Она обожала выступать за Беларусь, но 2020-й все изменил

Прощальный монолог капитана сборной Беларуси по баскетболу Екатерины Снытиной.

Капитан сборной Беларуси по баскетболу и участница двух Олимпиад Екатерина Снытина на днях объявила о завершении карьеры в сборной. «Я не хочу больше представлять Беларусь на международной арене в то время, как мой народ страдает, подвергается пыткам и репрессиям», — заявила баскетболистка. Перед тем, как попрощаться с нацкомандой, Снытина рассказала журналисту tut.by Виктории Ковальчук, почему баскетбол — ее призвание, родители — главные болельщики и мотиваторы, а белорусский флаг и гимн — то, что до 2020 года вызывало гордость и мурашки по коже.

Фото из личного архива Екатерины Снытиной

«Я бежала за папой в слезах и говорила: „Я хочу тренироваться!“»

— Можно сказать, в баскетбол я пришла с рождения. Мой папа из Беларуси, мама — из Казахстана, а встретились они в Кишинёве, куда приехали учиться в университете и играть в баскетбол. Там и образовалась наша баскетбольная семья.

В моем детстве родители с удовольствием проводили время с друзьями, играя в баскетбол. В теплую погоду мы срывались и ехали на игру из Минска в Раубичи. Так что я росла, глядя на то, как мои родители с удовольствием занимаются любимым делом. У меня не было сомнений, в какую секцию пойти и чем бы заняться: только баскетбол.

Екатерина с родителями
Фото из личного архива Екатерины Снытиной

Я отчетливо помню один зимний день: я учусь в третьем классе, на улице дубак, идет снег, а я устроилась у телевизора смотреть какой-то детский фильм.

И тут папа, который работал учителем в школе, говорит: «Через 15 минут начинается тренировка, пойдем?». Я начинаю ныть: «Не хочу сегодня — хочу смотреть фильм!». На что он ответил: «Хорошо, это твое решение». И благополучно ушел в сторону выхода. Но через пять минут у меня в голове словно сработал какой-то щелчок — и я побежала за папой почти в слезах: «Нет, я хочу тренироваться!».

Так он без давления и принуждений, а своим личным примером и доступными объяснениями показал мне уже в 8 лет, что я должна работать над собой. Мотивировать и совершенствовать саму себя. И только тогда это даст результат. Этот момент отложился у меня в памяти и до сих пор является напоминанием о том, что всё определяется нашим выбором.

«Я росла с осознанием, что я классная. У меня же мама и папа — снайперы»

Фото из инстаграма Екатерины Снытиной

— Я училась в минской СШ № 21 в спортивном классе. Точнее, половина одноклассников занимались баскетболом в школе «Горизонт», а вторую половину составляли простые дети, не занимающиеся спортом. Мы рассказывали им, как тренируемся и играем, они нам — как проходит их жизнь. И у меня никогда не было мысли: «Ох, я только и вижу свой баскетбол, а вот они — гуляют ночами, встречаются…». Никаких сожалений. Я всегда любила то, чем занималась.

На протяжении семи школьных лет я просыпалась в полшестого утра, чтобы к 7 приехать на тренировку, которая стояла в расписании до школьных занятий. Дальше — три урока, вторая двухчасовая тренировка и возвращение в школу на два-три урока. Если на улице стояла теплая погода, мы с друзьями брали мяч и шли после уроков побросать его в кольцо. Меня никогда не надо было заставлять тренироваться. Я чувствовала: у меня с баскетболом любовь.

Я всегда считала баскетбол своим призванием. Кто-то любил рисование, танцы, а я — баскетбол. Не помню конкретного момента, когда поняла, что это мое. Просто мне всегда казалось, что я классная (улыбается).

Фото из личного архива Екатерины Снытиной

Когда я только начинала заниматься баскетболом, попала в группу детей, которые были на год старше. Сперва я ничего не понимала и не умела, но быстро подравнялась и осознала: во мне что-то есть, ко мне присматриваются, я могу изменить ход игры.

Мою уверенность в себе подпитывали родители. Я знала: у меня и мама, и папа снайперы. Для папы до сих пор забить трехочковый с одной ноги — это раз плюнуть. Он у меня по сей день играет в ветеранах и, грубо говоря, всех накручивает (улыбается).

«Я понимала, что где-то есть другой баскетбольный мир и мне надо туда попасть»

— В девятом классе многие из нас решали, продолжать учебу в школе или идти в ПТУ либо устраиваться на работу. У меня таких сомнений не было, зато присутствовал четкий план: играть в юношеской сборной, окончить одиннадцатый класс и уехать из Беларуси. Было ощущение, что здесь недостаточно высокий уровень баскетбола. Хотя, помню, в последний год в школе мы всем проиграли в чемпионате страны, но уверенность из-за этого все равно никуда не делась (улыбается).

Я любила смотреть игры других чемпионатов, благодаря папе следила за статистикой игроков НБА по свежим выпускам «Прессбола». Понимала, что где-то есть другой баскетбольный мир и мне надо туда попасть. Для этого не было никаких предпосылок: за мной не следили скауты, я не была на виду.

Но в один вечер, когда мне было 17 лет, позвонила русскоговорящий агент из Франции и предложила мне выступать там во второй лиге.

Я трясущимися руками передала кому-то из родителей трубку (так как я была несовершеннолетней, то не могла без их согласия заключить контракт) и молила, чтобы мама с папой согласились и дали старт моей карьере. Они сами спортсмены и понимали: Беларусь — это не предел. Так в 17 лет я уехала в свой первый профессиональный клуб.

Было ужасно страшно, но одновременно интересно. Я приехала с базой школьного английского, а они там все говорили со своим французским акцентом. Первые дни я сокрушалась: «Боже мой, ничего не понимаю. Что происходит?».

Меня заселили в семью, которая мне не понравилась. Но через два дня нытья меня все-таки отправили в другую. Параллельно с адаптацией начался период, когда я стала узнавать много нового о баскетболе: как работать в тренажерном зале, как защищаться на площадке. Я за всем следила и все запоминала, потому что тогда не было интернета и возможности получать такие знания где-то, помимо тренировок.

Иногда, конечно, ревела и скучала по дому. У меня была возможность только раз в неделю звонить родителям с таксофона. Скучала, но на страх и уговоры «заберите меня домой» времени точно не оставалось. Я понимала: вот, профессиональная карьера баскетболистки, то, чего я хотела всю жизнь, я самая молодая в команде и всё только начинается.

«На чемпионате Европы-2007 поняла: „Ого! Мы, оказывается, можем всё“»

— Каждое лето, начиная с 16 лет, меня вызывали в национальную команду, где я всегда чувствовала себя как дома. За взрослую сборную Беларуси я начала выступать в 2005 году. Первые воспоминания связаны с тем, как мы играли квалификацию, чтобы пробиться в дивизион «А». Получилось. И благодаря этому мы смогли принять участие на чемпионате Европы-2007…

Та сборная под руководством Анатолия Буяльского была одной из самых молодых в Европе. Была ли у нас какая-то магия? Скорее, была тяжелая работа, юношеский задор и приятная атмосфера. При этом не буду говорить, что мы все и везде были вместе.

В команде существовали группировки, кто-то с кем-то общался ближе. Например, Марченко, Трофимова и Троина вместе выросли в РУОРе и тусовались друг с другом. Я на той Европе почти все свободное от тренировок и игр время проводила в комнате с Олей Подобед и Настей Веремеенко. Мы просто играли в карты, чтобы переключиться.

Но самое главное, что в нужный момент все объединялись и поддерживали друг друга. Помню, кто-то из более опытных девчонок — Лена Левченко или Таня Троина — показывали нам на побережье дыхательные упражнения, и все дружно их выполняли. Тогда я еще не знала такого слова, но, вероятно, это и был тимбилдинг (улыбается).

Я убеждена, что долгие годы мы были успешны как раз потому, что тянулись друг за другом — и в итоге побеждал коллективный разум. Когда ты приходишь на тренировку в средней физической форме и видишь рядом людей, которые на голову выше, то тебе ничего не остается, как прогрессировать и еще упорнее работать.

На Европе-2007 осознание того, что мы классные пришло ко мне не после завоевания бронзовых медалей, а после четвертьфинального матча со сборной Чехии, на тот момент действующими чемпионками Европы. Я не знаю, видели ли вы сборную Чехии того образца. Но мне наш матч напоминал противостояние мультяшек против монстров.

Чешские спортсменки были как на подбор: высокие, опытные, мощные. И сражение с ними происходило на пределе физических возможностей — по крайней мере моих. Когда мы их обыграли, я осознала: у меня больше нет сил. Но одновременно в голове зародилась мысль: «Ого! А мы, оказывается, можем всё».

«Выхожу в Пекине из номера и вижу, как кто-то из девчонок объясняет Леброну что-то про Беларусь»

— Из всех турниров, на которых я представляла сборную Беларуси, по эмоциям, конечно, лидируют Олимпиады. В Пекин мы поехали в статусе европейских призеров. Мне было всего 22. И, по ощущениям, я все Игры проходила с глазами по пять копеек (смеется).

Не могла поверить, что действительно нахожусь там. Мы прошли очень серьезный отбор. На Олимпиаде выступало примерно три тысячи атлетов. И тогда я задумалась: то есть я вхожу в эти несколько тысяч лучших спортсменов в мире, мы с девчонками входим… Эта мысль очень стимулировала. И я гордилась белорусской командой.

Атмосферу Игр очень сложно передать словами. Мы завтракали с людьми, за которыми еще недавно следили только по телевизору или газетным статьям. И вот Пекин — эти люди проходят мимо тебя в олимпийской деревне. Это такой кайф!

Помню, как сидела в номере, а ко мне залетают девчонки: «Катя, бери камеру, выходи на улицу — только спокойно!». Они знали, как истерично я реагирую на всяких звезд (улыбается).

Я подумала: «Боже мой! Ну кто там такой?». Выхожу — а рядом стоят Леброн Джеймс и Джейсон Кидд. Меня начало потрясывать. Подхожу ближе и вижу картину, как кто-то из моих девчонок объясняет Леброну что-то про Беларусь (смеется). Он классный мужик, кивал и приговаривал: «Круто, круто».

И вот это ощущение, что ты находишься здесь среди лучших в мире, фантастическое.

Перед первым матчем со сборной Австралии я не могла уснуть. Мы не поехали на церемонию открытия, чтобы отдохнуть перед игрой. Но я нифига не спала. Лежала и считала: «Ну еще семь часов поспать, норм… Ну, осталось, шесть, ничего страшного… За четыре часа точно высплюсь» (улыбается). Но глаз так и не сомкнула. В итоге играла на эмоциях, бешеном адреналине.

На той Олимпиаде мы очень удачно выступили, стали шестыми в мире, чем я до сих пор горжусь. В такие моменты ты словно мысленно возвращаешься в детство, вспоминаешь, как выбрал тренировку вместо фильма и благодаришь родителей за мудрость и правильный подход.

«Олимпиаду в Рио я провела на одной ноге, но не приехать в сборную просто не могла»

— Я всегда очень любила выступать за сборную и даже с травмами приезжала на игры и сборы. С 2005 года я пропустила только один чемпионат мира — в 2010-м из-за надорванных ахиллов.

Причем даже тогда я приехала в расположение нацкоманды с жуткой болью. Ноги с самого утра болели настолько сильно, что мне начало уже сносить крышу и казаться, если я выпрыгну и приземлюсь, то ахиллы просто порвутся. В итоге мы с доктором приняли решение, что мне лучше пропустить турнир, потому что все попытки притупить боль проваливались.

Помню, как приехала на тренировку, девчонки уже вовсю бегали, а я подошла к Буяльскому Анатолию Сергеичу, положила ему на плечо голову и сказала: «Я больше не могу». Анатолий Сергеич меня обнял, и я как разрыдалась…

Это было единственное лето, когда я не смогла помочь сборной — потому что просто не могла нормально ходить.

Был момент, когда за два дня до выезда на Европу я неудачно словила мяч во время товарищеской встречи в Греции и почувствовала, что у меня что-то с пальцем.

Один доктор в Минске, глядя на рентген, сказал, что у меня перелом пальца на правой бросковой руке. Такой ответ меня не устроил — я не собиралась так легко сдаваться (улыбается). И поехала к уже покойному, к сожалению, врачу спортивной медицины Валерию Иванычу Белану. Он посмотрел и сказал: «Ой, Катюшкин, да всё нормально. Сейчас я тебе всё вправлю. Тут просто сустав за сустав зашел».

В тот момент у него на терапии как раз была Лена Левченко, и он ей говорит: «Садись». Лена в недоумении спрашивает: «Куда садиться?». «На грудь Кате. Я ей буду палец вправлять», — спокойно ответил Валерий Иваныч.

Чтобы вы понимали, вправлять палец через три дня после травмы — это жутко больно. Лена Левченко села мне на грудь, помощница Валерия Иваныча держала за плечи, чтобы я как можно меньше дергалась. И Валерий Иваныч вправил, кстати, хоть и удержать меня общими усилиями они не смогли (улыбается).

Или вот еще случай. На чемпионате Европы в Риге у меня начал болеть мизинчик. Прихожу к доктору, показываю, а она отвечает: «Он у тебя сломан». А нам еще играть три-четыре матча. И что мы делаем? Колем обезболивающие, чтобы я смогла доиграть турнир.

Было еще много выступлений с подвернутыми голеностопами, Олимпиада в Рио, которую я провела на одной ноге. Но не приехать в сборную Беларуси я просто не могла.

Поэтому, пройдя боль, нам, игрокам, особенно обидно слышать фразы в духе: «Мы вас взрастили на бюджетные деньги, сделали из вас людей, а вы…». Это никогда не было односторонним процессом. Да, я выросла в государственной структуре, но всегда отдавала себя в матчах за сборную по максимуму. Так что польза здесь точной была обоюдной.

«В феврале все так же понимала, что я капитан нацкоманды, но гордости больше не было»

— Для меня игры за нацкоманду всегда была гордостью. И это не просто пафосные слова. Как только несколько лет назад я стала капитаном, то всегда, где было возможно, представлялась как капитан сборной Беларуси по баскетболу Екатерина Снытина (улыбается).

Мне была радостно и гордо стоять в обнимку со своими игроками, слушать гимн Беларуси, настраиваться на матч за страну. У меня даже сейчас побежали мурашки, когда вспоминаю…

Но теперь этих ощущений больше нет. Последний турнир, который я провела за сборную, проходил в Риге в феврале 2021 года. Мы играли квалификационные матчи на Европу-2021. И, честно говоря, мне было так обидно, что за последние полгода мне испортили ощущения от государственного гимна и красно-зеленого флага.

Сейчас эти символы не ассоциируются у меня ни с восторгом, ни с гордостью, ни с предвкушением, а лишь с террором, смертями людей и правовым дефолтом.

Вся радость, которую я испытывала раньше, испарилась за считанные дни в августе 2020-го. В Риге я все так же понимала, что я капитан национальной команды, но гордости больше не было…

«Количество любви от белорусов в эти дни — ни с чем не сравнимо»

— Перед тем, как публично объявить о завершении карьеры в сборной, я позвонила родителям и рассказала, что контракт на моих условиях со мной не продлили и я буду отказываться от выступлений за нацкоманду. Мама с папой меня не отговаривали.

Когда мое заявление появилось на tut.by, я снова набрала маме и спросила: «Чего это вы мне не звоните?». Она ответила: «Тебе, наверное, уже миллион человек позвонили. А мы знали, что ты сама нам наберешь». «Ну и что вы думаете?» — был мой следующий вопрос. Родители сказали, что всегда поддержат меня в любом моем решении и что я уже взрослая и сама знаю, как лучше поступать.

Мне было очень важно услышать эти слова. Потому что мама с папой — одни из самых преданных болельщиков не только моих, но и сборной. Они ездили за нами практически на все турниры, которые проходили в Европе. У меня даже появился личный ритуал: перед игрой, выходя на площадку, надо было обязательно найти маму глазами.

А после матча я шла на трибуну и обнимала ее. Папу обнимала реже, потому что мне сразу прилетало: «А вот тут надо было сыграть так и так…» (улыбается).

Но на самом деле мне повезло, что родители всегда за меня горой.

Мне до сих пор приходит много слов поддержки и благодарности в директ и в комментарии в инстаграм. Количество любви от белорусов — ни с чем не сравнимо.

Люди пишут: «Вы единственная сборная, за которую мы болели! А как же без вас, а как же валидол?» (улыбается).

Но я пытаюсь донести, что в этом решении нет ничего грустного. Это просто жизнь. Начало чего-то нового.