Два слова, потрясшие Россию

Хозяин Кремля оказался в затруднительном положении.

Короткий фрагмент интервью президента США Джозефа Байдена имел чрезвычайный резонанс в России — и его последствия для двусторонних связей могли быть гораздо большими, чем просто возвращение российского посла в Москву для консультаций. Простой утвердительный ответ Байдена на вопрос, считает ли он президента Путина убийцей, вызвал больший резонанс, чем просто организованное пропагандистское негодование и заявления о лояльности со стороны российской политической элиты. Московские эксперты утверждают, что Байден недооценил ущерб, причиненный американо-российским отношениям, но реальная проблема заключается в том, что он выразил готовность выполнить обещание и заставить Россию заплатить за ее вмешательство в выборы в США, совершение крупномасштабных кибератак и других преступлений.

Путин стремился подорвать эту готовность, отвечая на прямое нападение одновременно жестко и шутя. Он иронично пожелал Байдену доброго здоровья, но вдобавок посчитал нужным повторить любимые русские «а что на счет?», куда вошла история геноцида коренных народов Северной Америки и атомная бомбардировка Хиросимы. Кроме того, он предложил Байдену обсудить спорные двусторонние вопросы в открытом онлайн-разговоре. У этого нетрадиционного предложения нет особого смысла, учитывая суть скандала — вопрос о том, является ли лидер Кремля убийцей или нет, вряд ли может быть решен на телевизионных дебатах, но это дает Путину ощущение перехваченной инициативы. Российская пропаганда мгновенно подхватила тему, открыто размышляя о том, осмелится ли Байден принять вызов Путина.

Путин также пытался превратить эту широко освещенную, но одностороннюю ссору в стимул для мобилизации общества. В срочном порядке он приказал провести большой митинг на московском стадионе Лужники, где он смог представить свои контраргументы по случаю седьмой годовщины оккупации Крыма с Россией. Толпа специально отобранных лоялистов, собравшаяся 19 марта, должным образом обеспечивала соответствующий фоновый шум, однако активные наблюдатели утверждают, что население в целом по-прежнему безразлично относится к личному оскорблению, нанесенному «незаменимому» лидеру страны. Хотя опросы общественного мнения показывают, что только 12% россиян верят, что Запад воспринимает Россию с уважением, доля респондентов, которые считают, что страх перед Россией является основным ощущением, снизилась до 18%. Популярность Путина также продолжает снижаться, что вызвано устойчивым снижением доходов и пенсий, и не может быть объяснено враждебностью Запада. Скорее, проблемы все чаще объясняются нежеланием правительства использовать накопленные финансовые резервы для программ социальной поддержки.

Этот контраст между высокой политической риторикой и недостаточным вниманием со стороны общественности ставит Путина в затруднительное положение: он должен доказать, что серьезно настроен, способен парировать удар и действительно противостоять давлению со стороны США. Байден, скорее всего, вряд ли удостоит Путина привилегии еще одного разговора, а вот новых санкций избежать становится все труднее. Любое ужесточение режима санкций усугубляет мрак экономической стагнации и раздражает деловые элиты, которые не могут рассчитывать ни на прибыль от своих инвестиций в России, ни на перевод ликвидных активов за границу. На прошлой неделе на Московской фондовой бирже было зарегистрировано лишь незначительное падение, но угроза санкций в отношении российского государственного долга выглядит серьезно. Бюрократы ЕС и ключевые европейские лидеры могут быть более осмотрительными, ведя бесплодный диалог с Путиным, но в то же время и на этом направлении вероятны новые санкции.

Есть мало действенных возможностей противодействовать диффамации, исходящей из Вашингтона, маневрируя на международной арене, но Кремль настроен тщательно исследовать каждую. Поэтому российские эксперты с тревогой следили за удивительно напряженными американо-китайскими переговорами 18−19 марта на Аляске. Но им не удалось найти какую-либо возможность, которая могла бы позволить России выгодно влиться в это конкурентное взаимодействие между настоящими мировыми державами.

Партнерство с Турцией кажется перспективнее, особенно когда президент Реджеп Тайип Эрдоган похвалил реакцию Путина на «неприемлемые» замечания Байдена. Все осложнения в отношениях Турции с Западом, вызванные, например, выходом Анкары из Конвенции Совета Европы о предотвращении насилия в отношении женщин, используются Москвой для того, чтобы придать новый смысл диалогу на высоком уровне, который теперь включает в себя возможную продажу перспективных истребителей Су-57. Проблема в том, что Турция остается трудным соперником России в Сирии и продолжает консолидировать свои военные позиции в контролируемой повстанцами провинции Идлиб. Еще одной целью для проявления способностей России противостоять давлению США может быть Украина, где у политиков мало сомнений в том, что Путин действительно убийца.

Президент России верит в важность роли развития личных отношений и преуспевает в этом, но слова Байдена подталкивают его к неприятному остракизму. Теперь единственный выход, по-видимому, состоит в том, чтобы объединиться с другими авторитарными правителями — от Николаса Мадуро в Венесуэле до наследного принца Мохаммеда бин Салмана в Саудовской Аравии. Планы Байдена отстаивать демократию беспокоят многих популистских автократов, но большинство из них, включая Эрдогана и Мохаммеда бин Салмана, видит больший смысл в партнерстве с США, а не в том, чтобы становиться на сторону заклеймённого Путина.

Байдену не составило труда повесить такой ярлык на кремлевского лидера, вероятно, уже готовится и упомянутое последующее наказание за прошлые проступки. Но Путин не может позволить себе смиренно проглотить это, теперь он вынужден повышать ставки в противостоянии. Его расчет риска непрозрачный и субъективный, но он может предполагать, что США одолевают внутренние проблемы, а американское руководство сосредоточит оставшееся внимание на сдерживании Китая.

Посол России Анатолий Антонов, который вернулся в Москву в воскресенье, может усилить это впечатление, пытаясь объяснить свою неспособность донести до команды Байдена ключевую важность дружелюбия на высоком уровне. Невысокое мнение о России в Вашингтоне могло быть ошибочно воспринято в Москве как право совершать проступки в областях, которые находятся вне поля зрения правительства США. Чтобы доказать ошибочность этих представлений, возможно, потребуется гораздо больше ресурсов, чем рассчитывают в настоящее время американские специалисты.

Павел Баев, nv.ua