Нерабочий год

О двенадцати странных месяцах.

Год назад Владимир Путин объявил о «нерабочих днях», введя режим странных выходных, четко не предусмотренный законодательством и невиданный для всех нас, потому что ничего подобного прежде никогда не бывало. Последующие 12 месяцев были для нас, быть может, не самыми тяжелыми, но точно самыми странными в жизни. Мы прошли через стадии ухмылки («все это не страшнее гриппа» и вообще происходит где-то за границей и нас не коснется), до стадии паники («мы все умрем»), через адаптацию к этому состоянию (человек не таракан – ко всему привыкает) к теперешней фазе, когда нам, по большому счету, все равно.

Мы обещали себе заняться на удаленке саморазвитием и в первые дни кинулись смотреть все сериалы разом, читать залпом все книги, постарались стать полиглотами, записались одновременно на несколько онлайн-курсов, а также попробовали разобрать и выкинуть весь хлам из дома и не набрать лишние килограммы. Все эти благие порывы чаще всего не заканчивались ничем и терпели крах. Выросло число разводов, подскочила смертность, но увеличилась и рождаемость – по крайнее мере, так говорят. Мы сперва дисциплинированно выполняли рекомендации сидеть дома, но потом потихоньку начали партизанить.

Государство занялось любимым делом: под предлогом спасения граждан от заразы, оно стало тиранить этих же граждан социальным мониторингом, штрафовало старух, вышедших в магазин, лупило мамаш, рискнувших выйти из подъезда с коляской, потому что маленьким детям без воздуха никак нельзя, и создавало давку в метро, проверяя у пассажиров пропуска. Власти под шумок придумали несколько сравнительно честных и сравнительно незаконных способов собрать наши данные, вводя россыпь разнообразных разрешений и развивая тотальную слежку.

Наша система здравоохранения стала вершиной парадокса нашей жизни. Потому что медицина российская отсталая. Испытывающая нехватку квалифицированных кадров, оборудования, современных больниц и лекарств. И все это мы увидели в полном жутком блеске. Но при этом медицина наша справилась с пандемией лучше, чем во многих развитых странах. Просто потому, что медиков еще в вузах готовили к какой-то воображаемой войне и мы все вообще живем в стране, которая постоянно воюет – реально или виртуально. А пандемия оказалась фактически такой же войной, только без оружия. Но с колоссальным количеством жертв и пострадавших. И в этой ситуации мы почувствовали себя в своей стихии.

Но, как и на настоящей войне, в России не особенно заморачивались с честными подсчетами. Поэтому степень вранья о числе умерших и заболевших здесь – одна из рекордных во всем мире. И на самом деле мы пережили пандемию с колоссальными потерями. Но ведь жизнь человеческая никогда не было ценна ни для государства, ни для самих людей. И соцопросы до сих пор показывают значительный процент людей, верящих во всякую конспирологию, не считающих коронавирус большой проблемой и думающих, что всякие ограничения избыточны.

В результате сейчас мы живем практически нормальной жизнью и смотрим, как на сумасшедших, на европейцев, объявивших уже о третьей волне, и фактически так из карантина и не выходивших все эти месяцы. Но живем же мы как-то! Улицы не завалены трупами. И даже вакцинация идет вяло, потому что пофигизм (если не сказать грубее) оказался сильнее страха. А вакцина нужна нам не столько для спасения самих себя, сколько для создания могучего пропагандистского эффекта.

Но здесь же мы видим, что пропаганда – единственный продукт, который можно производить в промышленных количествах так, чтобы хватило на всех. Вакцина «Спутник V» оказалась, судя по всему, не так плоха и зарубежным аналогам не уступает. Но сделать ее в достаточном количестве мы не можем. Как и при советской власти, когда медики, инженеры, конструкторы тоже создавали уникальные продукты, но обеспечить ими всех и каждого советская плановая экономика не могла. Даже если уставшая от карантина Европа действительно захочет закупать наш «Спутник» — нам просто нечего будет им продать!

Но мы-то давно уже знаем, что спасение утопающих – исключительно дело их самих. Поэтому, когда нерабочие дни после полутора месяцев отсидки, несмотря на рост числа заболеваний и смертей отменили, все только обрадовались. Помогать бизнесу и гражданам государство не спешило. Хотя сейчас мы парадоксально узнаем, что госрасходы за 2020 год оказались рекордными! А запомнилась только выплата 10000 рублей на ребенка, после чего тут же ураганно выросли продажи телефонов стоимостью до 10000. А государство еще и существенно увеличило резервы! Как им это удается? Вероятно так же, как нам удается выживать, несмотря ни на что.

Пандемия сперва полностью приглушила политическую жизнь. А заодно и всякую протестную деятельность. Какие протесты, если все по домам сидим? Но потом общественная активность вернулась. В причудливой пандемической форме, которая для власти оказалась даже выгоднее. Например, теперь можно проводить выборы не по всем правилам – хотя бы внешне – а просто как попало. Голосуя, где угодно, как угодно, по нескольку дней и сознательно превращая демократическую процедуру в фарс и трэш. Вирус – прекрасный предлог для запрета всяких форм протеста и даже одиночные пикеты оказались вне закона. Но все это не мешает проводить парады, собирать стадионы в честь годовщины Крыма и созывать людей для голосования за обнуление.

Однако, в совокупности, граждане с властью нашли консенсус. Власть нам не помогает преодолевать последствия пандемии, но и не мешает забивать на бытовые ограничения. Мы сами себе-то не нужны – чего уж от начальства милостей ждать?

Так мы этот странный год и прожили. На самом деле, прожили как всегда. Просто тут все предстало гротескно, выпукло и концентрированно. И нам теперь точно есть, что вспомнить и рассказать потомкам. У нас была своя большая «война», даже если писать это слово в кавычках.

Антон Орехъ, «МБХ медиа»