда Николай Козлов увидел фальсификации, милиции запретили вмешиваться вообще по любым вопросам в деятельность комиссий, а только реагировать на обеспечение общественного порядка на прилегающей территории. Это вбивалось на каждом инструктаже.

— У человека нет своих глаз?

— Ну вот как-то это все воспринимали, плюс наверх набрасывали за исполнительность премии, небольшие, на самом деле, по 200 рублей.

— А какие зарплаты в ГУБОПИКе?

— Самая популярная зарплата — 1700 рублей. Ну теперь повысили, может 2 тысячи есть. Основная мотивация — руководство пообещало квартиры тем, кто «больше всего проявит себя». Обещал Карпенков, я свидетель.

— И дали квартиры?

— А знаете, дают, вот прямо сейчас активная фаза как их раздают согласно секретному приказу Лукашенко. Договоры заключают люди вот просто сейчас.

— Когда ГУБОПиК начал выходить на марши и бить колонну по хвостам, как это происходило?

— Карпенков говорит: «Берем палки, идем все за мной» — и побежали люди. Бежало 60%, например, когда он бил стекло в O'Petit, процентов 40 осталось «охранять» здание.

— Было такое, что на митингах терпели ваши работники?

— Комическая история была, как комитетчики под камеры раздавали деньги «за участие», какие-то школьники их даже всерьез брали, а наши набросились на комитетчиков и в итоге отгребли, потому что тем помогли люди.

— Что за история с вагнеровцами?

— Они были пролетом, конечно, в лесах там сотня еще не ходила, но кого-то задерживали на арендованных квартирах и передавали госбезопасности, дальнейшая судьба этих людей мне неизвестна, обо всех обстоятельствах промолчу.

— В силовых органах традиционно культивировалось пренебрежительное отношение к оппозиции, а в какой момент все изменилось?

— Да не то что пренебрежительное. Я в оппозиции видел людей, которые борются за свои идеалы и не имеют широкой поддержки, а власть — имеет. Все изменилось и стало наоборот.

— Что вас не устраивает в Лукашенко?

— Задача политического лидера в том, чтобы делать жизнь избравших его граждан лучше. Стала жизнь качественнее? Становится возможностей больше? Нет и нет. На одном уровне и хуже. Был один плюс у него — доступ к дешевым ресурсам из России. Но это никак не было использовано, миллиарды зарыты в землю, инвестиции потрачены впустую, мы, белорусы, оказали с таким руководителем голыми и босыми, деньгами и ресурсами распоряжаться эти власти не умеют. Беларусь заслуживает более эффективного менеджмента. Его цель — только личная власть.

— А что система сделала неправильно?

— Да они оторваны от жизни и ничего не понимают в том что происходит, в «плафоны» тыкать не умеют, чем живет страна не понимают, надеются что всегда будет как раньше, они отстали во всем. И я думаю что специальные работники, которые должны были «увидеть» угрозы в том же Тихановском или Путило, когда он еще был в Минске, — «не увидели» специально, так как достало уже.

— Какие аргументы работают в разговорах с силовиками?

— Трудно сказать, особенно сейчас. Все закрылись в себе, никто никому не доверяет, не говорят друг с другом, до такого доходит, боятся все что кто-то их сдаст тому или иному стороны.

«Я ничего не умею» — это главный аргумент для сотрудника милиции, чтобы не уходить. Мол, я же крутой, не пойду же я на пост охраны в супермаркете работать.

Они думают, что они крутые, но смысл в том, что их самооценку занижают идеологи, убивают веру в себя, уничтожают способность принимать решения и брать ответственность за свое будущее. Если уж разобраться, то у силовиков методично уничтожают их мужское независимое начало, якобы наличием которого они так гордятся. На каждой агитации: «Вас нигде не ждут», «вы никому не нужны», и люди начинают так думать, они манипулированы.

Не понимают также простой вещи, что только сильная экономика может платить зарплаты, за которые не стыдно. Те же польские зарплаты нашим детективам и не снились, не говоря о немецких или американских. А как они хотят жить, если загоняют людей в нищету? Бедное население — бедные офицеры, это аксиома. Кто-то что-то и поимеет, но не большинство.

— А что бы ты сказал своим коллегам?

— Я бы посоветовал ради их же будущего руководствоваться законом и регулярно перечитывать Конституцию, начать думать своей головой, а не нарезками БТ на идеологических пятиминутках.